– Чего?

Нина осторожно сказала.

– Все же политика?

– Нет, я не боюсь писать на эту тему. Я не пишу того, что писать не надо. – Объяснил он. – Я черпаю информацию из средств массовой информации. Например, политик что-то проболтал, я записал и вот вам тема для книги. А потом пусть скажут, что я выдумал, или что нарушил военную тайну, да они сами нарушают скажу я Вам. – затем он добавил. – Вот, телепередачи, обсуждают политику России и вместе с ней и политику других стран. Разве это правильно? Политика дело такое скажу я Вам. Кто-нибудь все равно останется недовольным, агенты предоставят компромат, и в прямом эфире скажут матку правду. Вот один известный политик, не побоялся всех обложить по полной программе, послать куда подальше. Иностранный переводчик не смог перевести его матерщину, а русские в прямом эфире говорили, что они совершенно четко могли перевести русскую брань. Вот так-то, политика! А еще культурные люди!? – «Я пишу эти строки, потому что это было на самом деле, в прямом эфире. С одним политиком России». – Чем не пища для истории?

– Эту историю, наверное, знает весь мир. – подтвердила Нина. – Его тогда на весь мир транслировали, как он в прямом эфире обложил всех матом, и извиняться за это не сподобился.

Мужчина подтвердил.

– Вот именно.

Электричка проехала станцию «Тимирязевском». Следующая Савеловский вокзал, а там и Белорусский вокзал. Вокзал памяти героев ВОВ. Вокзал памяти нашей истории, вокзал нашей победы.

Мужчина взглянув в окно, сказал.

– Скоро конечная. – в его интонации чувствовалось сожаление. Казалось, что он не хотел выходить из этого поезда. Он хотел ехать дальше и разговаривать с ней, с этой незнакомкой, которую он никогда больше не увидеть в своей жизни, а если даже и увидит, то вряд ли он подойдет к ней. Ведь он еще пока что женат, и жена его нуждается в его поддержки. Савеловский вокзал. Электричка поворачивает на белорусское направление, еще пять минут, от силы десять, и все, путешествие из аэропорта Шереметьево подойдет к концу. Расставание. Тяжелое слово, расставание. Никто не хочет с кем-либо рустоваться, но приходиться. Иногда это расставание бывает коротким, иногда длинным. Есть горькое расставание, а есть сладкое расставание. Никто не знает, как мы расстанемся с тем или иным человеком? Никто не знает грустно нам будет или нет. Незнакомцу было грустно. Он не хотел рустоваться с ней, с этой женщиной. Он хотел в эти минуты быть с ней, пригласить ее куда-нибудь, посидеть в кафе или ресторане. Но этого он сделать не мог, а незнакомка не хотела этого то же. Очевидно она понимала, что если она сейчас пойдет с ним, то им будет больно обоим. Страшное это слово, расставание. На сердце всегда тяжело. Мужчина посмотрел на женщину. – Знаете. – сказал он. – Вы чем-то напоминаете мне мою Веронику.

Нина удивилась, и из любопытства поинтересовалась.

– Чем же?

– Она такая же понимающая, как и Вы.

Нина улыбнулась.

– Все женщины понимающие.

– Нет. – возразил незнакомец. – Я встречал женщин скверных. Готовых лишь послать человека куда подальше, не дав ему сказать ни единого слова.

– Да. – усмехнулась Нина. – Это мы можем.

Белоруски вокзал. Конечная. Электричка остановилась, открылись двери. Женщина и мужчина вышли из электрички.

Мужчина поинтересовался.

– Вас проводить?

Женщина хотела отказать, но не смогла. Она в этот момент поняла, что хотела провести с ним это время, пока он не улетит в Америку. Он для нее оказался интересном человеком, и то, что он писал о политике, ее заинтересовала. Ведь ее сестра, Наталия, в какой-то мере тоже работала на политическую структуру, и она, как и этот мужчина улетела а Америку. Правда он улетит завтра, а она уже там приземлится. Она хотела знать, хоть что-то о ее профессии, и в этом она считала, может помочь этот незнакомец. Она расспросит его об этой профессии, и тот возможно, но она не была в этом уверена, расскажет ей об этой профессии.

– Проводите. – сказала она, затем добавила. – Я живу недалеко, в Фили.

Мужчина выдавил из себя улыбку.

– Фили?

– Да. – утвердила Нина. – В Фили. – затем она с иронией спросила. – А Вы думали, что, в центре?

