— А ну стоять! — рявкает не своим голосом Никита Михайлович, захлопывает дверь.

— Вы тут совсем рехнулись?!

— Я тебе все сказала, — Ольга разворачивается на выход.

— Стоять, я сказал! — Золотарев-старший словно дракон охраняет дверь. Несмотря на почтенный возраст, он в отличной физической форме. — Вас обоих раздавлю сейчас. Устроили тут блядство!

— Не собираюсь… — вторая попытка Ольги покинуть кабинет разбивается о мрачный и тяжелый взгляд Золотарева-старшего.

— В градоуправе сейчас началось совещание по «Северо-Западу», — в его голосе рык медведя-шатуна. — Ты об этом лучше подумай! На презентации мэра не было. Решение было принято без него. А теперь накоси-выкуси нам, а не застройка!

— Как это?! — даже Мишка меняется в лице. — Проект запущен!

— Дурак! — отвечает отец. — У нас нет таких дел, которым невозможно было бы свернуть шею при желании.

— Нужно встретиться с ним, — переход от личного к деловому для Кампински оказался тем легче, что очень хотелось кого-нибудь придушить собственными руками.

— Уже направлен запрос, — в голосе старшего интонация «спасибо, кэп!». — Ответа пока нет, но, думаю, он будет переносить эту встречу до китайской пасхи.

Мишка молчит о том, что схожие вопросы отец всегда решал личными знакомствами.

— Не в этот раз, — отвечает на его мысли Никита Михайлович. — Этот еще не наелся власти, а тут его так подрезали.

— Но не настолько же он туп, чтобы задушить собственный город? — Ольга получает новый, тяжелый взгляд Золотарева-старшего.

— А у него может быть свой интерес, — этим взглядом он словно проверяет ее на прочность. — Однажды такое уже было в истории Городка. Я был тогда согласен с Афанасьевым, самое правильное, верное расположение нового района именно там, где ты его сейчас поставила. У Юрки было немного по-другому, но тоже очень толково.

— Это отец Пал Юрьича? — удивляется Михаил.

Никита согласно кивает.

— Да. Единственный недостаток его проекта был в том, что он был именно ЕГО проектом.

— Дед мне рассказывал, — вставляет Ольга, Мишка слышит в ее словах «я знаю больше тебя!» — Так появился Светлый.

— У Задворского тоже есть теперь валет в рукаве, — продолжает Старший.

— Ирония судьбы заключается в том, что его племянник теперь противопоставляет нам реконструкцию и расширение моего собственного района в пику строительства нового!

— Эх, повеселю деда на досуге! — хмыкает Ольга. Мишка хранит мрачную серьезность и ее иронии не разделяет.

— Как не реконструируй Светлый, его главные проблемы никуда не уйдут, — продолжает Никита Михайлович. — Я-то знаю.

— Глобальный вопрос не в этом, — перебивает отца Михаил. — Дело даже не в реконструкции, а в том, что Компания проиграет. Если они зарубят сейчас «Северо-Запад», это кранты. Все, — для пущей убедительности или от избытка чувств воспроизводит руками запрещающий жест.

Выдохнув, Джамала закрыла глаза, прижалась лбом к холодной краске оштукатуренной стены.

«Кончилось. Сказано», — медленно выдыхает напряжение, кошмар последних своих дней. Не таким изначально она планировала развитие событий. Катя оказалась тупее, чем рассчитывала Джамала. Рита безрассуднее, а Ольга… реакции последней она опасалась больше всего, ибо ее вовсе не могла спрогнозировать.

— Но все вроде обошлось, — легко проводя ладонями по лицу, словно омывая его невидимой водой, Джамала обновленным взглядом смотрит на старый мир.

Самое страшное теперь позади — Ольга все знает.

— Первой была моя версия, больше слушать она никого не станет. И не до меня ей сейчас будет. Какая, собственно, разница, кто и что сказал когда-то Кате Изотовой?

По мере рассуждений Джамала успокаивается, приобретает уверенность.

«Золотарев тоже отлетает со своей Ритой».

«Талгат, конечно, не олигарх… — в раздумье она наматывает волосы на пальчик.

