Томас Перри тогда отправился в имение, где жил королевский внук, и изложил свой тайный замысел матери мальчика, Мэри Говард, которая с готовностью его приняла. Со смерти ее мужа минуло тринадцать лет. Жила Мэри тихо и скромно, несмотря на то что ее брат, пэр Суррея, ходил у Генриха VIII в любимцах. Перри, однако, не ведал о том, что в семействе Говардов зреет разлад. Отец Мэри подал королю прошение о том, чтобы тот позволил ему выдать свою вдовствующую дочь за Томаса Сеймура. Согласие было дано, но Мэри при поддержке своего брата отвергла сие предложение. Брат же, как оказалось, действовал с умыслом: он предложил ей, чтобы она соблазнила короля и стала его метрессой. Но Мэри наотрез отказалась: сама мысль об этом внушала ей отвращение. После этого у них с братом произошел разрыв, а впоследствии, когда брат впал у короля в немилость, она против него свидетельствовала, и Генрих его пытал и казнил за измену.

Мэри согласилась со всем предложенным Томасом Пэрри, полностью разорвав связи со своей родней. Снова замуж она так и не вышла и умерла в 1557 году, за год до того, как ее сын был провозглашен королевой Англии. Я вопрошал отца, как такой обман стал возможен, ведь семейство Говардов наверняка интересовалось, что же сталось с мальчиком. Но дело в том, что после казни в 1547 году пэра Суррея Говарды воспылали к Генриху лютой ненавистью. И если кто-то из них знал о подлоге, то не обмолвился о сем. Сама же Мэри Говард, знавшая о видах своего семейства на престол, хотя и относилась с антипатией к своему отцу и брату, но, безусловно, тешилась мыслью, что вот она, нерадивая дочь, достигла того, чего в их роду не добивался никто из мужчин.

Правда об обмане раскрылась моему отцу вскоре после того, как Елизавета взошла на трон. Он был вызван к новоиспеченной королеве и застал ее в покоях одну. Ей в ту пору было двадцать пять лет. До этого она долгие годы одевалась как монахиня и пребывала в тени; все внимание доставалось ее брату Эдуарду, сестре Марии, а также многочисленным женам и фавориткам ее отца. Она уже свыклась с мыслью о своем забвении. И вот теперь Елизавета была королевой. В тот день она стояла уже исполненная величия, и взор ее был повелевающим взором монарха. Перстни, кружева, жемчуга, винно-огненная игра каменьев, атласа и бархата – все это усиливало ее царственное положение. Волосы ее были желтовато-рыжие, кожа белая, как мука. Глубоко посаженные глаза смотрели с властной непререкаемостью.

«Милорд Сесил, – молвила она, – вы человек, которого мы извечно ценили за вашу мудрость и проницательность».

Мой отец замер в почтительном поклоне.

«Нам угодно назначить вас к себе на службу государственным секретарем. Мы не сомневаемся, что служить нам вы будете верой и правдой. Но вначале есть нечто, что мы должны обсудить».

Так в разговоре выявилась правда о самозванце, объясняющая все, что я изложил выше. Отец мой слушал со свойственным ему терпением, понимая, сколь уникальная возможность ему открывается. Этот человек тюдоровской крови, но по рождению не призванный править, был теперь королевой. Однако правды об этом – правды истинной – не знал никто, кроме леди Эшли и Томаса Перри. Изобличить самозванца значило повергнуть королевство в пучину гражданской войны. К пустующему трону тут же потянется множество алчущих рук, а это путь в никуда. Вместе с тем все минувшие двенадцать лет, что человек этот существовал в обличии женщины, никто не являл собой столь небывалой, поистине государственной мудрости. Он фактически сделал себя Елизаветой Тюдор, стал ею во всех отношениях. Для моего отца это значило навсегда связать себя с этим монархом, до конца своих и его дней. И предлагалась сейчас не служба, не положение при дворе, но пожизненное партнерство, скрепленное великим обманом.

Отец взирал со своего смертного одра, глядя, как я молча усваиваю сказанное им.

«Я сказал самозванцу, что есть и буду ему навеки слугой».

Я безмолвствовал.

