На обратной дороге, Мракс опять заговорил со мной об этом конкурсе. И я решился. А что? Что я теряю? Меня здесь почти никто не знает. Но я поставил одно условие, что называться буду не своим именем. Мало ли кто смотрит эти передачи! Мракс не был против этого и мы заехали в какую-то студию звукозаписи. Посадив меня в кресло, он пошёл с кем-то договариваться. Через некоторое время вернулся не один и тот человек спросил у меня, смогу ли я оплатить работу по записи своего диска. Он назвал сумму, конечно не маленькая, но мне была по карману. Недавно гоблины на мой счёт перевели ещё несколько сотен тысяч американских долларов. Откуда они их взяли, понятия не имею. Но гоблины своё дело знают, значит это именно мои деньги. Так что с оплатой проблем не было. Мы договорились на завтра к семи часам вечера.

— Мистер Мракс, а Вы не хотите послушать, что расскажет Добби про Дамблдора? — спросил я Мастера, когда мы ехали обратно ко мне домой.

— Было бы интересно. Но не думаю, что он расскажет что-то, о чём я не знаю.

— Извините, но я чего-то не понимаю? Ведь Вы давно ушли из Магического мира, откуда Вы можете знать, что он творил в наше время?

— Я немного не так выразился. О чём я не догадываюсь. Методы у него одни и те же, что пятьдесят лет назад, что двадцать, что десять, что два года.

У меня и раньше закрадывались сомнения в правдивости Мракса, но занятый своими проблемами, я не очень об этом задумывался. Тем более, что я был ему за многое благодарен. Но после его, нечаянной оговорки, мои подозрения ещё больше усилились. Так кто же Вы, мистер Мракс? Почему Вы так самозабвенно мне помогаете? Сейчас я пожалел о том, что так внезапно потерял зрение. Мне бы взглянуть ему в глаза. И я решил, что всё равно выясню, кто он.

— Я догадываюсь о чём ты сейчас думаешь, — сказал, останавливая машину, Мракс, — и сразу скажу, что твои выводы неверны. Я, действительно, из семьи Мраксов и, действительно, хорошо знаю Дамблдора.

— Откуда Вы можете знать, о чём я думаю и к каким выводам пришёл? Вы что легилименцией владеете? — раздражаясь от его спокойного тона, спросил я.

— Владею, но сейчас я не лез в твою голову. У тебя всё на лице написано. Посиди немного в машине, я пойду куплю тебе тёмные очки.

Я услышал, как он вышел из машины и захлопнул дверцу. Я ругал себя, когда же я научусь сначала проверять, а только потом доверять людям. Особенно волшебникам. Сколько раз я уже бывал обманут, именно теми, кому безгранично верил, и сейчас опять, по-видимому, вляпался в какую-то интригу. Опять мною руководят и я со всем соглашаюсь. Хорошо, хоть не говорит, что это всё для моего блага. Надо поставить ему условие, или он мне всё по себя рассказывает, или мы больше не общаемся. Я от этой мысли даже засмеялся вслух. Кому нужно больше это общение: ему? или мне? Конечно, — мне! Так что сидите, мистер Поттер, и не вякайте. Условия собрался ставить! Да он сейчас высадит тебя посреди города и топай домой сам, слепой и ничего не знающий в городе. Даже Алексу позвонить не смогу. Телефон оставил дома. Как был болваном, так им и остался. Ничему тебя жизнь не учит, ” герой «! Мракс вернулся и сел в машину. Он вложил мне в руку очки.

— Надень, а то в твои глаза смотреть страшно.

— Что не так с моими глазами, если не считать, что они ни черта не видят? — всё ещё злясь на себя, на него и на эту ублюдочную судьбу, поинтересовался я.

— Они зелёные, — заводя машину ответил Мракс.

— Ха-ха! — я даже похлопал в ладоши, — Не смешно. У меня всегда были зелёный цвет глаз, как у моей матери и её отца.

— Я знаю, но сейчас в них нет зрачка. Они полностью зелёные.

— Как это нет зрачка? А куда он делся, — наверное, более глупого вопроса я ещё никому не задавал, но в тот момент мне стало жутко.