— Но, он не женат официально. Не стар. Ложкин сказал, что в Компании он нарасхват, значит, карьера и деньги еще впереди, и это уже несмотря на то, что сейчас он тоже не какой-нибудь…»

— Простачок из Филиала с теплым местом по родственным связям.

Критически оглядев себя, Джамала осторожно приоткрывает железную дверь, выглядывает на лестничную площадку — тихо.

Джамала вернулась проверить «наших гавриков» к моменту допивания компота.

Поздний обед — ранний ужин окончен. Трое мужчин не спеша беседуют о планах Компании, планах на вечер, «ведь когда-то Золотарев нас всех сегодня отпустит».

— О! — отмечает появление девушки лысый Ложкин.

— Вот и славненько! — мы попросим Джамалу показать нам Городок. Провести по его самым злачным местам.

— Составить компанию, — поддакивает Панин. Талгат усмехается, отводит взгляд, в котором Джамала успевает прочесть согласие и даже больше — весьма недвусмысленное желание.

— Конечно, — ее голос становится бархатным, улыбка многообещающей.

— Таймс-сквер, Копакабана, Улица красных фонарей, — по очереди она каждого одаривает взглядом. — Все это есть и приносит удовольствие, но я покажу вам торговый центр Эдельвейс, семейный парк и детскую площадку, — заканчивая под общий хохот, улыбается мило и скромно.— Мальчики, ну сами подумайте, какие здесь злачные места, и куда я могу вас отпустить так, чтобы завтра Никита Михайлович не отдал бы меня под трибунал?

Отшучиваясь, инженеры поднимаются за своей предводительницей. Послушно возвращаются в кабинет «Михалыча», где на удивление тихо. Джамала озадаченно оглядывается.

— Я пойду всех найду.

Ложкин вслед ей просит не потеряться. Панин предполагает, что надо бы составить ей компанию, а Талгат не обращает на Джамалу ни малейшего внимания, он вообще весь в своем смартфоне!

Сообщение настигает ее спустя два кабинета, почти у лифта:

«А пойдем лучше в кино? Если терем с дворцом кто-то занял».

Джамала озадаченно перечитывает несколько раз, даже останавливается.

«Что за терем? При чем здесь дворец?»

Странный этот Талгат! — она оглядывается, кого из коллег можно спросить по этому поводу, но никто из присутствующих не производит должного впечатления.

«Он такой симпатяшка, божечки! И явно не последний в Компании человек. Москвич!» — жарко нашептывает внутренний голос.

«Упустишь из-за своей глупости — век тебе этого не прощу!!!»

— Окей, гугл! — решительно призывает на помощь восточная красавица интернационального джина.

— Если терем с дворцом кто-то занял, — экран пестрит ссылками на сайты, посвященные бардам. Фамилия Высоцкого ей знакома, однажды она видела одноименный фильм.

«Но это было давно. Не на эту же картину он меня приглашает? — девушка накручивает прядь волос на украшенный золотым колечком пальчик, просматривает текст песни, отмечает, что — Рай в шалаше это мило, если шалашик находится в столице и имеет хотя бы три комнаты».

Копирует в ответ.

«В какой день недели? В котором часу?» — отправляет, мысленно читая позабытые молитвы, кажется, на древнеарабском.

Почувствовав вибрацию ответного сообщения, Талгат усмехается, отмахивается от Ложкина.

— Да так, ничего, — и как ни в чем не бывало кладет телефон в карман. Планы на вечер обещают сбыться в лучшем из вариантов развития событий.

«Это я виновата», — Ольга ведет машину по городскому проспекту. С каждой минутой движение уплотняется. Время стремится к шести вечера. Солнце к городским крышам. Часть народонаселения к концу рабочего дня.

«Я повела себя довольно гадко, но я не подстраивала ничего специально, что бы там не думал о себе Золотарев. Слишком много чести для него, слишком мало для Риты!»

Оставив коллег ожидать инсайдерской информации от «своего человека» в городской управе, Ольга сослалась на одно важное, незаконченное дело. Мишка проводил ее подозрительным взглядом и по всей вероятности отправился прямиком «к черту!» «Надеюсь, хоть в спину вилку не воткнет?»

«Что там произошло у них? Почему она теперь с мамой живет?» — вопросов много, ответ пока лишь один.