Она пыталась выглядеть спокойно — насколько это было возможно в ее положении.
— Вы думаете, это Его Святейшество решил использовать вас? Нет, это я узнал о ваших отношениях с Мишнером. Это я все просчитал. Если бы не я, Петр бы ничего не узнал.
Неожиданно он поднял ее и сорвал скотч с ее рта. Не дав ей произнести ни звука, он притянул ее к себе и прижался ртом к ее губам. Прикосновение его языка было отвратительно, и она пыталась высвободиться, но Амбрози не отпускал ее. Пригнув ее голову, он схватил ее за волосы. Катерина не могла дышать. От Амбрози пахло пивом и еще какой-то гадостью. Наконец она сумела укусить его за язык. Он отпрянул и сплюнул с губы кровь.
— Ах ты, сучка, — крикнул он, повалив ее на кровать. Она выплюнула изо рта его слюну, как будто это был яд.
Амбрози бросился к ней и ударил по лицу тыльной стороной ладони. После сильного удара она ощутила на губах вкус крови. Он ударил еще раз, и она упала, стукнувшись головой о стену над кроватью.
Комната плыла перед глазами.
— Я убью тебя, — пробормотал он.
— Да пошел ты! — смогла выговорить она, откинувшись на спину, но голова не перестала кружиться.
Амбрози утер кровь с губ рукавом рубашки. Она опустила голову на одеяло. На ткани остались красные пятна.
— Лучше убей. Если не убьешь, то при первой возможности я сама убью тебя, — прохрипела она.
— Возможности не будет.
Пока он не получил, что хочет, она в безопасности. Колин правильно сделал, сказав этому глупцу, что ему нет дела до нее.
Амбрози подошел к кровати и потрогал свою разбитую губу.
— Надеюсь, ваш любовник забудет, что я ему сказал. Я посмотрю, как вы оба будете умирать.
— Громкие слова подонка.
Он рванулся к ней, повернул на спину и встал над ней. Она знала, что убивать ее он не будет. По крайней мере, сейчас.
— Что, Амбрози, не знаете, что делать дальше?
Он затрясся от ярости. Она еще имела наглость провоцировать его!
— После Румынии я сказал Петру, что вы больше не нужны.
— Так поэтому меня сейчас избивает его приспешник?
— Вам еще повезло, что я не делаю ничего больше.
— А Валендреа не будет ревновать? Может, оставим все между нами?
Уязвленный Амбрози сжал ей горло. Не настолько сильно, чтобы она задохнулась, но достаточно, чтобы ей пришлось замолчать.
— Вы очень решительны с женщиной, у которой связаны руки и ноги. Развяжите меня, и посмотрим, какой вы смелый. — Говорить было тяжело, но она заставляла себя это делать.
Она не собирается сдаваться. Амбрози отвернулся.
— На вас не стоит и время тратить. У нас осталась пара часов. Мне еще надо поужинать, а потом будем кончать со всем этим. — Он пристально посмотрел на нее. — Навсегда.
Глава LXXI
Ватикан
1 декабря, пятница
18.30
Гуляя по саду, Валендреа наслаждался необычно теплым для декабря вечером. В первую субботу его правления дел оказалось много. Утром он отслужил мессу, потом принимал поздравительную делегацию. Днем состоялось собрание кардиналов. В Риме их оказалось около восьмидесяти, и он три часа объяснял, какую политику он намеревается проводить.
Ему задавали традиционные в таких случаях вопросы, и он объявил, что все назначения Климента XV остаются в силе до следующей недели. Единственным исключением стал кардинал-архивариус, который, как заявил Валендреа, решил подать в отставку по состоянию здоровья. Его место займет кардинал из Бельгии, уже успевший вернуться на родину и теперь направлявшийся обратно в Рим.
Кроме этого, никаких других перестановок Валендреа пока не произвел, отложив их до следующей недели. Он заметил, что многие присутствующие в зале ожидали обещанных накануне конклава назначений, но никто не стал говорить об этом вслух. И это устраивало Валендреа.
