"Граф, первый консул Французской республики, знал все обстоятельства похода, который предшествовал его возвращению в Европу (из Египта). Он знает, что англичане и австрийцы обязаны всеми своими успехами содействию русских войск..." Так начиналось это послание. "Все было в нем тонко рассчитано: и неназойливое напоминание о том, что Бонапарт не участвовал в минувшей войне, и стрелы, как бы мимоходом направленные в Англию и Австрию, и дань уважения, принесенная русским "храбрым войскам". За этим вступлением следовало немногословное, продиктованное рыцарскими чувствами к храбрым противникам предложение безвозмездно и без всяких условий возвратить всех русских пленных числом около шести тысяч на Родину в новом обмундировании, с новым оружием, со своими знаменами и со всеми воинскими почестями".
Послание произвело большое впечатление на Павла I своим рыцарским предложением и желанием достичь двухсторонних отношений. Вслед за первым ходом последовал и второй - столь же сильный. Талейран опять же Никите Панину от имени первого консула пишет о решимости французов оборонять остров Мальту от осаждавших его англичан.
Талейран знает, как высоко ценит российский император свое звание гроссмейстера Мальтийского рыцарского ордена! И во Францию с особой миссией отправляется генерал Спренгпортен - полушвед-полуфинн на русской службе. Формально он ехал в Париж урегулировать вопросы, связанные с возвращением пленных. Но по данной ему инструкции он должен был способствовать установлению дружеских отношений с Францией. В записке, продиктованной ему лично Павлом I, в частности, говорилось: "...так как взаимно оба государства, Франция и Российская империя, находясь далеко друг от друга, никогда не смогут быть вынуждены вредить друг другу, то они могут, соединившись и постоянно поддерживая дружественные отношения, воспрепятствовать, чтобы другие своим стремлением к захвату и господству не могли повредить их интересам".
Во Франции правильно поняли значение миссии Спренгпортена, который был принят с величайшим почетом. "Было бы ошибочным упрощать сложный в действительности ход вещей или смотреть на события 1800 - 1802 годов глазами людей, умудренных последующим историческим опытом... Нельзя в этой связи не признать смелости, одновременно проявленной с обеих сторон, пишет А. Манфред. - Формально Франция и Россия находились в состоянии войны; дипломатические отношения между сторонами были полностью прерваны; еще не отгремело эхо недавней канонады и не заросла травой могила генерала Жубера, сраженного свинцом суворовской армии. Обратиться в этих условиях прямо к противнику, протянуть поверх поля брани руку примирения - для этого надо было обладать кругозором, решительностью и инициативой Бонапарта. Бонапарт рискнул - и не ошибся!"
В письме от 9 декабря - первом прямом обращении к императору Павлу I Бонапарт писал: "Через двадцать четыре часа после того, как Ваше императорское величество наделит какое-либо лицо, пользующееся Вашим доверием и знающее Ваши желанья, особыми и неограниченными полномочиями на суше и на море воцарится спокойствие".
Принимая в конце декабря 1800 года генерала Спренгпортена, Бонапарт подчеркнул суть новых отношений между Францией и Россией. "Обе державы, сказал он, - созданы географически, чтобы быть тесно связанными между собой".
"Вопреки поддерживаемому рядом авторов мнению, - пишет Манфред, надо отдать должное и русскому правительству, сумевшему круто и резко изменить политический курс, несмотря на оказываемое на него давление". 18 декабря 1800 года Павел I обращается с прямым посланием к Бонапарту. "Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе" - так начиналось это послание. "Сам факт обращения к Бонапарту как главе государства и форма обращения были сенсационными. Они означали признание де-факто и в значительной мере и де-юре власти того, кто еще вчера был заклеймен как "узурпатор". То было полное попрание принципов легитимизма. Более того, в условиях формально непрекращенной войны прямая переписка двух глав государств означала фактическое установление мирных отношений между обеими державами. В первом письме Павла содержалась та знаменитая фраза, которая потом так часто повторялась: "Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах различных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается".
В своем втором послании к первому консулу Павел писал: "...несомненно, что две великие державы, установив между собой согласие, окажут положительное влияние на остальную Европу. Я готов это сделать". Сближение между двумя великими державами идет ускоренными темпами. В Европе возникает новая политическая ситуация: Россию и Францию сближают не только отсутствие реальных противоречий и общность интересов в их широком понимании, но и конкретные практические задачи по отношению к общему противнику - Англии.
Сохранился любопытный документ - записка Ростопчина по внешнеполитическим вопросам, которая была доложена им Павлу 2 октября 1800 года. Этот документ представляет особый интерес тем, что он был апробирован императором, который на нем написал: "Дай Бог, чтоб по сему было".
Основная идея документа: объединившись, Россия и Франция, две самые сильные в военном отношении державы, будут вершить все европейские дела и обеспечат длительный и прочный мир в Европе.
В записке, в частности, говорилось об Англии: "Она своею завистью, пронырством и богатством была, есть и пребудет не соперница, но злодей Франции". Замечание Павла на полях: "Мастерски писано!" Ростопчин упрекает Англию в том, что "она вооружила попеременно угрозами, хитростью и деньгами все державы против Франции". Павел замечает: "И нас грешных!"
Об Австрии: "Она подала столь справедливые причины к негодованию и потеряла из виду новейшую цель своей политки". Павел: "Чего захотел от слепой курицы!"
