Простите меня, грешного, но для ясного представления благословенных читателей о быте и взаимоотношениях трудников монастыря начну, пожалуй, с искушений, которые, увы, нас иногда и здесь сопровождают. Искушения между людьми здесь гораздо более тонкие, чем в миру. Если ты живешь в одной келье с шестью – восемью братиями, то каждый из них – это твой член семьи. У каждого есть свои характер, опыт жизни, способности и привычки. И надо смиряться, быть максимально вежливым и предупредительным со всеми. Стараться всегда приветствовать друг друга, не быть любопытным, то есть не лезть в чужие дела, и если сам человек о чем-то не рассказывает, то и не выспрашивать, и не намекать. Беречь необходимо чужой сон, если кто-то спит, не включать электрочайник, вести себя тихо, стараться идти по келье, не шумя. Свое дежурство надо нести без напоминания, выполняя обязанности. Если твоя неделя по уборке кельи, коридора и туалета, постараться провести ее тщательно, не вызывая нареканий у братии. Не быть многословным, нарушая покой ребят, но и не быть слишком молчаливым, не здороваясь и не отвечая на приветствие, – это многих искушает.

Конечно же, не жадничать, делиться посылками и тем съестным, чем благословляют трапезарии. Здесь в обители конфеты, шоколад, сладости ценятся так же, как валюта в миру. Почему-то в монастыре их ешь с особым удовольствием и больше, чем дома. Золотое правило: сначала надо подумать и только потом что-либо сказать, предложить, спросить или сделать. Монастырь – это место святое, и поэтому если что-то сделаешь не так, не отнесешься к ближнему с любовью – бесы тут как тут. Они раздуют мнимую обиду как воздушный шар, столкнут братию между собой. Обиды здесь тонкие, на духовном уровне, из-за таких вот мелочей потом думаешь: «А из-за чего, собственно, возникла обида на брата?» Что он спросонья не ответил на твое приветствие? Или он включил по своей забывчивости электрический чайник, когда ты отдыхал? Или сделал тебе легкое замечание по растопке печки? Не дал почитать свою книгу? Или у него относительно тебя скользнуло по неосторожности слово? Отстаивает свое мнение? И вот такие мелочи раздувает враг в обиду. Если поддаться такой обиде, то братия перестают приветствовать, замечать друг друга. В первую очередь это тяжело для себя самого, уходит молитвенный настрой и внутренний мир.

Батюшки наши говорят, что если ты на кого-то держишь зло, то Богом не принимаются твои молитвы, посты и бдения. Даже исповедь и причастие твое пред лицом Творца – нечисты. Пока искренне не примиришься с братом, тебя оставляет мир в душе, и обмануть самого себя не получается, потому что совесть тебя обличает. Расскажу о себе, а не о других: ох как тяжело потом смиряться и просить прощение! Потом молишься о спасении этого брата – не день и не два, а бывало, по два-три месяца ежедневно в утренних и вечерних своих молитвах, исповедуешься в осуждении – тоже многажды. И только потом эта темная туча уходит из сердца. Я говорю о действительно искреннем примирении, а не о внешнем, когда «прощаешь» только на словах. Зная свою обидчивость и вспыльчивость, зная, как тяжело вырывать это жало осуждения и обиды. Как-то раз я сознательно пошел на другой, менее болезненный грех вместо возможного конфликта с братом по келье. Дело было так: когда мой сокелейник с какой-то женщиной из мира обсуждал цвет мебели по телефону – не 15 минут, не 30 минут, не даже 50 минут, а целых час сорок, – я понял, что «закипаю». Волна гнева прихлынула к моему лицу, и сердце застучало учащенно. Я, убогий, понял, что сделать замечание брату с любовью не смогу. Тогда, чтобы избежать большего греха, я выбрал меньший грех – спустился на первый этаж к себе на склад и «заел» свой стресс, выпил две кружки чаю со сладостями и конфетами. Также открыл баночку минтаевой икры. Потом вернулся и лег спать, не сделав замечание товарищу. Да, чревоугодие и тайноедение – это плохо, но этим я избежал конфликта с ближним. Поэтому лучше смиряться и уступать, так как обиды оставляют шрамы на сердце.

