— Еще бы, — перебил Рокэ. — Люди Чести не захотят умирать вообще. Они обойдутся парочкой арбалетчиков на крыше…

Рейчел замолчала, не зная, что сказать в ответ. Она уже знала, что не бывает полностью идеальных людей, и даже если это Люди Чести, про которых ей рассказывали только хорошее, что мешает им поступить так, как говорит Ворон? Методы достижения цели не всегда бывают невинными, но если цель того стоит, то и арбалетчики пригодятся. Впрочем, об этих размышлениях Рейчел эру рассказывать не стала, и до особняка они ехали молча.

— Все-таки честь надо уметь отстаивать, — не слишком уверенно сказала Рейчел, почувствовав под ногами твердую землю. — Он и его приятели обвиняли меня в том, что я… что вы…

— Понятно. Но вы впрямь считаете, что дуэли предназначены, чтобы отстаивать честь? — в сапфировых глазах эра загорелось хищное любопытство. — На своих дуэлях я прикончил целое стадо наиблагороднейших дворян. Они потеряли жизнь, но честь осталась при них. Это ли вам нужно?

— Это не я вызвала Эстебана, — пояснила Рейчел, — а он меня.

— Превосходно, — похвалил Алва без всякого сарказма. — Нет, правда. Осмелюсь спросить, чем вы его довели до такого состояния?

— Облила супом, — скрывать было не к чему.

Рокэ рассмеялся, а Рейчел покраснела.

— Не к чему стыдиться, если вы смогли довести этого щенка до такой озлобленности и убить в ходе дуэли. Это ему должно быть стыдно, что не повезло пасть от руки девицы, да еще и простейших выпадов.

— Монсеньор! — от гордости за себя не осталось и следа, а злость вновь ее переполнила. — Как вы…

— Я — твой эр, так что будь любезен, прими плащ и шляпу!

Рейчел резкими движениями схватила протянутые вещи и опустила голову. В уголках ее глаз защипало от обиды, захотелось отнести одежду в дом, отдать кому-нибудь и броситься в свою комнату, чтобы с чистой совестью дать волю слезам. Алва не пустил — схватил за плечо, развернул лицом к себе, прерывисто вздохнул.

— Вы опять изволили понять меня превратно. Если вы хотите, чтобы вас в бою принимали за мужчину, то следует научиться лучше фехтовать.

— А вы можете что-нибудь объяснять, не оскорбив?

— Дерзишь? Забавно. В любом случае вам придется проститься с милой привычкой по вечерам болтаться с кузеном по тавернам, а по утрам спать. Завтра в семь я жду вас во дворе. Буду учить вас держать шпагу, если в Надоре никто не смог научить. Кто был вашим ментором?

— Капитан Рут.

— Старый, добрый слуга…

— Он учил моего отца, — зачем-то уточнила Рейчел.

— И поэтому ваш отец дрался более, чем средне. Если вы хотите держаться в бою лучше, вам нужен другой учитель. И мне вас придется учить самому, поскольку из тех, кого я знаю, не годится никто.

— Эр Рокэ… — она отчего-то смутилась.

— Это приказ, юноша. Завтра в семь и так каждый день.

В этот момент сообщили о прибытии какого-то важного и роскошно одетого господина, который, увидев Рокэ, поспешно пересек двор, замощенный морскими камнями. Представился же он, как Капуль-Гизайль.

— Супруг прелестной Марианны? — уточнил Рокэ — Проходите, барон. Мы с моим оруженосцем только что вернулись с утренней прогулки, вижу, очень вовремя.

Разлив для эра и его гостя вино, Рейчел отрешенно подумала, что теперь ее руки в крови. Ей не стоило убивать Эстебана, достаточно было просто ранить, хотя, возможно, тогда он вонзил бы шпагу ей в спину или в грудь. С «навозников» станется. И тем не менее, она еще никогда никого не убивала, поэтому теперь, стоило Рейчел вспомнить про труп и залитые кровью камни, ей стало тошно. Ей пришлось переодеться в черное и синее, стоять рядом с герцогом и бароном, слушать их бесконечный разговор о погоде и здоровье.

Интересно, почему сам Рокэ был не прочь убить молодого Колиньяра?

— Я не смею злоупотреблять вашим вниманием, — произнес Капуль-Гизайль. — Но, дорогой герцог, нам с супругой непонятно, почему вы не пришли вчера к нам. Несмотря на обещание…

— Да, вы совершенно правы, я вел себя непозволительно. Сейчас я напишу баронессе и вымолю у нее прощение.

