При этом сундук был не заперт и, судя по беспорядку, в нем явно кто-то рылся. Также Фаргид обнаружил, что изящное бюро эгерийской работы, стоявшее в каюте, было грубо и безжалостно взломано. Но несколько серебряных чарок, письменные принадлежности, стопа дорогой шелковой бумаги остались нетронутыми.

Решив на время оставить каюту, чародей выбрался наружу.

Заглянув в трюмы, он обнаружил, что дармун шел пустой, без груза, но с двойным балластом из свинцовых отливок.

Так обычно делали, когда шли в дальнее плавание, чтобы, угодив в шторм, пустое судно не перевернулось. Непонимание мага усилилось: что же это за корабль? Послы? Пираты?

Но при чем тут магия? Он даже попытался проверить судно по-своему, но ничего не почуял – на море обычному чародею трудно что-то сделать, тут нужен особый водный маг.

Зато нашел кое-что, подтвердившее, что корабль этот побывал в бою. В мачте торчал тяжелый болт, выпущенный явно из станкового арбалета, а полубак был иссечен оспинами – туда угодил картечный залп. Обе абордажные модфы на носу изнутри были покрыты нагаром, а у шпигатов обнаружилась обугленная тряпка – остаток пыжа.

Ар-Рагир прошел на корму, где обнаружил нечто его порадовавшее – плавучий якорь из крепких досок, обшитый двойной парусиной, закрепленный на бухте превосходного каната.

Это было как раз то, что нужно в его положении – он тут же сбросил его в воду, и суденышко ровно стало на курс.

Магнитный компас на мостике оказался вдребезги разбит – все тем же арбалетным болтом.

Горестно цокнув языком, маг пустился на поиски провизионной кладовой.

Нашел он ее быстро – по запаху. Бочки с солониной издавали натуральный трупный смрад, а некоторые уже вздулись, испуская зелёноватую пену – видать, корабль был в плавании довольно долго, прежде чем лишился команды.

Но тут уж ничего поделать было нельзя – выволочь в одиночку двухсотфунтовые бочонки из трюма было бы под силу разве что древнему эолийскому герою Хилкару, разрывавшему голыми руками пасть драконам и базилискам.

Правда, в целости были глиняные кувшины с крепким финиковыми вином и амфоры с сухарями, а также высокие бочата из полых стволов гигантского бамбука без малого в локоть толщиной – какие делают в чёрных королевствах Конгбо для воды. Был и целый штабель мешков с зерном. Вот этим и придется питаться.

В матросских кубриках его встретил дух застарелой кислятины и вдевшаяся в доски вонь немытого тела. На полу был разбросан нехитрый скарб команды – опять, будто кто-то что-то искал, причем иногда одежда была распорота по швам.

Тут же, среди барахла в беспорядке валялись абордажные сабли, несколько арбалетов и пара короткоствольных пищалей-серпент.

Но в оружейной, из замка на двери которой нагло торчал ключ, не нашлось почему-то ни пороха, ни болтов – зато было несколько охапок стрел для луков, каковых Фаргид не обнаружил как ни старался. Ещё была картечь и пули.

Закончив с трюмами, он вновь решил проверить каюты «кормовых гостей». И тут увиденное тоже поставило его в тупик. Одна каюта была вообще заколочена досками, а когда он сорвал их абордажным топориком, то не обнаружил в пыльном деревянном ящике с мутным грязным иллюминатором ровно ничего. Ничего, кроме аккуратно уложенного в выдолбленный из чёрного дерева гроб человеческого скелета. Скелет был уже старый и пожелтевший, а на лбу черепа были вырезаны иероглифы древнего Уаджета— их, говорят, умеют читать лишь в нескольких тайных сектах, что ещё поклоняются истинным древним богам этой страны, уже скоро десять веков как находящейся под властью правой веры.

Ар-Рагир нахмурился – этот корабль был буквально пропитан жуткими тайнами и смертью. Неудивительно, что именно его использовал для спасения своего слуги тот… Тот, чье имя он не посмеет осквернить своими устами.

Первой мыслью чародея было выкинуть жуткого пассажира за борт, вслед за другими мертвецами, но потом он передумал, как бы хуже не было. Хамиран знает, что за чары творились над старым костяком, и какая кара обрушится на потревожившего останки.

