– Да, я купила ему ботинки на высоком протекторе, – внезапно севшим голосом произнесла Ирина. Похоже, и до нее дошло, что речь идет о совершенно конкретных ботинках и все ее надежды вот-вот рухнут.

Крячко все еще медлил. Он смотрел на Ирину сочувствующим взглядом, но коробку не открывал. Ирина нервничала все сильнее и, переводя взгляд с коробки на его лицо, затем снова на коробку, бледнела все больше.

– Послушайте, хватит уже ходить вокруг да около, – наконец не выдержала она. – Я не собираюсь падать в обморок или делать что-то в этом роде. Поверьте, я готова к худшему. Неведение все равно хуже всего. Я две недели места себе не нахожу, все думаю, где он, что с ним, жив ли или уже мертв? И мысль о смерти мне кажется не такой ужасной, как мысль о том, что Олег в руках негодяев, которые его мучают, может, даже истязают. Смерть – это окончательно, мучения же бесконечны. Так не мучайте меня! Покажите эти проклятые ботинки, и покончим с этим! Ведь в коробке у вас ботинки?

Стас не ответил. Вместо этого он открыл коробку и вынул ее содержимое. Ирина взглянула на него, громко охнула и снова залилась слезами. На этот раз слезы ее были натуральными. Она плакала так, как и должна плакать живая женщина, с обычными чувствами. Ее лицо скривилось, губы раскрылись в немом крике, подбородок затрясся. Несмотря на трагичность ситуации, Крячко вздохнул с облегчением: как вести себя с убитыми горем женщинами, он знал прекрасно. Бросив ботинок на стол, он подскочил к Ирине, поднес к ее губам стакан с водой и, приобняв за плечи, принялся успокаивать ее, как маленькую девочку:

– Ничего, ничего, все будет хорошо. Плохое иногда случается. Так бывает в жизни. Но это еще не конец, жизнь наладится, вот увидите. Да, сейчас вам плохо, понимаю и сочувствую вашему горю. Попейте воды. Поверьте, вам станет легче. Может, валерьяночки? Или вызвать врача?

Ирина плакала самозабвенно. За все дни ожидания. Слезный поток, казалось, не иссякнет никогда, но так всегда кажется. На самом деле это никак не соответствует действительности. Слезы иссякают, ресурсы организма находят новые лазейки, и человек берет себя в руки куда быстрее, чем сам ожидал. Так случилось и с Ириной. Минут через пять рыдания стихли, уступив место тихой печали и скромному ручейку одиноких слезинок. Она отстранилась от Стаса, забрала у него из рук стакан с водой, осушила его до дна и, почти спокойно, задала вопрос:

– Где вы его нашли?

Крячко никак не ожидал такого вопроса. Обычно в такой ситуации люди ведут себя совсем иначе, и вопросы задают совсем другие. Ирина же посчитала самым важным вопросом тот, который на ее месте задал бы следователь, ну или на худой конец адвокат. Поэтому с ответом он замешкался. Ирина взглянула ему в глаза и, видимо, что-то там прочла, потому что, печально улыбнувшись, произнесла:

– Он мертв. Мой брат мертв, а вы, специалист убойного отдела, расследуете дела, совершенные с особой жестокостью. Бедный Олежек! Бедный Олежек! Кто, кто мог его убить?!

– Мы не уверены в том, что имеет место факт убийства, – с расстановкой, чтобы до помутненного горем сознания Ирины дошли его слова, произнес Крячко. – На данный момент мы только допускаем такую вероятность.

– Что? Что вы сказали, повторите! – Ирина судорожно вцепилась в его руку. – Разве этот ботинок не доказывает, что мой брат мертв?

– Вовсе нет, – поспешил заверить Стас и тут же пожалел о сказанном, так как в глазах Ирины снова заискрилась надежда, и теперь он вынужден был объяснять причину возникновения ботинка. – Дело в том, что нами обнаружен только этот фрагмент одежды. Только ботинок, понимаете? Самого тела мы не нашли.

– Нет, не понимаю, – искренне призналась Ирина. – Если вы нашли всего лишь ботинок, чего ради вы притащили меня сюда, в это ужасное заведение, и мучаете вопросами? Если нет тела, для чего я здесь? Или теперь полиция интересуется всеми ботинками, которые находит на улице, или где вы там его нашли?

