«Чем занимаюсь, что нового у нас в городе и вообще, чем больше, тем лучше…».

Да, ты прав – о Вили (еле разобрал это имя в твоём написании – твоё нововведение в начертании букв «л» и «м» никуда не годится из-за этих шифрующих хвостов, если ты и впредь будешь «улучшать» свой почерк таким образом, то можешь приблизиться к грамоте наших китайских друзей…) – о Вили я ничего не знал.

Значит, одним хорошим парнем около тебя в столице будет больше. Это можно только приветствовать (да и ему дома учиться лучше!). Соответственно, в Туле одним хорошим товарищем меньше.

Завтра, 4-го сентября едем с Эдькой в Тулу – «передавать твои соболезнования в тульскую прессу»…

Письмо – не свисти – идёт не семь, а 4 дня, приходит на 5-й (штамп «Сосновский» стоит 29-го августа, а Сталиногорск – 2-го сентября).

На раздельной уборке, значит, «сгорели» товарищи! А сколько шуму о ней! Не везде всё возможно. Элементарное творчество… А то суют огулом куда попало и что угодно, ясно – дров будет наворочено…

На твой «Ps» о «личном фронте» частично ответил выше. Кроме того, переписываемся сейчас с девочкой Ритой (из нашей группы), она – в Донбассе, на практике (я в связи с северным направлением уехал на практику на 2 месяца раньше, но и приехал на 2 раньше, группа же наша проходит практику сейчас, до конца сентября…). Это – красивая, а главное – умная девочка. Но у нас вот уже 3 года никак не установятся «отношения». Правда, переписываемся мы с ней впервые, и, надо сказать, в письмах мы значительно нежнее друг к другу… «Не волнуйся!» Это не любовь! Ты же знаешь, что на эту пятилетку у меня подобного мероприятия не предусмотрено. Кроме того, на подобный шаг я не «решусь» без согласования с тобой.

На сегодня хватит. Жду твоего следующего письма.

До свиданья. Всего хорошего.

Саша, «твой».

03.09.58».

Казахская ССР, Кустанайская область, Мендыгаринский р-н, совхоз «Харьковский», бригада 1, Сидельникову Анатолию Евгеньевичу.

Сегодня вчетвером: Эдька, Толик Глазков и Лёша Зиборов и «аз» сходили в ПКиО химиков – играли в настольный теннис, то бишь «пинг-понг»… Завтра, часов в 9 утра выезжаем в Тулу с Эдиком. Он – менять паспорт и в ТМИ, а я – узнать адрес Бакулева, зайти на почтамт, в ТГИ, на Коммунаров (позвонить 48-32) и к О.П.Успенской (последнее – как удастся, как и предпоследнее). Мыслю, за один день управиться можно вполне, и управлюсь, дабы с той же машиной (папин «Москвич», вероятно) возвратиться к дому моих родителей. Аминь!

Принцип классицизма в 20-м веке.

Из курса школьной литературы запомнилось, кроме всего прочего, что в литературной школе классицизма (Фонвизин, Грибоедов usw) существовали принципы, например, «порок наказан, добродетель торжествует», ещё соответствие личных имён личным особенностям либо сущности персонажей (Скотинин, Молчалин). Последний, очевидно, почил в бозе довольно скоро. Что касается другого из указанных принципов, то он, сколь ни странно, здравствует и может надеяться на длительное процветание, хотя, истины ради надо заметить, не может быть того достоин. Во всяком случае, в социалистическом реализме наличие такового может лишь удивлять, ибо наличие в термине литературной школы А.М.Горького слова реализм обусловливает странность и неприемлемость принципа классицизма. Это главное потому, что реализм несовместим с искажением жизни, а принцип «порок наказан, добродетель торжествует», как раз, не соответствует действительности – поразмыслив, каждый согласиться с этим. В подтверждение тому – тысячи примеров, сама жизнь, как многообразие… Это бесспорно. И тем не менее (можно смеяться), пресловутый принцип, пропахший обывательщиной и идеализмом, находит своё воплощение в подавляющем большинстве произведений литературы (да и в кино, и театре). Любая книга содержит в «фабуле» порок в той или иной форме, к концу произведения наказанный или понятый и отмаливаемый. Всякий фильм может «блеснуть» тем же самым… Всё тоже! Мир повторяется! Блюстители принципов продолжают обольщать доверчивых идеализмом и непременностью добра, либо его победы над злом. А делать это – совершенно ясно – рано. Когда угодно, но не сейчас. Это только увеличение и без того большого числа разочарований…

6 сент.

4-го состоялась плановая поездка в Тулу. Точно в 08.45 я был у Эдика на предмет использования машины его папы («Москвич») в целях осуществления транспортных задач. Правда, как оказалось, папа не особенно признаёт значимость, авторитет или самолюбие сына, т.к. ровно в 08.45 он отправился в трест (механизированным путём). Эдьке пришлось около 2-х часов развлекать меня 3-х летним племянником, фотографиями, репродукциями с картин Третьяковки и фруктами (сиречь – яблоками и грушами)… В 11.45 мы были в Туле у здания комбината «Тулауголь». Нам сообщили, что отправление домой будет происходить в районе 18 часов, а то и позже. Сходили в паспортный стол (Эдьке – менять паспорт), где обилие и насыщенность очереди не позволила надеяться на быстрый исход дела в тот же день. Эдька захватил бланк к замене, и мы отправились на почтамт (Саше). Здесь мне пришлось расписаться в получении заказного письма и телеграммы – и то, и другое с Севера.

