До закрытия ресторана оставалось менее часа. Это было то время, когда музыка гремела почти на полную мощность, а все посетители становились если не друзьями, то приятелями. Свет в зале был «приглушенным», а пятачок для танцев тонул в лучах разноцветных сполохов. В этом полумраке и веселье ни кто не обратил внимания на девушку, которая нерешительной походкой прошла мимо барной стойки и охранника, направляясь в кабинет директора. Она без стука открыла дверь и вошла в освещенную комнату. Хозяин кабинета с удивлением смотрел на это «явление народу». Жанна, его лучшая официантка со следами слез на лице и в плаще, под которым был жилет от униформы, надетый прямо на голое тело, и некогда белый передник, а теперь его мятое подобие, державший юбку, прислонилась к стене:

– Не ждали? Вы сильно удивлены? – спросила она негромко, обращаясь к директору, но глядя на администратора. – Продала меня за тридцать серебряников, а теперь изображаешь из себя саму невинность?

– Жанна, объясни мне, что произошло? Присядь.

– Вика Вам, думаю, сама все расскажет. Она знает гораздо больше меня. Это результат ее постановки. У Вас есть выбор, и либо самому позвонить в милицию, либо, прямо сейчас, уволить меня с завтрашнего числа, рассчитав полностью. Выбирайте, я могу подождать минут пять. Вещи свои я забрала, а вот с формой беда. Нет больше формы. Это все что от нее осталось, – сказала она, распахивая плащ.

– Жанна не волнуйся, присядь, я сейчас все сделаю, – говорил директор, открывая сейф и уже догадавшись, что могло произойти. – Мне не нужны проблемы и плохая репутация, но и так оставлять этого нельзя. Кто это сделал с тобой? Может все же нам позвонить в милицию? В любом случае, я сделаю все, как ты захочешь. И с Викой разберусь, будь уверена.

– Что я сделала плохого? – подала голос Вика. – Он же тебе нравился, я видела. Откуда я знала, что он придурок?

– Я должна прыгать в кровать с каждым, кто мне нравится? А ты решила мне в этом помочь? Ответь мне на один вопрос: за что? – спросила она, чуть сдерживая слезы обиды. – Я проработала с тобой четыре года. У нас никогда не было конфликтов, а моменты для этого были ни раз. Когда я дала тебе повод к такому роду выводам? Чем же я заслужила такую немилость? В течение этого года, я шесть раз писала заявление, а Вы, Аркадий Степанович, просили меня подождать. Я ждала, а вот Вика устала. Она так боялась потерять свое место, на которое я даже не собиралась претендовать, что продала меня как вещь, разыграв спектакль. Кому я должна сказать: спасибо? Теперь живи, подруга, и бойся. Зло и подлость должны быть наказаны.

– Жанна, прости меня ради Бога. Я разберусь, я тебе обещаю, – говорил директор, через пару минут, поднимаясь из-за стола и подходя к ней. – Возьми документы и конверт. Может, все же позвоним?

– И что Вы скажете? Что оказываете некоторые услуги, а на этот раз вышло простое недоразумение. Как вы объясните все это? Прощайте, – сказала она, выходя из кабинета, на ходу засовывая конверт и документы в сумку, слыша звон разбитого стекла, который доносился из зала. Застегнув пуговицы плаща, она вышла на улицу. Мелкие капли холодного осеннего дождя падали на лицо, голову, за ворот плаща, но она не обращала внимания на эти неудобства. Она не ощущала того, что стоит в мелкой луже, и легкие тканевые мокасины уже промокли. Подняв голову к небу, которое покрыли тяжелые тучи, закрыв собою все звезды, она тихо произнесла: – «Вот и небеса плачут вместе со мной, роняя слезы, оставляя лужи. Дождь смоет все следы. Не плачьте, небеса, и не грустите. Это просто осень. Осень в моем сердце». Сказав это, она почувствовала острое желание поскорее попасть домой. Жанна остановила такси и назвала адрес.

– Здесь же рядом, – сказал недовольно таксист.

– Я знаю. Берите деньги и езжайте. Я хочу домой, – сказала она, протягивая тысячную купюру.

– У Вас что-то случилось? Вас обидели?

– Простите, это просто дождь.

Она поднялась на третий этаж в квартиру пешком, не вызывая лифт. В комнате бабушки горел свет. Мокрый плащ, сумка и обувь были брошены у порога. Она раздевалась в прихожей, по пути в ванную комнату, бросая одежду на пол.

– Снежка, что с тобой? Что случилось? – спросила бабушка, уже догадываясь, что произошло, но не хотела верить в это.

– Все потом, бабуля, все потом. Дай мне немного времени и поставь, пожалуйста, чайник, мне что-то холодно.

