Доктор взглянул на него поверх очков умным, профессиональным взглядом.

— Мой дорогой сэр, — снисходительно улыбнулся он. — Никакие деньги не спасут меня от увольнения, если я буду так грубо нарушать инструкции. Ваше присутствие в тюремной больнице и так уже перешло все границы, но я-то привык к причудам нашего инспектора. Пусть. Но уверяю вас, оставаться здесь дольше нужды нет. Состояние пациента нормализуется, я буду лично следить за этим. Не переживайте, голубчик, — он тихонько похлопал отца Рэя по плечу. — Если бы что-то было не так, я бы вас не выпроваживал. Но сейчас я отчётливо вижу — прогноз благоприятный. Подобный случай на моей практике не первый, не волнуйтесь… — и таким же уверенным шагом, как и пришёл, врач двинулся к выходу. — У вас пять минут, — бросил он на ходу и исчез за дверью.

Жан подошёл к отцу, который всё ещё стоял и смотрел — то на Рэя, то на заработавшие приборы, и упрямился.

— Идём, — сын мягко взял его под руку. — Давай, давай. Мы, действительно, уже злоупотребляем добротой нашего друга. У него могут возникнуть проблемы, — и только тогда родитель более менее начал соображать.

— Да, — покивал он. — Но… ты уверен в компетенции врача?

— Абсолютно, — Жан похлопал его по руке. — К тому же наш мальчик в прошлый раз точно так же вышел из комы — вот только что умирал и вдруг раз! — и ожил. Хотя тоже надежды не было, ты ведь помнишь?

— Да, — отец снова рассеянно покивал и поглядел на Ади. — Но я хотел, чтобы он остался…

— Никак нельзя, — Жан постарался скрыть улыбку и взглянул на омегу, уже давно привыкший к быстрым сменам настроений родителя. Он потихоньку потащил его к выходу. — Пусть Ади просто побудет с ним ещё какое-то время, а мы подождем в коридоре.

— Но… Ладно, — отец напоследок подошёл к сыну, склонился над ним, поцеловал его в лоб, поправил ему одеяло. — Держись, мой мальчик. Слышишь? Держись… — и приложился губами к его руке. Лицо его при этом стало таким мягким и трогательно взволнованным, что Ади глазам не поверил. Вот сейчас они с Рэем были очень похожи — просто один в один, ну разве что отец был помужественней и у него не было таких уж огромных ресниц, как у сына. А родитель тем временем ещё раз пожал руку сына, снова приложил её к своим губам и, наконец, оставил его и вышел, даже не взглянув на омегу. Ади только вздохнул, но, кажется, и он уже тоже начинал привыкать к причудам этого взбалмошного существа.

Когда отец и Жан выходили из бокса, в его широких дверях так и стоял инспектор, с самого начала наблюдавший всю эту сцену, не говоря ни слова. Но едва проводив одного и второго родственника своим, наверное, никогда не унывающим взглядом, он глянул на Ади и весело хихикнул.

— Ну что, волшебник? Чудеса творишь, а? Где обучался-то? — но встретив сверкающий злостью взгляд омеги, тут же изобразил смирение, выставил руки вперед. — Ладно, ладно… Молчу, — и примирительно добавил. — Минут десять ещё побудь тут и вперёд. А то мне шею свернут, ладно? — и подмигнув Ади, тоже вышел за дверь.

Омега остался один. Он всё сидел и сидел рядом с Рэем, держа его за руку, и никак не хотел отпускать. Было страшно оставлять альфу одного, даже несмотря на оптимистичный прогноз врача, — но увы, приходилось. Тогда омега решил о плохом не думать, а просто насладиться каждым моментом этого короткого свидания, в то же время отдавая любимому все свои самые теплые чувства, на которые только был способен. Ладонь альфы стала постепенно нагреваться в его руке, с каждой секундой все сильней, синюшность с лица почти сошла, сменившись обычной, болезненной бледностью, и пусть до румянца было еще далеко, но хотя бы так. Ади склонился к возлюбленному, нежно погладил его по взъерошенным волосам, поцеловал в висок. Рэй опять едва дернул головой, и омега, боясь его разбудить, лишь слегка пожал ему руку и тихо зашептал что-то на ухо.