«Королеве ведомо, что этот великий секрет от меня переходит к тебе. Ей угодно, чтобы ты, мой сын, служил ей так, как это прежде делал я. Мне этого тоже хочется».

«Единственное мое желание, отец, – ответствовал я, – это быть ей слугой хотя бы вполовину столь верным и достойным, как вы».

Отец мой скончался назавтра, 4 августа 1598 года, и я был призван к королеве.

Тогда Елизавете I было уже шестьдесят шесть лет. Высоколобое лицо ее с большим орлиным носом и длинным подбородком было сухим и морщинистым, щеки запали ввиду почти полного отсутствия зубов. Голову ей прикрывал кудрявый рыжий парик, а шея утопала в пышных кружевных брыжах. Но на меня она взирала все тем же непререкаемо властным взглядом, который все последние сорок лет держал в подчинении и благополучии Англию.

«Что скажешь?» – воспросила она.

Я пал на одно колено и склонил голову.

«Клянусь служить вам, как служил мой отец, усердно и навеки преданно».

«Что ж, быть по сему, лорд-секретарь. Вместе Англия под нами будет крепка».

***

– Вот это правда так правда, – лаконично подытожила мисс Мэри.

Они находились на станции метро, за несколько кварталов от того склада. Мисс Мэри, а с ней и Иэну очень не терпелось узнать, что на том файле, и они за чтением пропустили уже два поезда.

– Это подтверждает все, что я слышала насчет мальчика Бисли, – сказала мисс Мэри. – Так что легенда во многом доказывает свою правдивость.

Иэн молча смотрел на нее.

Народу на станции было немного.

– Так это же все меняет, – пробормотала она себе под нос.

– Меняет? Как?

– Надо все это рассказать мистеру Малоуну. Он должен знать.

У нее завибрировал мобильник. Оба впились взглядами в экранчик.

– Что-то я номера не узнаю, – с сомнением сказала мисс Мэри.

– Да ответьте, – предложил Иэн.

И мисс Мэри нажала кнопку связи.

– Боже мой, Танни! – просияла она. – А я как раз о тебе думала. Мне нужно поговорить с мистером Малоуном. Он еще у тебя?

Последовала длинная-предлинная пауза: мисс Мэри слушала голос в трубке. А затем с медленным кивком сказала:

– Всё, мы выезжаем.

На этом разговор закончился.

Лицо у мисс Мэри было сумрачно-сосредоточенное. Иэн ждал, что она скажет.

– В Хэмптон-Корт случилась беда. Мою сестру и мистера Малоуна кто-то пытался убить. Срочно едем.

48

Из полумрака Сокровищницы британской короны Антрим вышел под яркое полуденное солнце.

Внутри, среди многолюдной толпы, камер, охраны и металлодетекторов на душе было более-менее спокойно. А здесь, на открытом пространстве, уже нет. Над огороженным стенами пространством возвышалась Белая башня в окружении дорожек, травы и деревьев.

Антрима охватил безмолвный ужас.

Дениз – агент «Общество Дедала»? И все время его разыгрывала? Видимо, операция «Ложь короля» не была секретом с самого начала. Но что произошло? Что вдруг подхлестнуло обострившееся с недавних пор внимание британской разведки? Предположительно, Фэрроу Керри убил Томас Мэтьюз. Не «Общество Дедала». Или все же нет?

Взглядом Антрим выискивал Гэри; он велел ему дожидаться снаружи. Вокруг шумела толпа. По дорожкам и тротуарам разгуливали тысячи людей, неторопливо оглядывая одну из центральных достопримечательностей не только Лондона, но и всей Англии. Метрах в двадцати он заметил Дениз Жерар и еще кого-то с ней.

Вдвоем они направлялись в его сторону.

В эту секунду Антрим понял. Тут он им и нужен.

Первой инстинктивной мыслью было вернуться в помещение Сокровищницы, но туда тянулся длинный хвост очереди, а проталкиваться через нее локтями значило привлечь внимание секьюрити. Можно, кстати, обратиться к ним за помощью, но как бы не пришлось потом об этом жалеть… Лучше всего вообще сделать отсюда ноги. К чертовой матери.