Лена не спеша подошла к аквариуму, в бурлящей воде плавали рыбки. По привычке она взяла корм, стоящий рядом в коробочке, и насыпала в воду, выключив при этом подачу воздуха. За два года впервые ей захотелось поговорить с ничего не понимающими аквариумными обитателями. Раньше у неё просто не хватило бы времени на подобные глупости.

– Вы ничего не знаете, но скоро вам придется переезжать, а мне – распрощаться с вами. Надеюсь, что вас возьмут в хорошие руки и будут кормить по утрам, как я это делала на протяжении всех этих трёх лет. Сказала она это с глубоким вздохом и ещё раз с грустью в душе осмотрела свой кабинет.

Блуждавший её взгляд невольно остановился на роскошном белом кожаном кресле, в котором она любила размышлять о предстоящих делах на завтра, подолгу задерживаясь после рабочего дня. Словно отдав должное этому сакральному месту, Лена села в кресло и попыталась подумать о том, что будет завтра. Но, кроме мыслей о пугающей неизвестности, ей ничего не приходило в голову. И вдруг после пары минут размышлений девушка подскочила с кресла, будто что-то вспомнила.

– Точно! – с неким энтузиазмом произнесла она и ринулась в другую часть кабинета, где стояла музыкальная колонка. Взяв сумочку и быстро порывшись в ней, Лена достала свой плеер, что-то быстро нажала, затем поставила его на своё место в колонке. Уже через миг комнату заполнили нотки любимой мелодии фортепиано, а Лена, услышав мелодию, как-то даже расслабилась, вновь села в кресло и опять попыталась подумать о завтрашнем дне. Но со второй попытки ничего не вышло, а за этими действиями не последовало желанного результата.

Сейчас она постаралась не думать, что завтра ей уже не надо приходить на работу. Но мысли сами начинали лезть в голову. Как грабители, они забирали её хорошее настроение, которое уже и так почти было на нуле. Лицо опять приняло грустное выражение, и где-то пятнадцать минут она сидела неподвижно, словно статуя. При этом внутри себя девушка пыталась найти точку равновесия. Но какая могла быть речь о равновесии, если сейчас рушилась её карьера, построенная кропотливым трудом и многими бессонными ночами? Лена была из тех, кто ставил работу на первый план, для кого работа и карьера являлись всем: и домом, и семьей, и, без сомнений, большой частью её внутреннего мира.

Может, она так бы и сидела ещё долгое время, но со стороны дверей послышался голос…

– Лена, это я, ты здесь? – осторожно открыв дверь, в комнату заглянула девушка.

– Заходи, – тихим голосом ответила она.

Это была в спешке приехавшая Марина, которая была одета в чёрные строгие брюки, туфли на шпильках такого же цвета и белую рубашку. Она тоже очень тяжело переживала происходящее, но меньше всего хотела показывать свои эмоции. Возможно, из-за хладнокровности, которая присуща человеку, управляющему немалым количеством работающего персонала. За годы своей деятельности Марина научилась держать себя в эмоциональном равновесии. Для этого она посещала психологические тренинги, читала много книг по данной тематике и занималась саморазвитием. Лена также когда-то с ней побывала на одном из таких тренингов, но, как ей показалось, ничего хорошего оттуда не вынесла, только зря потратила деньги и время.

– Сколько воспоминаний, – шёпотом произнесла Лена, при этом оставаясь сидеть в кресле с закрытыми глазами и изображать внешнее спокойствие. Хотя в это время внутри кипели эмоции, мысленно окрашенные то ли горечью, то ли полным отчаянием.

– Да, Лена, – ответила коротко она, и подошла к креслу, в котором сидела её подруга. Оценив ситуацию и состояние Лены, Марина пришла к выводу, что та находится в крайней форме отчаяния и, возможно, гневается на происходящее. Хотя бы даже потому, что лицо её было на вид мрачным, а правая рука – зажатой в кулак.

Образовавшуюся минутную тишину нарушала лишь играющая мелодия фортепиано. Сейчас она была почти незаметна для внимания этих двоих.

– Я не могу представить, как мы теперь будем жить и что делать дальше, – произнесла Марина, решив первой нарушить образовавшееся молчание.

