Тем временем раздался легкий стук в дверь и, не дождавшись ответа, робко ступая, вошла Айрис. Тихо скрипнул пол под ее ногами и Рейчел вздрогнула: этот звук показался неприятным ей. Горло сдавило болезненное удушье, однако зачем выдавать свои страх и боль, если можно просто сесть и похлопать рядом по оставшемуся на кровати месту? Айрис села, опустив голову, и Рейчел молча ее обняла. Девочки прижались друг к другу тесно, как в детстве, когда зимними вечерами, закутавшись в свою шаль, старушка Нэн рассказывала прекрасные и немного пугающие сказки про Четверых. Тогда потрескивал в камине огонь, а сейчас невыносимо холодно, однако сестра дарила Рейчел тепло и получала его же взамен.

— Что случилось? — надломленным голосом уточнила Айрис, сжимая ладонь сестры.

Так убито она еще никогда не разговаривала и не смотрела. Рейчел помнила исключительно ту Айрис, что беззаботно веселилась вместе с отцом и никогда не унывала. Теперь же рядом с ней сидела побледневшая девочка с широко раскрытыми глазами. Недоверие, сколько же недоверия на лице младшей сестры!

— Приехали королевские солдаты. Айри, ты только не волнуйся…

— Что случилось с папой? Что с ним?! — повторила вопрос Айрис резче. В светло-серых глазах сестры отразилась боль и Рейчел стало еще хуже.

— Я теперь — герцог Окделл, — выдавила из себя она, с трудом сдерживая новый поток горьких слез. — Формально, но…

— Папа мертв? — переспросила звонко Айрис.

— Да, — Рейчел крепче стиснула ее руку. — Был поединок.

— Кто убил его?

— Мне не сказали. Послушай…

Но Айрис не стала слушать — она зарыдала горько и беззвучно, уткнув лицо в ладони, как не плакала на памяти Рейчел никогда. Девочка вообще ни разу не видела, чтобы кто-то из ее родственников отчаивался до такой степени — разумеется, кроме крошечной Эдит, уронившей любимую куклу. Так сложилось, что до этого страшного дня горевать в Надоре было некому, а дедушка и бабушка умерли, когда Рейчел было три года. От надорского недуга.

— А что солдаты? — всхлипнула Айрис.

— Они гра… обыскивают замок.

— Понятно.

Сколько они сидели вдвоем на аккуратно заправленной кровати и держались молча за руки, Рейчел не помнила, к тому же это было так неважно сейчас. Холод обнимал за плечи, так как в отсутствие отца мать приказала экономить на дровах, а гул начался снова. Интересно, слышит ли его Айрис? Рейчел несмело огляделась по сторонам, но увидела лишь сундук, образ Создателя, стол и стул, и больше ничего. Айрис тем временем зябко повела плечами.

— Ты слышала?

— Что?

— Гул…

Прерывисто вздохнув, Айрис покачала головой, а потом зашлась во внезапном приступе сильного кашля. Наверное, у нее снова першит в горле, нужно принести воды или травяного настоя… Быстрее к старушке Нэн, чтобы попросить помощи, ведь герцогу нельзя сидеть, сложа руки или суетливо метаться, когда в опасном состоянии сестра! И, мчась по пустому коридору, в сторону кухни, где старушка любила сидеть по утрам, Рейчел внезапно осознала, что в этот страшный день ее детство безвозвратно ушло.

========== Глава 3. Весомое решение ==========

Прошло пять долгих лет с того дня, когда герцог Окделл покинул замок, и многое в надорском замке изменилось. Если когда-то раньше он представлял собой гордость всей провинции и величаво возвышался на фоне северных, темнеющих вдали скал, то теперь это величие словно бы смылось. После приезда олларовских солдат, разоривших и разграбивших замок, утекло много воды, а последствия не устранились. Мать велела надеть своим детям траур и носить его столько, сколько нужно, дабы душа бедного Эгмонта успокоилась. По этой туманной и ничего не обещающей фразе Рейчел поняла, что траур ее сестрам полагается вплоть до замужества. А какая может быть речь о свадьбе, если даже покинуть Надор Окделлы не имеют права?

