— Вы помешали мне завтракать.

Он подал знак, и один из мужчин конфисковал ее игрушки. Затем Винченти подошел к окну и посмотрел на по-прежнему пустынную площадь. Его последующие действия определят будущее. Он собирался сыграть в опасную игру, которая не понравится ни Венецианской лиге, ни Ирине Зовастиной. И уж тем более — американцам. Он давно спланировал этот ход. Как говорил его отец, кротостью ничего не добьешься.

Продолжая смотреть в окно, Винченти поднял правую руку и резко сжал ладонь в кулак. В следующую секунду шея женщины была сломана — чисто и аккуратно. Он ничего не имел против убийств, но наблюдать их не любил.

Его люди знали, что делать дальше.

Внизу уже поджидала машина. Она отвезет тело на другой конец города, где ждет вчерашний гроб. Он просторный, в нем хватит места для двоих.

17

Дания

Малоун смотрел на гостя. Тот приехал один, на «ауди» с яркой наклейкой конторы, сдающей машины в аренду, на лобовом стекле. Это был невысокий, коренастый мужчина с копной взлохмаченных волос, в мешковатой одежде. Глядя на его широкие плечи и узловатые руки, можно было предположить, что ему пришлось долгое время заниматься тяжелым физическим трудом. Ему, вероятно, было немного за сорок, а черты его лица выдавали славянское происхождение: широкий нос и глубоко посаженные глаза.

Поднявшись на первую ступеньку крыльца, мужчина сказал:

— Я не вооружен. Можете меня обыскать.

Малоун держал его на мушке.

— Приятно вновь иметь дело с профессионалами.

— Вы — человек из музея.

— А вы — тот, кто запер меня внутри.

— Нет, не я. Но сделано это было по моему распоряжению.

— Как честен бывает человек, когда на него направлено оружие.

— Оружие меня не беспокоит.

Малоун был готов этому поверить.

— Я не вижу денег, — сказал он.

— А я не вижу медальона.

Малоун отступил внутрь дома и позволил гостю войти.

— У вас есть имя?

Мужчина остановился на пороге и посмотрел на Малоуна тяжелым взглядом.

— Меня зовут Виктор.

Спрятавшись среди деревьев, Кассиопея наблюдала за тем, как Малоун и приехавший мужчина вошли в дом. Будет несложно выяснить, прибыл ли он один или заявился с компанией.

Спектакль должен был вот-вот начаться. Она надеялась на то, что их с Торвальдсеном расчет окажется верен. В противном случае Малоуну не поздоровится.

Пока Торвальдсен и Виктор разговаривали, Малоун стоял чуть поодаль. Он был начеку, сохраняя настороженность, доступную лишь человеку, проработавшему двенадцать лет в качестве правительственного агента. Ему тоже не раз приходилось сталкиваться с неизвестным противником, и в подобных случаях приходилось надеяться только на собственный ум, опыт и молиться небесам, чтобы они помогли выйти из переделки целым и невредимым.

— Вы воровали эти медальоны по всему континенту, — говорил Торвальдсен. — Зачем? Они не представляют особой ценности.

— Про это я ничего не знаю. Но вы хотите получить пятьдесят тысяч евро — в пять раз больше, чем стоит медальон.

— И, как ни странно, вы готовы заплатить. А это значит, что вы не являетесь коллекционером. На кого вы работаете?

— На самого себя.

Торвальдсен саркастически хохотнул.

— У вас есть чувство юмора. Мне это нравится. В вашем английском явно слышится славянский акцент. Откуда вы — из старой Югославии? Из Хорватии?

Ответом ему было молчание. Малоун заметил, что гость не прикоснулся ни к одному предмету внутри дома.

— Полагаю, вы не станете отвечать на этот вопрос, — сказал Торвальдсен. — Каким образом вы предполагаете осуществить нашу сделку?

— Для начала мне хотелось бы осмотреть медальон. Если меня все удовлетворит, завтра утром я достану деньги. Сегодня воскресенье, и сделать это невозможно.

— Это зависит от того, какой у вас банк, — заметил Малоун.

