Старая, изношенная лестница скрипела и ныла ветхими костьми ступеней при каждом шаге, но он шёл по ней свободно и радостно, опираясь на косые, узорчатые перила. Осенний сумрак, туманом ползающий по конуре дряхлого барака, вселял безысходную тоску, но тот, кто топтал его большими, великолепно начищенными ботинками, совершенно не поддавался этому унынию.

– Здравствуйте, Зинаида Владимировна! А я птичек иду кормить, – радостно проговорил молодой, лет двадцати парень, и широкое, полноватое лицо его радугой озарила восторженная улыбка. Закутанная в синий бархатный халат женщина, недавно переступившая порог сорокалетия, разогнула спину и, оглянувшись, растерянно застыла на лестничной площадке с веником и совком. Пронырливый, вёрткий взгляд её стремительно обшарил идеально выглаженную зелёную рубашку с элегантной алой бабочкой, малиновые штаны, сцепленные подтяжками, и остановился на детском, круглощёком лице юноши. – Здравствуйте, дорогая Зинаида Владимировна, – вновь промолвил он, почтительно кивнув головой, покрытой пшеничными, старательно причёсанными волосами, и сладостная улыбка прорезалась на лице чистоплотной соседки.

– Э-э… здравствуй, Коля, здравствуй, – провещала она, приветливо покачивая золотыми серьгами в ушах. – Птичек кормить идёшь?! Вот молодец! – прощебетала труженица, заулыбавшись ещё сахарнее.

– Они хорошие, они очень ждут меня, – старательно объяснил Коля, вытащив из кармана целлофановый мешочек, наполненный семечками. – До свидания, Зинаида Владимировна, всего вам доброго, – затем произнёс Николай, зашагав по ветхим ступеням к уличной безрассудной суете.

– До свидания, Коля, до свидания, дорогой. И тебе всего самого доброго, – проворковала женщина, раскланиваясь и сияя, пока дряхлая, облезлая дверь, затрещав своей ржавой челюстью, не оставила за собой только сумрак и тишину. – Идиот проклятый! Урод, недоумок! Шатается день-деньской без дела, а мы тут терпи… – тотчас оскаленными зубами проскрежетала милая соседка, с ненавистью принявшись мести замусоренный коридор.

Маленький тихий дворик раскинулся перед Николаем лавочками, кустиками, липами, чудесным солнцем и весёлым птичьим гомоном.

– Здравствуйте, милые птички. Кушайте, пожалуйста… – произнёс Коля, щедро рассыпая угощение на ссадины потрескавшегося асфальта. Крикливая стайка воробьёв безбоязненно закружилась у его ног. С любовью растратив обыкновенные семечки, продолжая восторженно улыбаться ясному небу, Коля сел на обветшалую лавочку, карманным ножом увлечённо принявшись обстругивать ясеневую веточку.

– Коля! – весёлым жаворонком выпорхнул из-за угла чей-то приветливый возглас, и Николай обернулся, увидев очаровательную девушку, спешащую к нему. Шёлковое, разлинованное узорами коричнево-белых клеток платье, перехваченное крупным оранжевым поясом из замши, очень подходило зелёным глазам хозяйки, восхитительно украшая её.

– Вера! – обрадовано вымолвил юноша, немедленно отложив своё занятие.

– Привет, как поживаешь? – спросила красавица, нежно обняв соседа.

– Хорошо, – ответил Коля, по-детски засмущавшись.

– А что ты делаешь? – спросила Вера, озадаченно всматриваясь в ножик и ветку, без присмотра покоящиеся на лавке.

– Дудочку вырезаю, – промолвил Николай, подхватив неряшливо обструганную палочку, и, заворожённо поёжившись, добавил: – Волшебную…

– Волшебную? – озадаченно проронила Вера, и смятение заколыхалось в её изумрудных очах.

– Да, я в мультике про мышонка видел, – пояснил юноша, воспламенившись ликующей улыбкой.

– А, ну ладно… – провещала девушка, недоверчиво посмотрев на веточку. – Удачи тебе, а я домой, – попрощалась она, дружелюбно пожав ладонь мечтателя.

– До свидания, Вера, – отозвался Николай, на прощание помахав соседке.

– До свидания, Коль. Только ты не задерживайся, Клавдия Степановна волноваться будет, – заботливо предостерегла его Вера и, поправив на плече тесёмку апельсиновой сумки, направилась к бараку.

– Я недолго, я ещё немного погуляю и вернусь, – пообещал Николай, вновь принявшись за работу.