Серьезный и памятный разговор с матерью состоялся у Рейчел через год после смерти отца. Двенадцатилетней девочке, которая, по всем признакам, скоро должна была стать девушкой, передали приказ прийти в покои вдовствующей герцогини, назвав ее при этом «Тан Ричард». И это обращение вызвало у нее лишь грустную улыбку. За год даже слуги привыкли к мифу, что настоящая Рейчел ушла гулять в горы, в ненастную погоду, ослушавшись материнской воли, и пропала без вести, а теперь в замке вместо нее живет узаконенный бастард. Так и надо было, ведь олларовцы часто наведывались в замок, чтобы выяснить, не затевают ли здесь новой крамолы, и Ричард должен был оставаться Ричардом. Но даже это обстоятельство не мешало слугам перешептываться втихомолку.

— Бедная девочка!

— Как же ей придется трудно…

— А потом, как станет постарше, не дай, Создатель, в столицу вызовут. На убой…

— Тише ты, Дженни, сглазишь еще!

Услышав такой разговор всего один раз, Рейчел упрямо закусила губы и решила, что теперь просто обязана выжить и отстоять замок, который обязательно захотят захватить «навозники». Ведь она слышала и об этом, как мать разговаривала с Эйвоном. Она много чего слышала того, что говорили за ее спиной, и девочке это не нравилось. Но все-таки, когда ее позвала мать, Рейчел не имела права отказаться. Только посмотрела на себя в зеркало, пригладила короткие волосы, поправила помявшийся воротник серой рубашки, и решительно направилась в покои матери.

Сначала девочка постучалась и вошла, гордо подняв голову и спокойно глядя на мать, хотя внутри нее так и клокотало кипящим варевом волнение. Неужели случилось что-нибудь еще? Но — спокойнее! У Мирабеллы Окделльской не самый суровый вид, главное, чтобы она не объявила о новом перевоплощении Ричарда в Рейчел. Этого не будет. Не будет же? Внезапно она поняла, что быть герцогом — куда выгоднее, чем близкой родственницей герцога. Пусть ей пророчат погибель в столице, но никто не заставляет вышивать узоры на никому не нужных гобеленах, ее лишь просят учиться в поте лица и не забывать про чтение Эсператии. Поэтому всем хорошо и удобно.

— Садитесь, сын мой, — мать указала на невысокий стул в углу комнаты.

Стараясь держать спину прямо, Рейчел опустилась на него и вопросительно посмотрела на торжественно-мрачную Мирабеллу. Та же размышляла еще несколько секунд, а потом заговорила.

— Дочь моя. Я могу вас так называть, зная, что никто не услышит.

— Никто? — Рейчел с опаской глянула на плотно закрытую дверь.

— Никто. Вам не стоит об этом беспокоиться. Я хотела сказать, что с каждым годом вам будет все труднее изображать юношу, да вы и сами знаете об этом.

— Знаю, — сдавленно выдохнула девочка, догадываясь, о чем примерно может пойти речь.

— Ваш жених, Альдо Ракан, находится сейчас далеко, но мне бы хотелось, чтобы в случае, не дай Создатель, разоблачения, вы стали бы его законной женой. Ни Манрик, ни Колиньяр не должен жениться на дочери Эгмонта. Вы меня понимаете?

— Конечно…

У Рейчел сразу отлегло от сердца. Ведь матушка просто обдумала и нашла решение в случае такого развития событий, а она уже напридумывала себе различных ужасов, подобных страшных сказок, что рассказывала няня в раннем детстве. Облизав пересохшие от волнения губы, она продолжала с беспокойством смотреть на бледное лицо матери, на пересекшие комнату солнечные лучи, на серый каменный потолок, ведь разговор еще не окончен.

— Я надеюсь на вас, — жестко сказала Мирабелла. — Теперь речь пойдет о другом. Вы знаете, кто убил вашего отца?

— Кэналлийский Ворон.

Еще бы не знать, ведь если этого человека и упоминают в надорском замке, то называют именно так. Его имя, Рокэ Алва, назвали только один раз, а короля и кардинала — только по фамилиям. Мать ненавидела всех троих за причастность к гибели отца, хотя сама не знала точно, как именно он погиб. Или знала? Дяде Эйвону Мирабелла чеканила со злостью, что отца Алва подло заколол шпагой в спину, но откуда ей знать такие подробности? Сам Алва не приезжал, а его порученец Салина не рассказывал, как все прошло. Они просто привезли тело для похорон, потом почти сразу уехали, хотя некоторые солдаты в черно-белых колетах до сих пор суют сюда нос.