— Мой — закрыт, — ответил Виктор. По его пустому взгляду было понятно, что от него больше ничего не добиться.

— Откуда вы узнали про «греческий огонь»? — спросил Торвальдсен.

— А вы неплохо осведомлены!

— Греко-римский музей принадлежит мне.

Малоуну показалось, что волосы на его затылке шевелятся. Люди вроде Виктора откровенничали только в одном случае: если знали, что их слушатели в самом скором времени отправятся к праотцам и не смогут процитировать их.

— Я знаю, что вы охотитесь за слоновьими медальонами, — говорил Торвальдсен, — и уже собрали все, кроме моего и еще трех других. Полагаю, вы наемник и понятия не имеете, для чего вашему нанимателю нужны эти монеты. Да вас это, вероятно, и не интересует. Главное для вас — выполнить задание.

— А вы кто такой? Уж точно не хозяин греко-римского музея.

— Могу заверить вас в обратном. Музей на самом деле принадлежит мне, и я желал бы получить компенсацию за все, что погибло в пожаре. Поэтому я и назначил столь высокую цену за медальон.

Торвальдсен сунул руку в карман, вытащил оттуда прозрачный пластиковый пакет и бросил его гостю. Виктор поймал пакет обеими руками. Малоун наблюдал за тем, как мужчина вытряхнул на открытую ладонь медальон — позеленевший от времени, размером с пятидесятицентовую монету, с изображениями, выбитыми на обеих сторонах. Затем Виктор выудил из кармана лупу, какими пользуются ювелиры.

— Вы эксперт? — спросил Малоун.

— Я знаю достаточно.

— Микротекст на месте, — сказал Торвальдсен, — греческие буквы ZH, дзета и эта. Даже удивительно, что древние были способны на столь ювелирную работу.

Виктор продолжал осматривать монету.

— Удовлетворены? — осведомился Малоун.

Несмотря на то что у Виктора не было с собой ни микроскопа, ни электронных весов, он был уверен, что в руках у него подлинный медальон. Пожалуй, лучший из всех, какие им пока удалось добыть.

Он приехал без оружия, поскольку хотел усыпить подозрительность этих людей. Здесь нужна была не сила, а хитрость. Его беспокоило только одно: где женщина?

Он поднял голову, и лупа упала в его правую руку.

— Могу я рассмотреть его возле окна? Мне нужно больше света.

— Сделайте одолжение, — милостиво разрешил Торвальдсен.

— Как вас зовут? — спросил Виктор.

— Птолемей вас устроит?

Виктор усмехнулся.

— Их было много. Вы который?

— Первый. Самый предприимчивый из генералов Александра. После смерти царя он в качестве трофея присвоил себе Египет. Умный человек. Его наследники впоследствии правили страной на протяжении веков.

— Но в конечном итоге они были разгромлены римлянами, — мотнул головой Виктор.

— Как и мой музей. Ничто не вечно.

Виктор подошел к мутному оконному стеклу. На пороге стоял мужчина с пистолетом. Чтобы выстрелить, ему понадобится доля секунды. Оказавшись в лучах солнца и на мгновение повернувшись к стоявшим в комнате спиной, Виктор сделал свой следующий ход.

Кассиопея увидела, как из-за деревьев у дальнего конца дома появился мужчина — молодой, стройный, подвижный. Ночью ей не удалось разглядеть лица тех двоих, что подожгли музей, но теперь она сразу узнала кошачью поступь и осторожную манеру двигаться одного из воров.

Он направлялся к машине Торвальдсена.

Вытащив нож, он проткнул оба задних колеса, а затем вновь удалился в чащу деревьев.

Малоун сразу заметил подмену. Виктор уронил лупу в правую руку, в то время как медальон находился у него в левой. Однако когда он снова водрузил лупу в глаз и опять принялся рассматривать медальон, тот уже оказался в его правой руке. Указательный и большой пальцы левой руки теперь были загнуты внутрь, прижимали к ладони настоящую монету.

Неплохо. Подойти к окну якобы для того, чтобы лучше рассмотреть монету и воспользоваться этим моментом, чтобы подменить настоящую монету на фальшивку.