Рон и Гермиона мне говорили, что когда я находился под влиянием Волан-де-Морта, то глаза у меня менялись, из них пропадал

зрачок, и они становились просто зелёные цветом. Но сейчас этого не может быть. Его больше нет! Я сам видел, как его тело разлетелось в клочья от его же смертельного заклятия! Но разве от АВАДЫ тело разрывается в клочья? Как я об этом раньше не подумал.

— Мастер, пожалуйста, не мучайте меня! Скажите, кто Вы?

— Хорошо, Гарри, я тебе всё расскажу. Смысла нет скрывать. Но только когда приедем домой. Боюсь, что ты со своим темпераментом заавадишь меня на месте, когда узнаешь правду.

— Вы специально меня интригуете? Сколько нам ещё ехать?

— Минут через пятнадцать приедем. Потерпишь?

— Потерплю, — сквозь зубы проговорил я. Я так и знал, что с этим Мраксом что-то не чисто. Надо же было мне, из тысячи настройщиков музыкальных инструментов в Лондоне, нарваться именно на этого. Или это действительно, — СУДЬБА?

Всю дорогу мы оба молчали, я накручивал себя, совершенно не зная ничего. Мне надоело, что мной все вертят, как хотят, и постоянно лгут. Вся моя жизнь прошла в сплошной лжи. Как тогда на первом курсе, когда я голыми руками сжёг профессора Квиррела, директор мне сказал. (Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью), а когда я хотел узнать правду о смерти моих родителей, он добавил (я отвечу тебе, если у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать, потому что ложь недопустима.) Три раза ха-ха! Ведь сам всё время лгал мне. И ничего не говорил. И появлялся всегда в самом конце моих разборок с Томом. Что на первом курсе, в борьбе за философский камень, что на втором, в Тайной комнате в битве с огромным змеем, и на третьем, послал учеников в прошлое, пусть и в недалёкое, но всё равно, это время прошло, а если бы что-нибудь с Гермионой не так сделали? Мы ведь были ещё детьми. А у меня тогда разум зашкаливал, я так не хотел возвращаться к Дурслям на каникулы, что готов был на всё, ради этого, и всё равно, по моему не вышло. Что толку от того, что нам удалось спасти Сириуса. Он как был в заточении, так и остался, хоть и без дементоров, но не на свободе. Что стоило Дамблдору поднять старое дело и пересмотреть его. Даже у маглов, есть презумпция невиновности, а уж магам, с их возможностями узнать правду, и делать нечего, чтобы доказать свою невиновность. И почему сам Сириус не настаивал на пересмотре дела? Опять сплошные вопросы без ответов. Как меня всё это достало! Как можно поверить в Величие и Могущество волшебника, который под своим носом не разглядел ” оборотня ” ? Я имею ввиду не Люпина, Крауча. И именно его послать проверить портал. Почему никто из комиссии этого не сделал? Да, я не снимаю с себя вину за смерть Седрика, но я же не знал, чем может обернуться моё благородство. А Крысак? Ещё один вопрос, Дамблдор ведь часто бывал у Уизли дома и что, не понял, что крыса, которая живёт у них почти двенадцать лет, анимаг! Не поверю! И я знаю, что у Дамблдора в кабинете была точно такая же карта, как создали мой отец и его друзья. И что? Директор ни разу не видел Питера Петтигрю на этой карте. Я же его увидел. И опять. Не верю! Сколько обмана, и ради чего всё это? Если то, что сказал Добби правда и Альбус Дамблдор жив, я буду не я, если не стребую с него ответы. Он не знает, какой магической силой я теперь обладаю. Если понадобится, то и заклятия применю к нему. Вот в таком настроение я и доехал домой. О чём думал Мракс не знаю. Но решил, что сегодня обязательно узнаю: Кто он и чего ему от меня надо.

Если будет надо и к нему применю заклятие, но он расскажет мне сегодня всю правду о себе и его взаимоотношениях с Дамблдором.

— Гарри, мы приехали. Тебе помочь выйти из машины? — услышал я его голос.

— Не надо, я сам выйду. Я вижу очертания калитки. Добби постарался.