«Господи, как я устала…» – меж тем сама себе пожаловалась девушка, ступая по тоскливой коридорной мгле.

– Верочка, это ты? – вдруг услышала она медоточивый голос над собой.

– Здравствуйте, Зинаида Владимировна, – откликнулась красавица, приветливо улыбнувшись подступившей женщине.

– Здравствуй, что там идиот этот, всё ещё с воробьями своими возится? – осведомилась соседка, саркастически уставив кулаки в бока.

– Зинаида Владимировна, зря вы так высказываетесь, – сказала Вера, досадливо поправив атлас тёмных волос.

– А ты, дорогая, зря с ним цацкаешься, к добру это не приведёт, – возвестила склочница, назидательно тряся пальцем.

– Зинаида Владимировна, но Коля же несчастный, у него никого, кроме бабушки, нет. Вы же знаете! – заспорила Вера, очень оскорбившись от злобных нападок.

– Да, знаю, но он же недоумок! От него что угодно жди! Ещё придушит тебя где-нибудь, и поминай как звали! – запротестовала женщина, горячась ещё сильнее.

– Да Коля же как ребёнок! Он не способен на жестокость, он ведь даже букашки не обидит. Он самый добрый из всех, кого я знаю! – возразила девушка, упрямо не соглашаясь с клеветницей.

– А ты, Вера, излишне сердобольная. Вот попомни моё слово, выйдет тебе это боком! – пригрозила рассерженная скандалистка, расплёскивая колкие фразы.

– Да что вы, Зинаида Владимировна! Это полная чепуха! – отрезала Вера, сбежав от ворчания разгневанной соседки.

Весенней блистательной синевой застелило небо штопаные крыши домов и парчовую зелень цветущих улиц, сапфировыми брызгами окропив магазин продовольственных товаров, в светлую обитель которого вошёл элегантный молодой человек.

– Здравствуйте, тётя Даша, – вымолвил юноша, с добродушной улыбкой подойдя к деревянному прилавку, за которым хозяйствовала симпатичная зрелая женщина, облачённая в белый саван рабочего халата.

– Ой, здравствуй, Коля! Какой ты снова красивый, – восхитилась она, осмотрев превосходно выглаженные синие брюки, белую, в голубую полоску рубашку и обязательную алую бабочку своего неизменного покупателя.

– Это меня бабушка наряжает, – ответил Николай, затуманившись наивной детской застенчивостью.

– Как там Клавдия Степановна поживает? – поинтересовалась дама, всмотревшись в хрусталь косметического зеркальца и поправив короткую причёску ржаных волос.

– Хорошо, – провещал Коля, улыбаясь светло и бесхитростно.

– А у тебя как дела? – осведомилась продавщица, отложив зеркало.

– А я дудочку смастерил, тётя Даша, – поведал мечтатель, вытащив из кармана своё занимательное изделие.

– Ох, какая красивая! – удивилась Дарья Николаевна, с любопытством осматривая нехитрую игрушку.

– Волшебная, – с гордостью возвестил Николай, засветившись радостным сиянием.

– У-у-у… молодец, дружок, молодец! – похвалила его кассирша, снисходительно отнёсшись к словам Николая. – А ты за хлебом пришёл? – спросила она, быстро утомившись текущим разговором.

– Да, тётя Даша. Можно мне взять батон и чёрного хлебушка? – осведомился юноша, спрятав драгоценную дудочку обратно в карман.

– Возьми, пожалуйста, – промолвила женщина, бережно положив хлеб в сумку покупателя.

– Спасибо, тётя Даша. До свидания, – проронил Николай, помахав на прощание ладонью.

– Бедная Клавдия Степановна, остаться на старости лет с этаким недоумком. Вот же послал Бог внучка! – промолвила сострадательная женщина, оставшись в безликом одиночестве.

– Солнышко на небе радостно блестит, цветочки собирает, птичек веселит, – с удовольствием напевал Коля песенку из мультфильма, неспешно бредя по липовой аллейке и улыбаясь прекрасному солнцу.

– Помогите… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а… – вдруг ржавой трубой прогремел из проулка чей-то испуганный крик, и юноша замер.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а… – вновь прокричала неведомая мученица, и, догадавшись, что происходит что-то недоброе, Коля смело отправился на выручку. Страшно разволновавшись, он приблизился к пятиэтажному дому, вскоре усмотрев поодаль пьяного детину, устроившего грабёж.