Мужчина положительно помотал головой, затем пожав плечами, сказал.

– Что ж, Фили – значит Фили.

Женщина усмехнулась, затем с иронией сказала.

– Герой!?

Незнакомец, посмотрев на Нину почувствовал себя в полных дураках. Он не должен был дать понять Нине, что он не предполагал, что он думал, что она живет в центре, а никак не на окраине. Что ж, эта его ошибка, и исправлять ее надо было срочно. Он усмехнулся, затем сказал.

– Я джентльмен, и, как и обещал провожу Вас домой.

Нина язвительно вставила.

– Кому домой? К Вам?

Мужчина строго посмотрев на Нину, сказал.

– Вы это серьезно?

Нина посмотрев на незнакомца, на его строгое лицо, которое будто упрекало ее в чем-то, говорила, что этот незнакомей думал, что она не такая как все. Она лучше других. Вот почему он к ней сел в электричке. Не потому, что некуда было сесть, а потому что он посчитал ее не такой как все, а она очевидно такая же, как и все женщины в этой стране, да и в мире тоже доступны. Эту ошибку надо было срочно исправить. Она сказала.

– Нет. – она была совершенно серьезна. Серьезно, как никогда. Ей хотелось провалиться сквозь землю за неуместную иронию. – Я. – призналась она. – Неуместно пошутила.

Мужчина легонько улыбнулся. Он был рад, что женщина не стала продолжать этот глупый фарс. Он сказал.

– Я рад, что Вы оказались разумной женщиной.

Женщина услышав эти слова оскорбилась.

– Вы это о чем?

Мужчина ответил.

– Я думаю Вы знаете, что я имею в виду.

Женщина тотчас ответила.

– Да, конечно. – затем она добавила. – Вы правы.

– Ну. – неожиданно спросил мужчина. – Поедим на метро или на электричке?

– На электричке.

Тут по громкой связи диспетчер объявила.

– «ЭЛЛЕКТРИЧКА НА ЗВЕНИГОРОД ОТПРАВИТЬСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ». – затем это же сообщение она сказала на английском языке. – «ON THE TRAIN ZVENIGOROD TOO IN FIVE MINUTES».

Они перешли через мост на другую платформу, и сев в Звенигородскую электричку поехали в сторону области.

Женщина спросила.

– Как Вас зовут?

Тот представился.

– Уилл.

– Я Нина.

– Очень приятно.

– И мне.

Женщина поинтересовалась.

– Уилл, эта нерусское имя?

– Я же сказал, что я женился на иностранке. – напомнил он. – Так вот. – пояснил он. – Я сам из Англии. Когда-то моя семья перебралась в Америку. Затем как-то раз я прилетел по работе в Россию. Здесь я женился на Вероники. Она родилась в России, хотя ее родители из Эстонии. – также он добавил. – А Уилл, это от Уильяма.

Нина сказала.

– Ясно.

За окном была видна Москва. Рейсы железной дороги, смыкающиеся в одно полотно. Туда и обратно. В область, в сторону Усово, в Барвиху, испокон века еще при КПСС, жили властители мира сего. Простому человеку туда путь заказан. Никто не потревожит покой их величеств. Никогда.

Автор: – В этой главе написано, что герои едут в электричке-экспресс. Но когда происходили эти события этих электричек не было. Так же, как и не было объявлений на английском языке. Это все появилось гораздо позже до описываемых событий. Вообще, я удивляюсь, зачем на вокзалах дают русским объявление на английском языке? Ведь родной язык русский. А иностранцы приезжают лишь на белорусский вокзал. Давайте тогда говорить на одном языке, английском. А русский язык уйдет в небытие. Хотя русские – это славяне. А славянского языка Мефодия и Кирилла давно нет. Только остался этот язык в православной церкви. А разговариваем на русском. Во такие пироги. Вам решать, кто прав или виноват в этом недоразумении с языком. Я считаю, что в мире должны действовать два официальных языка. Тот на котором говоришь с рождения, и международный, английский. Но кто на нем говорит? Только учим чтобы погулять по загранице, а общаться меж собой, у нас всегда прецедент. Кроме добро пожаловать и дай, ничего толком мы не знаем. Только политики владеют этим языком в совершенстве. Для них существуют институты, а для смертных только курсы. Только деньги на ветер переводить. Взять возьмут, а выучить, вряд ли? Как говорить после этого на иностранным языке? Смех, да и только. Вот и все мои мысли по поводу написанного. Приятного чтение следующих глав.