На эту тираду Крячко не нашелся, что ответить. Сказать Ирине о том, что в ботинках находились ступни ее брата, он не решился. Да и как о таком скажешь? Вместо этого он протянул руку к аппарату внутренней связи и, набрав номер Гурова, негромко произнес:

– Лева, зайди ко мне. Похоже, нашелся хозяин ботинок. После этого отцепил руку Плотаревой от своего рукава, налил ей очередную порцию воды и уселся в кресло в ожидании прихода Гурова. Тот не заставил себя ждать. Дверь открылась буквально через минуту. Лев заглянул в кабинет, бросил взгляд на заплаканную женщину, на ботинок, стоявший на столе, многозначительно хмыкнул и произнес короткую фразу:

– Отпущу посетителя и к вам. Ждите. – После чего снова скрылся за дверью.

Спустя еще минуту он сидел напротив Ирины Плотаревой и внимательно слушал доклад Крячко.

– Восьмого января в районный отдел поступило заявление от гражданки Плотаревой Ирины Аркадьевны, которая утверждала, что ее брат, Плотарев Олег Аркадьевич, пропал без вести, предположительно покинув Москву третьего января и не прибыв на место постоянного проживания, которое находится в городе Сортавала, в Карелии. Заявление сестры зарегистрировали восьмого января, по факту исчезновения Плотарева Олега были проведены соответствующие ситуации действия. Означенный выше Плотарев Олег числится в списке без вести пропавших с восьмого января по настоящий день. Сестра пропавшего Плотарева Олега признала в предъявленных ей для опознания ботинках обувь брата. Именно в эти ботинки он был обут в день исчезновения или в день, когда сестра видела его в последний раз.

– Ирина Аркадьевна, не хотите, чтобы вас осмотрел врач? – выслушав напарника, обратился к женщине Гуров. – Мне кажется, ваше состояние можно отнести к критическому.

– Я в порядке, – подавляя рыдания, произнесла Ирина. – Если вам нужна моя подпись, я готова.

– Подпись?

– Ну да. Я же опознала ботинки. Разве вам не нужны мои письменные показания?

– И вы уверены, что это ботинки Олега? – уточнил Лев. – Или данный вид обуви изготавливается на заказ?

– Нет, гражданка Плотарева купила их в подарок брату в сетевом магазине, – пояснил Крячко.

– Ну вот. Это значит, что ботинки могут быть лишь из той же партии, что и ботинки вашего брата. Ирина, я понимаю ваше состояние, но вынужден спросить еще раз: вы уверены, что это именно те ботинки, в которые был обут ваш брат в день исчезновения?

– Да, я уверена, – кивнула Ирина. – Вот, видите эту строчку? Она трижды прострочена, и одна из ниток не соответствует цвету ботинок. За эту ниточку мне дали скидку в двадцать баксов. Смешно, правда? Я вытребовала скидку за дефект, который помог мне опознать ботинки мертвого брата.

Она нервно хохотнула, и Гуров, взглянув на Крячко, распорядился:

– Стас, организуй успокоительное гражданке Плотаревой.

Тот быстро вышел из кабинета. Проводив его взглядом, Ирина снова заговорила:

– Вы не переживайте, я в порядке. Я уже говорила вашему товарищу, что не собираюсь падать в обморок. Думаю, я с самого начала знала, что так случится.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Лев.

– То, что мой брат мертв, – просто ответила Ирина. – Понимаете, он не из тех людей, которые способны все бросить без объяснений. Я знаю, что такое иногда случается. Некоторые люди исчезают просто так. Уходят из дома с целью исчезнуть, и больше о них никто и никогда не услышит. Но мой Олежка не из таких. Он мог бросить работу, мог бросить дорогую квартиру, да все что угодно мог бросить, но чтобы так поступить со мной? Нет, на это он был не способен! Он обязательно сказал бы мне. Оставил бы надежду, понимаете?

– Нет, не понимаю, – искренне признался Гуров. – Я не понимаю, как ваш брат мог бросить работу, но предупредить вас о своем исчезновении. Когда человек решается на подобное, он рассчитывает на то, что об этом никто не узнает. Скажи он вам о своих намерениях, и вы стали бы легкой добычей для его кредиторов или для кого-то, от кого он пытался бы скрыться.

– Вы думаете, у него проблемы финансового характера?