Оставался еще его флагман «Адольфус», который главным образом торговал с Бретанью. После окончания войны торговый оборот, теперь вполне легальный, вырос. У французов нарасхват шли английские товары, которых они так долго были лишены, а англичане покупали шелк, вина и фрукты, до сих пор приходившие под покровом темноты и под угрозой захвата. Это была довольно легкая торговля — легкая в нахождении товаров, но не в получении денег, поскольку французы не спешили расставаться с золотом. И конечно, прибыль оказывалась довольно скромной, ее съедало обслуживание судна, жалование морякам и всё в таком роде. Ни в какое сравнение не идет с торговлей по ночам и без пошлин. А кроме того, можно было возить олово, с которого не уплатили налог, то есть нелегально, и это удваивало прибыль.
До сих пор, при поддержке Уорлеггана, Стивен предпочитал держаться в рамках закона, но иногда начинал беспокоиться.
Как-то прекрасным мартовским утром Стивен и Клоуэнс отправились к участку, где предстояло построить дом. Вообще-то, дом уже начали строить — срыли дерн и уложили часть фундамента. Мистер Джаго, мастер-каменщик, прошелся с ними, отмеривая шагами комнаты.
— Может, они и не выглядят очень уж большими, пока видишь только фундамент, — сказал Стивен, — но Джек Джаго говорит, что комнаты всегда кажутся меньше на плане, и думаю, он прав.
— Для нас вполне достаточно, — ответила Клоуэнс. — Боже, да ведь нас только двое, и ты говорил еще про двух слуг?
— Для начала. Но над конюшней будет место для дополнительных слуг.
— А мы можем себе позволить хотя бы двух?
— Здесь будет мой кабинет, — сказал он. — Клоуэнс, я давно уже думаю — когда мы сюда переедем, а я буду в отлучке, ты не могла бы за всем присматривать вместо меня?
— Присматривать? Ты про корабли?
— Только за финансовой стороной. И только пока я в отъезде.
— Разумеется, — немедленно отозвалась Клоуэнс. — С радостью.
— Правда, сердечко мое? И тебе не покажется это... неженским делом? Принижающим твое достоинство?
— Да с чего бы? Женщине позволено смотреть за делами мужа! Если кто-нибудь по глупости думает иначе, то пусть думает где-нибудь в другом месте!
Он стиснул ее руку.
— Для меня это будет неоценимая помощь. Я стараюсь как можно реже иметь дела с торговыми агентами, потому что они съедают прибыль. Но должен признаться, иногда меня просто зло берет — я не любитель бумажек, а теперь, когда меня финансирует Уорлегган, приходится всё записывать по его требованию. А еще меня вечно задерживают изготовители такелажа, канатов, свечей и так далее. Даже если я пропущу один отлив, то теряю деньги.
Клоуэнс была польщена его предложением и тоже в ответ стиснула его руку.
— Кстати, о тратах. Этот дом...
— Нужно планировать будущее и не бояться расширения, — ответил Стивен. — Учитывая, как идут дела, через несколько лет я разбогатею, и мы должны поселиться в подходящем доме. Да, через несколько лет твой отец будет рассказывать о своем зяте-судовладельце!
Клоуэнс не могла представить своего отца выражающимся подобным образом, но промолчала. Стивена отозвали, а она обошла новый дом по периметру, пытаясь вообразить его законченным. Отсюда не был виден залив, но открывался превосходный вид на бухту Фалмута. Сегодня солнце сверкало на разноцветных парусах, поднятых по ветру. Там были бриги, шхуны, шнявы, люггеры, шмаки. Вода переливалась темно-зеленым и ярко-синим на фоне бурых кораблей, пирсов и мысов полуострова Роузленд.
Клоуэнс порадовало предложение мужа, и она ценила энтузиазм, с которым он приступал к каждому новому делу. Впервые у него появились собственное предприятие и собственный дом. Даже если он преувеличивает из гордости за себя, если смакует новое положение, ну и прекрасно — если возникнут какие-то препятствия, у него хватит решимости и предприимчивости их преодолеть. Таков уж он.
Вчера вечером Верити сказала ей, что вместе с Эндрю-старшим собирается на месяц уехать в Портсмут, к старшему сыну Эндрю, Джеймсу Блейми, и Клоуэнс почувствовала себя одинокой. На Пасху ее семья будет в Париже, Энисы тоже, Джереми и Кьюби — в Брюсселе, а Блейми — в Портсмуте. Все разъедутся как раз в то время, когда ей больше всего хочется видеться с семьей и старыми друзьями. Но Стивен не должен этого заметить. Она не могла не думать о том, что он сделал такое предложение потому, что она до сих пор не носит ребенка. Вполне логично.