Поэтому он закрыл дверь и обушком топора приколотил доски на место.

А напоследок подумал, что в прежние времена не отказался бы потолковать с капитаном корабля. Похоже, у них бы нашлось о чем побеседовать.

Другая каюта видимо была жилищем усохшей ведьмы (или кто она такая) и может быть ещё кого-то.

Во всяком случае, если в предыдущей каюте давно ничего не было, то из этой, похоже, все было аккуратно вынесено. Лишь валялась на полу тонкая женская сорочка, разорванная почти пополам.

В третьей каюте обитал штурман, о чем свидетельствовала затейливо вырезанная на двери астролябия с изречением из Книги Провозвестника. Сура девятьсот семьдесят девятая, аят восемнадцатый.

Ар-Рагир, усмехнувшись, прочел ее вслух: «Море подобно исполинскому чудищу, что несет на спине своей скорлупки, наполненные копошащимися мошками».

Пожалуй, к судьбе тех, кто плыл на этом корабле, она подходит как нельзя лучше.

«Кисмет…» – изрек колдун и открыл дверь.

Ни лоций, ни карт в обиталище штурмана он не обнаружил. Не было ни судовых книг, ни записей, ни даже той самой астролябии. Увидев ящичек, с инкрустацией в виде зубчатых колес и кругов, Ар-Рагир удивился – в таких хранили механические армилляры – изделия редкие и дорогие, позволявшие вычислять курс по звездам без проблем. Увы, шкатулка оказалась пуста. Ладно, все едино он и не умел с ним обращаться.

Обнаружились правда "звездные часы" – хитрая штука из нескольких вставленных друг в друга бронзовых колец с делениями и названиями светил. С ними Ар-Рагиру довелось работать – когда он учился астрологии. С их помощью, совмещая названия звезд с их положением на небосклоне можно было определить истинное время – а моряки каким-то образом высчитывали долготу. Но и этого Ар-Рагир не умел. Еще нашелся небесный компас – деревянный круг с вращающейся стрелкой на одном конце которого было чёрное стеклышко, а на другом и «солнечным камнем» – кристаллом желтого цвета, позволявшим определять направление на светило в любой туман – на другом.

Вот им и придётся похоже воспользоваться.

Следующие часы Ар-Рагир занимался навигацией. С трудом, но маг сумел по памяти кое-как начертить карту Золотого залива. Кое как приладил на мостике прибор и определил стороны света по солнцу. Даже ухитрился, кидая в воду щепки и ветошь, примерно рассчитать скорость. И, прикинув направление движения корабля и соотнеся его с розой ветров, предположительным местоположением и курсом, Ар-Рагир определил, что если не переменится ветер, не собьет с курса шторм, или не налетит его суденышко на неведомый риф… Одним словом, если судьба будет к нему милостива, приблизительно через две недели он должен пристать к берегу в землях империи Ифо, где купцов и мореходов принято как будто уважать. Но это если все заладится. Один против стихии – плохой расклад. Тем более – он не моряк.

Вот разве что снова поможет Судьба… Судьба… Ар-Рагир, конечно, догадывался, КТО ему помог. Но вымолвить это вслух не решался. И только мысленно обращался к тому, кому молился тогда, на чёрной Скале, с просьбой не оставить его без опеки.

Маг бросил взгляд в морскую синеву. Прямо по курсу то появлялся то исчезал плавник акулы, словно манящей корабль за собой.

«Плыви за акулой – доплывешь к людям» – вспомнил он старую поговорку мореходов его народа.

Тут Рагир вспомнил кое о чем, и вновь спустился в трюм. Подозрения его не обманули – вода, просочившаяся сквозь днище и борта, уже выступала над трюмным настилом, и следующие несколько часов он провел, качая помпу. Затем настало время подправить курс – румпель вырвался из рук, так что чародей растянулся на палубе.

Одним словом, к вечеру его хватило лишь на то, чтобы спуститься в камбуз, и даже не обращая внимания на пришпиленную к борту ведьму доесть вареный рис, закусив его твердым, как камень, сухарем, лежавшим на полке – его пришлось разбить рукоятью сабли, прежде чем сунуть размачивать в кружку.