Мы просто лежали и целовались, прижимаясь друг к другу, но, когда начали конкретно замерзать, нехотя отстранились друг от друга.

Набрав по новой горячей воды, мы начали мытьё по новой, но когда уже всё подходило к концу, и я взглянул на свои волосы, то жалобно протянул:

- Андрэ! У меня в волосах засохшая сперма, которую я вымыть не могу.

- Садись, - Андрэ кивнул на небольшой железный стул.

- В смысле?

- Садись, я помогу. Только халат сними.

Я послушно скинул халат и сел на стул, после чего меня окатило тёплой водой, а в волосы запустились руки, отчаянно натиравшие их.

- Откуда ты знаешь, что делать?

- Да Роберт один раз рассказывал, как своему омеге тоже из волос сперму помогал вымывать. В общем намылить нужно раза два и вот в таком состоянии уже конкретно снимать засохшие капли с волос.

- Роберт?

- Ну да. Просто он очень любвеобильный благодаря своему темпераменту.

- Мне казалось это больше к Стефану подходит.

Андрэ прыснул от смеха, услышав это.

- Я не знаю, кем нужно быть, чтобы Стефан смог по-настоящему тебя полюбить. Да, он добрый и никому не пожелает зла, но в вопросах любви он довольно холоден. За свои восемнадцать лет я не помню ни одного омегу, которым он бы прям болел, нежели Роберт, который влюблялся постоянно.

Разговоры пришлось прекратить, так как Андрэ нужно было сконцентрироваться. В итоге, просидели мы так около часа. Порой Андрэ сильно тянул волосы, что мне даже было больно, но я стоически терпел. Благо хоть не мёрз так быстро из-за пара.

И вот долгожданная промывка волос от мыла.

- Вроде всё, - сказал Андрэ, ещё раз посмотрев на мои волосы.

- Спасибо, ты мне здорово помог.

- Да не за что.

Я быстро вытерся и накинул халат на плечи, и мы с Андрэ вместе покинули ванную.

В гробовом молчании мы дошли до моей комнаты, и Андрэ, пожелав мне уже скорее спокойного утра, чем ночи, поплёлся к себе.

Мне так хотелось с ним поговорить, ведь, наверняка, это странное чувство некой привязанности почувствовал не только я. Но вместо этого я просто зашёл в свою комнату и упал на кровать.

Я сомкнул свои глаза, желая поскорее заснуть, но почувствовал холодок над собой и когда открыл глаза, увидел склонившуюся надо мной Худую фигуру. Я истошно заорал, упав с кровати, и пополз по полу к окну, пока не упёрся в стену спиной. А худая фигура так же медленно, как и всегда, шла ко мне. Я еле-еле поднялся на ноги, держась руками за подоконник.

- Нет… Не хочу… Не надо…

Но когда Худая фигура подошла ко мне, она коснулась пальцем моего лба, и я, закатив глаза, повалился на пол.

========== Максимилиан ==========

- Нет… Прошу, нет! Нет!!! – кричал я, пытаясь убежать от человека с топором в руках, который быстрым шагом шёл в мою сторону. Мои ноги, уже не способные в этом возрасте на бег, подкосились, и я упал на пол. Приподнявшись на локтях, всё также пытаюсь хотя бы отползти, но понимаю, что уже поздно, увидев на полу тень от человека рядом с собой.

После чего последовал первый удар, отрубивший мне руку. Мой крик был истошным, но не настолько, как крик Луиджи. Моего маленького Луиджи, который в одной пижаме с ужасом смотрел на меня и на человека с топором во тьме ночных коридоров. Этот ублюдок, увидев моего сына, варварски облизнулся.

- Луи, беги со всех ног! – в отчаянии прокричал я, и Луиджи тут же рванул с места.

Человек с топором хотел было побежать за ним, но я схватил его за ногу. Кого-кого, а моего Луи тебе не забрать! И последнее, что я помню: как топор обрубил мне голову.

Эти воспоминания каждый раз проносятся в моей голове, когда я вижу Мишель. О, Мишель, как же ты похож на моего Луи. Те же светлые волосы, те же янтарные глаза, та же фигура, только характером в своего отца пошёл.

Я всегда был рядом, по крайней мере старался, потому что я знал, насколько тяжёлая участь ляжет на плечи моего внука. Я знал, что именно Мишель закончит начатое мной дело и обрубит все концы, ведь только он мог меня слышать. Вот только я не думал, что он окажется к этому настолько не готов.