Она услышала шаги за спиной, повернулась и улыбнулась Стивену. Но это оказался Джейсон.
Отмытый и побритый, в добротной и чистой будничной одежде и в той же синей шерстяной куртке, его лицо немного округлилось, светлые волосы были причесаны, и он улыбался.
— Доброе утро, мэм. Чудесное, чудесное утро! Я думал, отец здесь...
— Он здесь, просто пошел переговорить с мистером Джаго.
Они стояли на солнце, рассматривая пейзаж. Стоя спиной к морю, можно было увидеть часть города, пергаментную и пороховую фабрики.
— Ты устроился, Джейсон?
— А как же, мэм. Это самое лучшее, что случалось в моей жизни. Завтра иду в Корк на «Шасс-Маре», везем сланец, древесину и олово. Капитаном мистер Блейми. Отец сделал меня его помощником.
— Где ты поселился? В Пенрине?
— Снимаю комнату у вдовы Кардью. Но с нашей последней встречи я побывал в Ливерпуле и в Глазго.
Обращение «мэм» с его стороны выглядело слишком официальным, но по имени — слишком фамильярно, Стивен бы не одобрил. Насколько знала Клоуэнс, в городе парня считали племянником Стивена, но неизвестно, долго ли удастся утаивать правду.
— Вон там пашут, — сказал Джейсон, — но поздновато, наверное, это из-за сырой погоды.
— Ну да, как же я забыла. Ты ведь вырос на ферме?
— Вроде того, ага. Но я не успел увидеть море, как уже мечтал о нем.
— Прямо как твой отец, — улыбнулась Клоуэнс.
— Ага, точно. Бабушкина сестра научила меня читать и писать. Она жила в коттедже в двух милях от нас и владела крохотной лавкой. А у дяди Зеда была мельница, он молол там на лошади овес и пшеницу для окрестного люда. Но он внезапно скончался, и тетушка Лу сама не смогла справиться. Но они жили получше нас, ходили в школу, пообразованней моего деда, он-то лишь за лошадьми умел присматривать, а больше ему и ничего не надо было. Но я часто помогал тетушке Лу, а она давала мне книги. Их было всего семь, не считая Библии, и четыре из них про море. Две назывались «путешествие кого-то там». Гал... Гул... Как его там. Я читал их снова и снова, с этого-то всё и началось. Тогда я еще и моря-то не видел. До десяти лет я видел только реки.
— Надеюсь, ты своей матушке помогал, — сказала Клоуэнс.
— О да. Дед держал осла и двух коров и иногда перевозил грузы, чтобы свести концы с концами. Я доил коров и правил ослом, а еще помогал с погрузкой. У бабушки был ревматизм, иногда она и согнуться не могла, чтобы снять башмаки и чулки. Тогда кто-нибудь из нас ей помогал, но порой я входил в дом и видел, как она сидит на полу и пытается раздеться, снимая чулки кочергой. По дому в основном всё делала мама, ну и деду помогала.
— А настоящие дяди и тети у тебя есть? — спросила Клоуэнс.
Джейсон прищурился.
— Настоящие?
— Ты ведь говорил о сестре своей бабки, так? А у твоей матери были братья и сестры?
Он снова прищурился. Может, солнце светило слишком ярко.
— А как же, двое, но они уехали из дома, когда я был еще маленьким.
Он умолк. Из ворот на поле, где вскоре будет построен его прекрасный новый дом, выходил человек. Он был в синем сюртуке и теплом желтом жилете, темных шерстяных панталонах и коричневых сапогах. Его золотистая львиная грива развевалась на ветру. Сюртук стал слишком мал, чтобы как следует его застегнуть. Они с Клоуэнс смеялись, что после свадьбы он раздобрел.
Но Стивен не обрадовался при виде сына.
— Что такое, Джейсон?
— Надеялся найти тебя здесь, отец, — сказал тот. — Мистер Бант послал меня спросить насчет замены носового якоря. Я знаю, он со шхуны «Феррис», но Бант говорит, что не того веса, как обещал Баркер. «Леди Клоуэнс» ушла с утренним отливом, и он хочет узнать...
