Он невольно пытался отыскать Кадана глазами — но, конечно же, не смог. Здесь не было никого, кого не пригласил бы лично король.

Разговор длился долго, но оказался прост.

Обменявшись приветствиями и заверениями в почтении, они заговорили о том, что мог бы принести обеим сторонам тайный союз.

В тот вечер ответа король не дал — он попросил Леннара оставить его и удалился на совещание с сеньорами, среди которых был и тан Локхарт. Только на рассвете Леннар отыскал подсунутое под дверь его комнаты письмо и небольшую записку, прикреплённую к нему: «Магистру, и никому ещё».

Леннар спрятал письмо под одежду и стал собираться в путь.

Уехать сразу он не мог, тем более что это вызвало бы подозрения. День он провёл так же, как и все предыдущие дни до того.

Тан объявил выезд на охоту, где его сопровождали и Роберт, и Кадан, и Леннар.

Долгое время охота поддерживала тана в хорошей форме. Вставал он рано утром, а затем весь день и в любую погоду мог преследовать оленей и иногда забирался в самую глушь. Бывало, что охота длилась несколько дней, и весь отряд оставался передохнуть в одной из его деревень — если тому не мешали известия об очередном наступлении англичан.

За огромные деньги тан выписывал из дальних стран различных животных для зверинца, конюшни, псарни и даже пытался заселить некоторыми редкими животными леса.

Теперь они с сиром Робертом ехали впереди, обсуждая собак, Леннар же оказался в свите.

В какое-то мгновенье Кадан замедлил ход своего коня и оказался возле него.

— Вы обещали, — напомнил он, глядя вперёд.

— Я помню всё, что обещал, — подтвердил Ленар.

Кадан выпустил поводья и накрыл ладонью запястье рыцаря — там, где заканчивалась сталь. Пальцы его рассылали по телу дрожь.

Леннар чуть повернул голову, разглядывая его.

В тот день на плечах Кадана лежала накидка, отороченная мехом французской куницы, и нежные щёки тонули в нём. Контур белого лица в оправе медных волос, казалось, был выгравирован на плоскости небосвода. Профиль юноши глубоко врезался в сознание Леннара. Таким прекрасным он не видел его ещё никогда.

«Как будто я знаю его уже много, много лет», — промелькнула непонятная мысль у него в голове. Когда Кадан был рядом, Леннар в самом деле чувствовал загадочное родство.

— Вы отдаёте себе отчёт в том, — сказал он, — что, став тамплиером, вы потеряете право владеть украшениями, оружием или землёй?

Кадан кивнул.

— Я младший сын, — сказал он, — я и не претендую ни на что.

— Вы не сможете носить меха дороже овчины. Забудете про мягкую постель, потому как теперь лучшей из ваших спален станет для вас общая спальня в командорстве, где двадцать кроватей стоят в ряд.

Кадан побледнел. Но он не верил в то, о чём говорил Леннар до конца, и потому снова кивнул.

— Вы будете есть чёрный хлеб и пить только воду, и не потребуете ничего больше. Потому что ничего больше орден вам не обещал.

— Хорошо, — тихо сказал Кадан. Ему было жалко расставаться с прежней жизнью, но расстаться с Леннаром казалось попросту невозможным.

— Вы станете беспрекословно слушаться меня. Иначе я жестоко вас накажу.

— Да… — выдохнул Кадан, — я этого хочу!

Кровь снова понеслась по его животу и ударила в пах.

— Понимаете ли вы, что это не игра? Принесшему обеты ордену нет пути назад.

— Но вас могут исключить за грехи, вы сами сказали так.

— Да. И я — или вы, или любой другой будут отправлены в бенедиктинский монастырь. Поверьте, его обитателям живётся ещё тяжелей.

Кадан понуро кивнул. И всё равно он не мог отступить.

«Но вы будете рядом со мной», — подумал он, но вслух говорить не стал, чтобы не спугнуть.

— Так вы возьмёте меня с собой? — спросил он.

— Я сделаю как обещал.

Леннар пришпорил коня и постарался затеряться среди других всадников, сопровождавших тана и короля.

Кадан ждал до окончания дня. И когда они остановились в деревне на ночлег, продолжал ждать. А затем ждал и весь следующий день — но Леннар больше не приближался к нему.

Они вернулись в замок на третий день, поздним вечером, и Кадан сразу же отправился спать. В ту ночь ему не снилось ничего — так он устал.

А когда наутро поднялся и отправился к башне Леннара, чтобы задать наиболее волновавший его вопрос, то обнаружил, что она пуста.

— Куда он делся? — прокричал Кадан, врываясь в покои к отцу.

Апартаменты самого тана занимали семидесятиярдовое крыло, возвышавшееся над скалой. На первом этаже находились винный погреб, людская, кухня и арсенал, на втором — ковровая комната, пол которой покрывали мягкие ковры, и хозяйская спальня.

Отец сидел на скамье у окна и читал донесения с мест.

— Делся — кто? — спросил тан.

— Леннар! Сэр Леннар! Где он?!

Тан поднял бровь.