Семья Николая и Галины Сергеевых жила дружно и счастливо, воспитывая дочь и сына, возраст которых был шесть и четыре. Николай работал прорабом в строительном управлении, Галина бухгалтером. Все изменилось после возвращения Галины с курорта. Получив в 1985 году путевку в Анапу, она отправилась в санаторий. Курортный роман был бурным. Молодая женщина из Ярославля 26 лет и 25 летний москвич могли продолжить и дальше свои отношения, но Галина, во-первых, не хотела жить с сестрой и родителями Виктора, ведь в своем доме она была хозяйкой. Во-вторых, не могла оставить двух детей с мужем. А Виктор, в свою очередь, не мог привести в родительский дом жену сразу с двумя детьми. Он был к этому не готов. Они не расстались совсем, и она еще месяц под разными предлогами уезжала в Москву. Месяц прошел, страсти поутихли, начались сцены ревности, и оставалось только расстаться. Признаться мужу в измене Галина не смогла, узнав через полтора месяца о беременности. Она не была уверена в отцовстве до тех пор, пока в июле 1986 года не родилась дочь. Теперь сомнений у нее не было. Девочка была плодом курортного романа. Она напоминала светлого кудрявого ангелочка с голубыми глазами. Дочь назвали Снежана. Сомнения в отцовстве у Николая были, но он отбросил их и принял дочь. Галина же возобновила переписку с Виктором, сообщив о рождении дочери. Она писала ему письма на адрес его тети, он писал на отделение почты «до востребования». Письма не спасли ситуацию. Через год Виктор женился, и у него родилась еще одна дочь. Теперь его письма превратились в открытки, приложенные к почтовому переводу или посылке ко дню рождения Снежаны и Новому году. Такого рода общение, продолжалось и до 2001 года. К этому времени старшая дочь Сергеевых, закончив ПТУ, вышла замуж в 18 лет и родила дочь. Сын Сергей окончил техникум, получив хорошую, «модную» специальность – техника по компьютерным системам, отслужил в армии. Снежане исполнилось 15 лет, и она закончила девять классов. Ни мать, ни старшая сестра особой любви к Снежане не испытывали. Первой она напоминала о грехе и была такой, какой бы она хотела видеть свою старшую дочь. Это сильно раздражало. Старшая сестра откровенно завидовала. Ей казалось, что младшей дается все слишком легко: учеба, друзья, домашнее хозяйство. А то, что сестра «тянула» весь дом на себе, при этом спала в большой комнате, который год на раскладушке, было в порядке вещей. А вот отец и старший брат ее любили и называли Снежок или Снежинка. К пятнадцати годам она стала, по их словам, красавицей.

– Окончишь школу, поступишь учиться и уедешь из этого дурдома, – говорил ей брат, уезжая на Север. – Мне здесь тоже не особо рады. Отца береги. Он один тебе поддержка и опора.

Сергей уехал, а отец осенью внезапно заболел.

– Выкарабкаюсь я или нет, но ты должна знать две важные вещи, от которых многое зависит, – заговорил однажды с ней отец в отсутствии домашних. – Тебе 15, Сергею 20 и я не слепой, вижу, как вы тянетесь друг к другу. Сережка тебе не брат, а Галина ему не мать. Его мать лежит на кладбище, Сергей и Ира считают, что она моя сестра. Мы сошлись с Галей через полгода после смерти Раисы. Договорились, что никогда не откроем тайну ни ему, ни Ирине. Я к чему это тебе, Снежок, говорю. Сергей мужик, я его очень люблю, как отец, но он переживет и в одиночку свою юношескую любовь, а вот тебе придется труднее. Ты, дочка, подрастешь и сама решишь, если полюбишь, открывать ему эту тайну или нет. Запретить кого-то любить нельзя. Я хочу, чтобы вы оба у меня были счастливы и не считали, что берете грех на душу. А там, как получиться, – говорил, тяжело дыша, он. – Есть еще кое-что, Снежок. Мне тяжело об этом говорить, а вспоминать гораздо труднее. Мать, если и догадывается о том, что я знаю ее тайну, то никогда не признается и будет молчать. Так случилось, что я нашел письма от твоего отца, адресованные ей. Получается, что с Сережкой вы абсолютно чужие. Снежок, девочка моя, не надо хмуриться, так бывает. Любовь или страсть приходят не всегда, когда ты этого ждешь. С ней трудно бороться, а устоять от соблазна не всегда удается. Не суди мать, она сама себя наказала. Ты дочка подумай, житья тебе здесь без Сергея не будет. Станешь старше, Ирка замучает тебя своей ревностью, мать упреками. Ты у нас и так как Золушка. Весь дом на тебе и все равно все недовольны. Мой тебе совет: окончишь школу поезжай в Москву. Тетка твоего отца и он сам знают о твоем существовании. Может и вся семья в курсе. Вот этого я не знаю. Но подарки, для тебя и денежные переводы, все это время приходили от них. Адрес я тебе продиктую. Поезжай после школы на разведку на летних каникулах. Познакомишься. Примут хорошо, не примут, будешь знать, что тебе не на кого рассчитывать и ждать помощи не от кого. Только пообещай, что подумаешь и примешь правильное решение. Тебе нужно продержаться год с лишним, а я пока смогу, помогу. Договорились?