Психологические проблемы в миру решаются проще, там действует враг человеческий топорно и грубо, без «хирургического пинцета и скальпеля». По послушанию я как-то поехал на одну стройку снимать размеры оконных проемов. Работали мастера с города. Вдруг слышу отборный трехэтажный мат в адрес коллеги, коллега – тоже не лыком шит – отвечает в том же духе. Крича друг на друга минут пять, я смог разобрать среди сквернословия только одно поддающееся цензуре слово. И это слово было «ж…». А через полчаса эти двое мирно беседовали в курилке и смеялись. Ну, уж если очень тяжелый конфликт – выпьют они после работы пузырь водовки и останутся друзьями. А в монастыре конфликты деликатны, это не ругань. Тем более не драки, а раздражительность и искание дополнительных несуществующих недостатков в брате.

В монастырь приезжают в основном искренние, любящие Бога не на словах, а на деле, смиренные и кроткие люди. Или приезжают такие, как я, – «сбитые летчики», у которых обитель – это последний шанс, но таких меньшинство. Вот представьте – у вас семья, работа, дети, родственники – много неотложных дел и забот. Вам дают отпуск 15–20 дней. Что делает нормальный человек? Он отдыхает, едет к родственникам, занимается домашним хозяйством, дачей или сидит дома – «зависает» в Сети, смотрит телевизор, пьет с друзьями пиво, ходит на рыбалку. А сюда приезжают «ненормальные» – в лучшем смысле этого слова. Люди встают утром в 5 часов, ложатся вечером в 10–11 часов, и все это время келейные молитвы, храм, послушания с перерывом на трапезы. Работают самоотверженно, на совесть, во Славу Бога, не курят и тем более не пьют спиртное. Соблюдают распорядок дня, постятся. Если захочешь узнать человека, надо понаблюдать, как он ест. За все время пребывания в монастыре я не видел, чтобы кто-то на трапезе взял себе сразу два лакомых куска: рыбы, масла, бутербродов с икрой, которые благословляются по двунадесятым праздникам, или набрал себе салата, не подумав о ближнем. Кушают все молча, со смирением, слушая чтение жития святых. С молитвою садятся за обеденный стол, с молитвою и встают после приема пищи или, как здесь называют, после трапезы. Некоторые трудники не говорят дома никому, что едут в монастырь, не говорят из-за своего смирения, а всем сообщают, что, мол, едут к родственникам или в пансионат отдыха. Знаю лично супругов, которые приезжают постоянно потрудиться уже в течение 12 лет, и приезжают на два-три летних месяца. Вот так эти люди скромно и незаметно для других несут свой подвиг. Не секрет, что миряне, особенно молодежь, «подвизаются», теряя свое здоровье, на несколько иных городских ночных бдениях. И к сожалению, все эти увеселительные «службы» на дискотеках, в клубах представляет им исконный враг человечества – дьявол. Один батюшка на проповеди рассказал следующий анекдот. Читатель, наверное, сразу напрягся, думает: «Хм, где батюшка, а где анекдоты, как такое может быть?» И тем не менее автор «Записок» эту историю расскажет.

Некий человек умер. Предстал он перед Господом. Бог посмотрел на его жизнь – человек как человек. Плохого много не сделал, да и хорошего тоже, жил рассеянно, в храм не ходил, редко, невнимательно молился… Господь и спрашивает его по своему милосердию:

– Ну что, человече, куда тебя направить – в ад или рай?

А тот отвечает:

– А можно мне посмотреть и то, и другое?

– Ладно, смотри.

Ангелы берут душу усопшего и показывают рай: красота, покой, мир, все славят Бога, благоухание и благолепие. Потом душу спускают в ад. И он видит: длинный стол, уставленный всевозможными яствами, коньяк, водка, музыка, много девчонок, все курят и хохочут, идет дым коромыслом. Опять душа человека предстоит перед Творцом. Создатель спрашивает:

– Что, видел?

– Видел.

– Что выбираешь?

Мужик отвечает:

– Мне и рай понравился, но в аду как-то веселее…