Глядя, как Рокэ пишет записку, Рейчел предположила, что Марианна имела близкие отношения с ее эром, ведь еще в Лаик она услышала про эту даму из салона. Ни сочувствия, ни презрения Рейчел к ней не испытывала абсолютно. Позже Рокэ велел ей отвезти баронессе записку и принести ответ — что же, это повод увидеть Марианну и оценить, насколько та может быть опасна.

========== Глава 23. Вино и высшие сны ==========

Баронесса Марианна-Жозефина Капуль-Гизайль оказалась полноватой темноволосой женщиной с большими темными глазами. Одетая в ярко-красное платье, она не вызывала у Рейчел никаких особенных чувств, и это немного успокаивало. Кажется, эта женщина не опасна, с ней можно вести себя естественно, не выдавая свою тайну, и Рейчел расслабилась. Со сдержанным поклоном она передала Марианне письмо с гербовой печатью дома Ветра, и та, прочитав его, передала мужу.

— Ричард, — обратилась она к девушке, — я ведь могу вас так называть? Я скоро отвечу на письмо господина Первого маршала, и вы сможете доставить ответ, но сперва мне нужно немного подумать, а пока, если вы не возражаете, мы пообедаем.

Рейчел согласилась, но не поняла, откуда баронессе известно ее имя. Впрочем, имена представителей Великих Домов, по сути, знает вся столичная знать, в этом нет ничего удивительного.

Следующие два дня показались Рейчел приятной и странной вечностью. Она провела их в доме Капуль-Гизайль, в компании Марианны, которая о чем-то рассказывала, провожала лже-Ричарда к киркореллам, чтобы послушать их пение, потом говорила о цветах. И всегда были завтрак, обед, ужин, но девушка не спешила отказаться от этого и уйти домой под вежливым предлогом. Причину отправки к Марианне она поняла сразу — Рокэ Алва хотел уберечь ее от нападок выживших «навозников» и просто этого глупого слуха, но ее волновало иное: не знает ли теперь баронесса, что настоящего Ричарда нет и не было? Рейчел не читала письмо, а заглядывать через плечо к барону и Марианне было неприлично.

Вечером второго дня она покинула этот гостеприимный, но непонятный особняк, барон проводил ее и пригласил побывать еще. Пытаясь совладать с новыми душевными ощущениями, Рейчел вернулась в дом Алвы, удивилась хмурому виду Хуана и узнала, что Рокэ куда-то уехал. Значит ей не придется отчитываться, почему ее так долго не было, хотя, наверное, Алва знает и сам.

Спать ей не хотелось, поэтому, поднявшись к себе, девушка побродила по своей комнате, решила спуститься в библиотеку, чтобы скоротать время до того, как появится сонливость, но на третьем этаже услышала музыку и пение. Странные и диковатые песни под звучание неизвестного ей инструмента. Заинтересовавшись, Рейчел пошла на звук и очень скоро достигла цели — дверь в комнату, где сидел музыкант, была распахнута. У огня, обнимая странный инструмент, сидел герцог Рокэ Алва в черной расстегнутой рубашке. И этот вид смутил ее, а когда Рейчел увидела хрустальный бокал и валяющиеся на ковре пустые бутылки, ей захотелось уйти. Алва был пьян и опасен.

— Заходи и садись, — распорядился Алва, услышав чужие шаги и подняв голову.

— Спасибо, я лучше… — она растерянно попятилась.

— Не бойся, я не обесчещиваю наивных девиц и юнцов, как тебе уже успели наговорить. Даже спьяну. Садись к огню. Налей мне и себе заодно.

Себе наливать Рейчел не рискнула, потому что пьяный мужчина сможет сделать с беспомощной от навалившегося опьянения девицей все, что захочет, и ей нельзя подвергать свою судьбу опасности. Рокэ сначала не обратил внимания на то, что его ослушались, лишь запел новую кэналлийскую песню. Потом посмотрел на единственный полный бокал, пожал плечами и взял его.

— Боишься?

— Окделлы не боятся, — твердо отозвалась Рейчел. — Скалы не бегают. Я не хочу рисковать.

— Бессмысленный риск никому не нужен, — согласился маршал и выпил вино.

— Мои матушка и дядя, — зачем-то сказала Рейчел, глядя на огонь, — считают пьянство одним из самых мерзких пороков.