Перед ним стоял кардинал Бартоло, ожидавший, как и было условлено, встречи с ним после собрания. Префект Турина настоял на личной беседе. Валендреа помнил, что он обещал Бартоло пост государственного секретаря. Теперь, по всей видимости, тот ждал выполнения обещания. Обещание исходило от Амбрози, но сам же Паоло и посоветовал Валендреа не спешить с этим назначением.
В конце концов, не только Бартоло был обещан этот пост. Для тех, кому не достанется должность, всегда можно найти какой-то предлог, чтобы не превратить их в своих противников. Некоторым можно предложить другие посты, хотя Валендреа было превосходно известно: пост государственного секретаря не так легко чем-то заменить.
— Ваше преосвященство, — приветствовал его Валендреа.
Бартоло поклонился.
— Святой Отец, — тот улыбнулся. — Вам нравится это обращение?
— Оно звучит эффектно.
— Вы избегаете меня.
Валендреа горячо возразил:
— Вовсе нет.
— Я хорошо вас знаю. Вы обещали пост государственного секретаря не только мне.
— Нелегко собрать голоса. Приходится делать, что можно. — Валендреа пытался говорить весело, но понимал, что Бартоло так просто не проведешь.
— Я обеспечил вам не меньше дюжины голосов.
— Как оказалось, можно было обойтись и без них.
Лицо Бартоло напряглось.
— Только потому, что Нгови снял свою кандидатуру. Если бы борьба продолжалась, эти двенадцать голосов стали бы решающими.
Старик говорил все настойчивее, и Валендреа понял, что пора перейти к делу:
— Густаво, вы слишком стары для должности секретаря. Это непростая должность. Вы все время в разъездах, — с легкой улыбкой на губах начал он.
Бартоло недоуменно смотрел на него и молчал.
Валендреа размышлял.
Действительно, кардинал собрал для Валендреа немало голосов, и записи с подслушивающих устройств подтверждают это. Кроме того, Бартоло с самого начала занял позицию на стороне Валендреа. Но Бартоло считается пассивным человеком с посредственным образованием, и никакого дипломатического опыта у него нет. Назначение его на любой высокий пост не встретит одобрения, тем более на такой серьезный, как должность государственного секретаря.
Есть кандидатуры еще троих кардиналов, сделавших для Валендреа не меньше и обладающих гораздо более высокой квалификацией. Кроме того, они занимают более прочное положение в священной коллегии. Но у Бартоло имеется еще одно качество, которого у них нет. Беспрекословное повиновение. А это кое-чего стоит.
— Густаво, если я решу назначить вас, то у меня будут несколько условий. — Валендреа бросал пробный шар, чтобы увидеть его реакцию.
— Я слушаю.
— Внешнюю политику буду определять лично я. Решения буду принимать я, а не вы. Вы будете просто выполнять мои распоряжения.
— Вы — Папа.
Бартоло ответил быстро, с готовностью.
— Я не потерплю неповиновения.
— Альберто, я служу священником уже пятьдесят лет и всегда выполнял все указания пап. Я даже целовал перстень Якоба Фолкнера, хотя и презирал этого человека. Вам незачем сомневаться в моей преданности.
Валендреа снова позволил себе улыбнуться.
— Я ни в чем не сомневаюсь. Я просто напоминаю вам правила.
Он сделал несколько шагов по дорожке, Бартоло подобострастно шел за ним. Пройдя еще немного, он сказал:
— Когда-то папы убегали из Ватикана этим путем. Прятались, как дети. Даже представить себе противно.
— Теперь Ватикан не захватывают вражеские войска.
— Захватывают, и не войска, а целые армии. Сегодня безбожники принимают вид журналистов и писателей. Они приходят с камерами и блокнотами и с помощью всевозможных либералов и диссидентов пытаются разрушить основание церкви. А иногда их союзниками становятся даже папы вроде Климента.
— Его смерть пошла на пользу церкви.
Эти слова понравились Валендреа, и он знал, что это не пустая отговорка.
— Я хочу вернуть папству былое могущество. Где бы Папа ни появился, он может заставить слушать себя больше миллиона человек. Пусть все державы боятся этой силы. Я буду самым влиятельным Папой в истории.