Письмо от 4-го августа, телеграмма – 30-го. Т.е., иными словами, Полина уже около месяца ходит на почту в Воркуте совершенно напрасно. Затем, поискали Эдьке шляпу к зелёному пальто, но не нашли нужного размера. От огорчения пошли на 14.00 в кино, «Золотая симфония» (Австрия), балет на льду. Перед фильмом успели съездить на Первомайскую, Семашко, где я не попал «в амплитуду» с зав. терапевтическим отделением (которую темпераментно отчитывал за какой-то явный промах мужчина – больной). Потому она сказала лишь, что адрес Бакулева целесообразнее искать в облздравотделе (Революции, 14). За недостатком времени мы не пошли в другой конец города, а – в кинотеатр «Центральный». Фильм весёлый, красивый и музыкальный, хороший. Полтора часа с удовольствием сидишь в зрительном зале. Понравилась, например, песенка-увертюра «Джеки…», которую и в самом фильме поёт негритянская девушка. Затем, пообедали в Доме офицеров, где я прочёл письмо. Это очень откровенная жалоба на северную «недостаточность» в культуре и радостях, т.б. ощутимых в пору молодости, да ещё – женской… Телеграмма содержала поздравление с началом учебного года (из расчёта – 1 сентября, откуда ей знать, что мы в этом году начинаем 29-го). В письме есть ещё заверение в желании отвечать и переписываться. В письме, которое я отправил на Север вчера, я провожу основную мысль, сформулированную Рахманиновым (Юрием!) для Крупнова Игоря: «Беги отсюда – и чем скорее, тем лучше, Воркута не для тебя!» (речь идёт о «вреде Севера» для многих, не имеющих «голубую» или иную кровь). Интересно, хватит ли у девочки настойчивости – ходить на почтамт на заре второго месяца моего молчания. Если – да, она получит это письмо.

Далее «спроворил» художественную часть в концертной программе. Ольги Петровны дома не оказалось, позвонил в училище – она будет там до 20.30. Это было началом полосы неудач. Позвонил Галочке (работает и вечером учится): «Привет! – Привет! – Как жизнь? В Туле ли Лилля!? – Да. – Ну, всего хорошего! А ты не знаешь её адреса? – Знаю: Коммунаров, 58, 5. – Спасибо! До свидания!

Это для грядущих, возможно, посланий. В справочном бюро узнали адрес медучилища (за 20 коп.): Менделеева, 3. После этого мы расстались с Эдиком до встречи в Сталиногорске (мне ещё надо было заехать ко Льву). Сходил «с исследовательской целью» по адресу, это – за пединститутом. Разыскал минут без 3 – 18 час., а в 18.00 – звонок с урока. Я был мгновенно окружён многоликим и премного любопытствующим букетом – исключительно из девиц. Еле разыскал удобное место, где я смог расположиться в непринуждённой позе – спиной к «общественности». Постояв весь перерыв (не буду же я разыскивать девчонку только по имени и фамилии при таком количестве от природы нескромных свидетелей!), поехал в институт. Здесь сейчас очень малолюдно (кто на практике, кто на целине, кто на строительстве «Лужников» в Туле, кто готовится к экзаменам usw). Узнал время начала занятий 29-го сентября. Пошёл мелкий, мерзкий, нудный дождичек, какой-то неопределённый: вроде и дождя-то нет, но и не сухо. Природа и то «супротивничает». Вечером я был на Коммунаров, 58. Предполагаемой маме «Лилиан» оставил записку для дочери: «Жду в сквере – против Дома офицеров. Саша. 04.09.58». Сквер – братской могилы страж, красивейший уголок города. Он невелик. Но очень зелен и «природен»… Около 9-и вечера у его входа я встретил Эллу, другую подругу Л. Она занята добыванием справки, удостоверяющей невероятность, невозможность её поездки в свиносовхоз вместе со всей группой. Видите ли, «в колхоз – ещё ладно, но в свиносовхоз!?..». М-да. Очевидно, это звучит менее аристократично, чем поездка «на рижское взморье или на Кавказ». В многочисленных разговорах и пересудах с не менее многочисленными подругами и друзьями, по всей вероятности, слово «свиносовхоз» лишено романтики приключения либо значительности, а это несомненно огорчит любительницу звучности фраз и призрака славы… Как только «джаз-крошка» отошла от меня, она встретила, идущую домой, Лилиан, собственно «Пышку». Не стал показывать, что я это заметил. Эллочка была менее тактична. Она подвела подругу ко мне и сообщила о своём присутствии тем, что очень мило сзади прикрыла своими ладошками мои глаза… «Пышка» сразу настроилась на «надутый» вид по причинам прошлых «грехов» Саши… Дома она отказалась от ужина, переоделась, познакомила меня с мамой и мы отправились «в ночь» выяснять неясности. Как я и предполагал, «надутость» зижделась на обиде. Почему я перед отъездом на Север не повидался с ожидавшей меня «Пышечкой», моей «крестницей»? Я решительно заявил, что огорчений и так хватает, так что нечего их создавать ещё и искусственно – предпочтительнее радость и «свет»… Когда этот инцидент был исчерпан, перешли к… своим прямым «обязанностям». Как всегда к концу рандеву Лилиан была очаровательна в своей нежности и робости. Едва успел на последний трамвай около 2-х часов ночи. В 2-а был на посёлке Кирова, на 5-м этаже. Но чтобы не будить «рабочий люд», я поднялся «этажом выше». На чердачную площадку. Где кое-как прокоротал до 6-и с помощью перемен положений тела и «Театральной» карамели, накануне приобретённой. Очень пригодилась телеграмма с Севера, художественно оформленная в виде раскрытой книги. Я её «открыл» и подложил на ступеньку, сильно здесь запылённую, как и всё на чердаках. И сел. Очень пригодилась! Спасибо, Полина за телеграмму ещё раз!