– Они не имеют права, Марина, не имеют права закрывать его! Мы создали его своими руками. Чтобы что? – Лена повысила голос и уже перешла на крик. – Чтобы взять и закрыть его за то, что мы якобы перешли кому-то дорогу?

С этими словами из неё вырвались вся та горечь и отчаяние, что она только что пыталась скрывать под мнимой пеленой спокойствия.

Лена сначала тихо заплакала, а затем стала рыдать на всю катушку. И если бы не закрытое окно, то её бы услышали даже на улице. Марина подошла к ней и принялась успокаивать какими-то совсем банальными и простыми, но сейчас такими необходимыми фразами.

– Ну, не плачь, всё будет хорошо. Всё исправится, может, это и вовсе какое-то недоразумение.

Произнося эти фразы, она осознавала, что ничего не исправится, что журнал закрывают навсегда, и от этого у самой наворачивались слёзы.

– Ты и я знаем, что мы ничего не нарушали, и пусть они отклонили нашу апелляцию, мы подадим ещё одну, а затем ещё, – всё это она говорила, чтобы хоть как-то успокоить подругу, которая ревела не останавливаясь.

Потом Лена как-то притихла и после недолгого молчания произнесла:

– Лично я думаю, что это всё связано с каким-то влиятельным человеком из правительства.

– У меня такие же подозрения, – поддержала подругу Марина.

Было ли это связано с правительством или нет, однако где-то в глубине души обе подруги понимали, что это их последний рабочий день. Именно здесь, в этом уютном офисе в центре города, который стал для каждой из них чуть ли не родным домом.

Глава 4

Рабочие моменты

По поведению Лены Марина поняла, что у подруги началась сильная истерика, поэтому спокойно села рядом и начала гладить её волосы и плечи. Таким образом она хотела хоть как-то успокоить подругу. Марина и сама была в не менее отчаянном состоянии, но сейчас больше переживала за Лену. Она знала, что пережила подруга, когда пропал её отец, и больше всего сейчас боялась за психическое состояние девушки.

Они сидели так ещё какое-то время, а музыка играла, но никто на неё не обращал внимания. Лена то переставала плакать, то на неё накатывали какие-то воспоминания, и слёзы бежали ручьём. Во время размышлений над тем, как успокоить подругу, Марине пришла в голову интересная идея.

– Ленка, а давай попьём чаю? Ведь сейчас уже почти одиннадцать часов! – произнесла задорно Марина.

В это время по символическому обряду они должны были пить чай с коллективом, которого теперь рядом уже не было. Все убежали с почти утонувшего корабля, и их можно было понять. У каждого своя семья, нужно оплачивать коммунальные услуги, да и в целом продвигаться дальше. Время не стоит на месте.

Лена вроде бы как вернулась со своих внутренних коридоров памяти, в которых потерялась, словно маленькая, беззащитная девочка.

– Да, точно, сейчас мы же должны пить чай. Лена подхватила подругу, вытирая слёзы и совсем потёкшую тушь. – В последний раз попьём чаю, ведь у нас это традиция. Что-что, а традиции они уж точно не сломают.

Говоря это, Лена понимала, что человеку рядом с ней сейчас так же тяжело, поэтому изо всех сил пыталась изобразить улыбку. Но в результате получилось как-то не очень.

– Ты пока ставь чайник, а я сейчас приду. Я вчера испекла маффины с шоколадом по новому рецепту, хочу, чтобы ты оценила моё кулинарное творчество.

– Ты же знаешь, Марина, как я всегда оценивала твои кулинарные способности.

Лене ещё со студенческих лет нравились шедевры, которые готовила подруга. И она даже иногда завидовала её кулинарным талантам. Сама она тоже любила готовить, и получалось у неё хорошо, но подруга, как ей казалось, вкладывает свою душу в приготовление пищи.

Марина улыбнулась и произнесла:

– А у тебя, Ленка, выходят лучшие комплименты моим недоталантам.

И вышла за дверь, чтобы сходить за выпечкой в свой кабинет. Буквально через пару минут стало слышно, как Марина мчит по коридору. Она в прямом смысле слова залетела в кабинет, держа в руках прозрачный пакетик, в котором можно было рассмотреть штук пять небольших шоколадных кексов. На вид таких аппетитных, что Лене захотелось их поскорей уже попробовать.