Каждый раз, когда я появлялся, он кричал и пытался отползти от меня. Я пытался объяснить ему, кто я, но он не слышал, лишь продолжал кричать.

Я был в отчаянии. Я не знал, как можно донести до Мишель смысл его видений и кошмаров. Ведь он уже получил первую посылку. А значит времени остаётся всё меньше и меньше. Но я не хочу Мишель такую же, как у меня, участь. Ему придётся стать сильнее и принять это как данное. Хочет он этого или нет.

Я прикоснулся к его лбу, надеясь, что в этот раз, мы, наконец, сможем поговорить. Мишель закатил глаза до состояния, когда виден лишь белок, и повалился на пол.

После чего поднялся на ноги, но уже в моём мире. Мире мёртвых.

Мишель приложил руку к месту ушиба, но, увидев меня, вздрогнул, но тут же нахмурился и воскликнул:

- Я тебя не боюсь!

- Ты и не должен, - наконец, смог выговорить я, а не просто кряхтеть, пугая тем самым маленького Мише.

Услышав это, Мишель удивлённо посмотрел на меня.

- Кто ты и почему преследуешь меня?!

- Мишель, меня зовут Максимилиан Креспен.

- Креспен?.. Это же фамилия…

- Твоего папы, - закончил я за ошалевшего внука. – Я твой дедушка.

Мишель несколько секунд смотрел на меня, хлопая глазками.

- Де… душка… Но ты же умер!

- А где мы по-твоему находимся?

Мишель опустил голову, видимо не желая верить в происходящее.

- Что происходит? Зачем ты являешься ко мне? И что за человек с топором?

- У тебя много вопросов. Я всё понимаю. Но, думаю, что, увидев мою историю, ты и сам всё поймёшь.

Я подошёл к Мишель ближе и закрыл рукой его глаза, перенося его сознание в те далёкие времена, когда я был молод, амбициозен и бесконечно глуп.

Мне тогда было, как и Мишель, семнадцать лет. Я был единственным сыном в семье. Альфой, продолжателем рода семьи Креспен. В те времена наша фамилия удостаивалась уважения в обществе во многом благодаря моему отцу, открывшему мануфактуру и давшему работу многим безработным жителям этого города. И я должен был стать продолжателем дела отца, но у меня была своя мечта. Я хотел совершить переворот в литературе и написать историю об одном убийце. Но не об его жертвах, а о том, почему он стал таким. Что сподвигает человека поступать так или иначе, ведь у любого поступка и даже любой мысли есть своя история. Ведь сейчас очень модно писать про маньяков-психопатов, которые без разбора перерезают горожан.

И как-то раз, когда я шёл в лавку, чтобы купить свои чернила и бумагу и начать, наконец, историю человека по имени Джосселин, я увидел испуганно выглядывающего из-за дома омегу, который тут же скрылся в переулке и тут же заглянувшего в тот же переулок троих альф. Меня сильно напрягла эта ситуация, и я проследовал за ними, не забывая оставаться в тени.

- Доми, ну где же ты? – пробасил один из них. – Ну же, не прячься. Мы уже соскучились по твоей сладкой попке. Так что если не хочешь грубости, то выходи сам.

Услышанное повергло меня в шок. Я вырос в порядочной высокопоставленной семье, меня с детства окружали только достойные воспитанные люди, и я никогда не задумывался, как живут простолюдины. А живут они в чудовищных условиях, особенно омеги, которых преследуют, а потом насилуют подобного рода ублюдки.

Вскоре послышался вскрик того самого омеги и просьбы отпустить, после чего последовал звук удара и сдавленный вскрик. Они его бьют? Они бьют омегу?! Какой мразью надо быть, чтобы поднять руку на существо, которое гораздо слабее тебя?!

- Жак, заткни ему чем-нибудь рот, - насмешливо произнёс альфа. И послышались всхлипы и мычание. Я сжал руки в кулаки и был бы рад уйти, но я не мог оставить этого бедолагу на произвол судьбы. Я должен был вмешаться!

Я вышел из-за угла и передо мной предстала такая картина: маленький хрупкий омега с варварски выкрученными руками стоит на коленях на голой земле. Его тёмные волосы намотаны на кулак одного из альфы, который толкается ему в рот, второй пристроился сзади и, держа за бёдра, вдалбливается в его тощее тело, пока третий держит его руки.