"Когда Беннигсен снова вошел через несколько минут в спальню Павла, навстречу ему уже в дверях бросился пьяный свирепый офицер со словами по-французски: "С ним покончено". Беннигсен, оттолкнув его, закричал: "Стой! Стой!" Пробрался сквозь толпу к телу царя и в сильном гневе начал страшно грозить тем, кто это сделал. Он с величайшей заботливостью исследовал, можно ли еще сохранить жизнь государя, затем приказал положить бездыханное тело на постель. Затем сказал слугам, что государь умер от удара, и распорядился одеть его в мундир".
Из мемуаров Беннигсена: "...Вернувшись, я вижу императора, распростертого на полу. Кто-то из офицеров сказал мне: "С ним покончено". Мне трудно было этому поверить, так как я не видел никаких следов крови. Но скоро я в том убедился собственными глазами. Итак, несчастный государь был лишен жизни непредвиденным образом и, несомненно, вопреки намерениям тех, кто составлял план этой революции. ...Напротив, прежде было условлено увезти его в крепость, где ему хотели предложить подписать акт отречения от престола".
Беннигсен отсутствовал столько, сколько было необходимо, чтобы заявить потом о своей непричастности к убийству. "В том, что произошло, виноваты четверо пьяных извергов", - с "чистой совестью" заявил генерал Беннигсен. Чарторыйский верит, что его уход развязал страсти. Так же думал или хотел думать и Александр. А Воейков знал более откровенное заявление генерала: "Я ушел прежде, чтобы не быть свидетелем этого ужасного зрелища".
Ланжерон же считает, что Беннигсен был свидетелем кончины государя, хотя и не принимал участия в убийстве. М. Фонвизин: "В начале этой гнусной, отвратительной сцены Беннигсен вышел в предспальную комнату, на стенах которой были развешаны картины, и со свечой в руке спокойно рассматривал их".
Великий Гёте, проявлявший большой интерес к "романтическому императору" и пристально изучавший все обстоятельства его трагической гибели, о чем свидетельствуют записи в его дневнике и бумагах, назвал Беннигсена "Длинным Кассиусом" - как известно, он и Брут были убийцами Цезаря. В дневнике Гёте имеется следующая запись от 7 апреля 1801 года - в этот день он узнал о трагической гибели императора Павла I: "Фауст. Смерть императора Павла".
Наполеон Бонапарт, вспоминая минувшее на острове Святой Елены, был еще более выразителен: "Генерал Беннигсен был тем, кто нанес последний удар: он наступил на труп императора". Он, как и его приятель Пален, тоже немец, но из Ганновера. До 28 лет служил в армии Фридриха II, потом поступил в русскую армию. Это типичный кондотьер, наемник-профессионал, но из старинного графского рода, готовый сражаться за каждого и против каждого.
А теперь попробуем восстановить картину цареубийства со слов других очевидцев и современников. В половине первого ночи двенадцать заговорщиков ворвались в спальню императора. История сохранила их имена: Платон и Николай Зубовы, их камердинер - француз, Беннигсен, офицеры гвардии: Яшвиль, Скарятин, Гордонов, Бологовский, Бороздин, Аргамаков, Татаринов, Мансуров и генерал Чичерин. Вместо последнего принц Евгений Вюртембергский ошибочно называет князя Вяземского.
Перепуганного царя Беннигсен находит за ширмой. А. Чарторыйский: "Павла выводят из прикрытия, и генерал Беннигсен в шляпе и с обнаженной шпагой в руке говорит императору: "Государь, вы мой пленник, и вашему царствованию наступил конец; откажитесь от престола и подпишите немедленно акт отречения в пользу великого князя Александра".
"Павел не отвечал ничего; при свете лампы можно было видеть все замешательство и ужас, которые выражались на его лице. Беннигсен, не теряя времени, сделал верный осмотр в его комнатах..."
Здесь следует почти полное совпадение во всех рассказах. Платон Зубов вышел из комнаты, часть офицеров отстала, другие, испугавшись шума при их появлении, выскочили из комнаты, и какое-то время Беннигсен остается с Павлом один. Фоку Беннигсен сообщает кратко: "Я с минуту оставался с глазу на глаз с императором, который только глядел на меня, не говоря ни слова. Мало-помалу стали входить офицеры из тех, что следовали за нами... Павел поглядел на меня, не произнося ни слова, потом обернулся к князю Зубову и сказал ему: "Что вы делаете, Платон Александрович?" Царь естественно обращается к самому высокому чину, игнорируя Беннигсена и менее важных..."
А. Коцебу: "Зубов вынимает из кармана акт отречения. Конечно, никого бы не удивило, если бы в эту минуту, как многие уверяли, государь поражен был апоплексическим ударом. И действительно, он едва мог владеть языком и весьма внятно сказал: "Нет, нет, я не подпишу". "Что же я вам сделал?" Приняв одного из заговорщиков за сына Константина, восклицает: "И Ваше Величество здесь?"
М. Фонвизин: "Павел смял бумагу... резко ответил. Он отталкивает Платона Зубова, обличает его неблагодарность и всю его дерзость. "Ты больше не император, - отвечает князь, - Александр наш государь". Оскорбленный этой дерзостью, Павел ударил его; эта отважность останавливает их и на минуту уменьшает смелость злодеев. Беннигсен заметил это, говорит, и голос его их одушевляет: "Дело идет о нас, ежели он спасется, мы пропали".
...Несколько угроз, вырвавшихся у несчастного Павла, вызвали Николая Зубова, который был силы атлетической. Он держал в руке золотую табакерку и с размаху ударил ею Павла в висок, это было сигналом, по которому князь Яшвиль, Татаринов, Гордонов и Скарятин яростно бросились на него, вырвали из его рук шпагу: началась с ним отчаянная борьба. Павел был крепок и силен; его повалили на пол, топтали ногами, шпажным эфесом проломили ему голову и, наконец, задавили шарфом Скарятина. В начале этой гнусной, отвратительной сцены Беннигсен вышел в предспальную комнату, на стенах которой развешаны были картины, и со свечкою в руке преспокойно рассматривал их. Удивительное хладнокровие!"
Н. А. Саблуков: "Князь Платон Зубов, действовавший в качестве оратора и главного руководителя заговора, обратился к императору с речью. Отличавшийся обыкновенно большою нервностью, Павел на этот раз, однако, не казался особенно взволнованным и, сохраняя полное достоинство, спросил, что им всем нужно.