— Ну надо же… — Рэй склонился к ангелу и легонько чмокнул его в губы. — Малыш Элли… Ох, увидь я его во плоти в юности, я бы, наверное, рехнулся. Но сейчас понимаю, что в сущности он был обычным, смазливым омегой… или гаммой — такой слух тоже был… просто обладал удивительным шармом, а еще вокруг него был создан совершенно безумный ажиотаж…

— Ты мудреешь, — ангел улыбнулся, потрепав Рэя по волосам, и прижал его голову к своей груди. — Это и есть взросление…

— Если бы, — альфа опять откинулся на траву. — Я, наверное, никогда не стану взрослым. И как только Ади меня терпит?..

Ангел усмехнулся.

— Он не терпит, он любит тебя, а это большая разница.

— Правда? — Рэй сразу повернулся на живот и взглянул в красивые, синие глаза собеседника. — Ты ведь умеешь читать мысли, верно? Скажи, что он обо мне думает?..

— Ну… — ангел задумался. — Он думает, что ты самый лучший альфа на свете. Самый красивый, самый нежный и добрый, и никого другого ему больше не нужно… — но тут он вдруг приподнялся и посмотрел куда-то в сторону, за спину Рэя. — А ну, глянь-ка, кто это там стоит?

Рэй тоже привстал, обернулся и тут же подскочил на ноги.

— Ой, Господи, малыш мой! — он так обрадовался, увидев Ади, стоящего неподалеку, за живым ограждением в виде цветущих кустиков. — Ты пришел, счастье мое!.. — он бросился к нему, прорвался сквозь розовые кусты, начисто поломав их и ничуть не обращая внимания на острые шипы, впивающиеся в кожу, и обнял омегу, нежно прижав его к своему сердцу. — Милый мой, милый, ты пришел… Только не уходи больше, ладно? Я так испугался, боже мой…

— Я не уйду… — Ади поцеловал его в лоб. — Прости меня, радость моя, пожалуйста… Я не хотел причинять тебе боль… И послушай, что я тебе скажу… — и он зашептал ему что-то на ухо, от чего Рэй вздрогнул, лицо его просияло и вдруг засветилось внезапным удивлением.

— Что?! — он схватил омегу за плечи, глянул ему в глаза. — Ты серьезно?! — и мигом исчез с тонкого плана вместе с любимым.

Ангел сразу расслабился, увидев это. Ну теперь-то можно не беспокоиться — подопечный будет жить точно. Пора и отдохнуть. И он снова улегся на травку и подставил свое красивое лицо теплым лучикам райского солнца.

Ади вышел в коридор реанимационного отделения все еще размышляя, правильно ли он поступил, передав Рэю ничем не подтвержденные слова, которые всего лишь слышал во сне. Он и сам толком не знал, зачем так сделал и что его сподвигло на такой безрассудный поступок — какой-то порыв. Рэй даже застонал, услышав это, а когда повернул голову и снова затих, лицо его стало таким безмятежным, что Ади даже дома его таким не видел. Но теперь он очень сомневался, что поступил правильно. Не ошибся ли, не придется ли потом об этом жалеть? Хотя, возможно, Рэй ничего и не слышал. Ох, Господи…

Жан с отцом стояли неподалеку и о чем-то возбужденно беседовали, но увидев, омегу, сразу прервались, а отец вообще, задержав на Ади пару секунд свой суровый, вечно раздраженный взгляд, развернулся и сразу вышел. Жан направился к омеге навстречу, в извиняющемся жесте пожав плечами.

— Не сердись на него, — сказал он. — Отец терпеть не может показывать свою слабость. Просто в ярость впадает, если, не дай бог, где-то проявил мягкость. Вот как сейчас в палате. В общем, не обращай внимания…

Ади вздохнул.

— Он что, правда так меня ненавидит?

— Ты не поверишь, — ответил Жан. — Он вообще не способен на ненависть, не смотря на весь свой устрашающий вид. На раздражение — да. Может вспылить, подраться, наговорить черти что, но окажись его соперник в беде, он первый же и придет ему на помощь, ну разве что сделает это так, чтоб его не заподозрили. Потому что если он бесится, значит человек ему нравится. А кто ему неинтересен, с тем он и говорить не станет. Такой вот он… противоречивый, — тут Жан погрустнел и печально вздохнул. — Без папочки, правда, стал совсем плох. Нервы сдают, болеть начал часто. Вокруг него вечно вьется целая стая омег — молодых, красивых, готовых на все, а он никак не может найти утешенья. Только хуже становится… — Жан помолчал. — Но да ладно. Не будем о грустном. У тебя какие планы на сегодня? Может хочешь взять выходной? Работы в офисе полно, но это все по старым связям, а их после выставки столько, что и не разгрести. Так что я думаю, что ты вполне заслужил небольшой отпуск. Тем более мне кажется, что тебе сейчас не до работы. М?