- Ладно, - сказал Россер.

Похожее на пудинг лицо Максин расплылось в улыбке. Она принялась тормошить ребёнка.

- Ты слышал это, Стопарик? Красавчик собирается дать нам десять денежек, ну разве он не душка? - она снова помахала его пухлой ручкой, - скажи дяде-красавчику “спасибо”. Спасибо, дядя-красавчик.

Иисус Христос.

- Ну, я готова, сладкий, если ты готов.

Россер смущённо посмотрел на оба конца дороги: шоссе было абсолютно прямым и совершенно безлюдным, он мог видеть на пару километров в каждую сторону. Если кто-то и проедет мимо, он услышит их раньше, чем они увидят, что здесь происходит. Да кому тут какое дело? Максин осталась сидеть на скамейке, Россер подошёл. Пенис безжизненно болтался у него в штанах маленькой веточкой плоти. После того, что мальчики Харгкинсона сделали с Фуллером, он, казалось, вообще не был способен реагировать на какие-либо ощущения, но Россер уверил себя, что справится с этим.

Просто закрой глаза и думай о блондинке.

Он расстегнул джинсы и спустил их до колен вместе с трусами.

- Да, милый, вот так, просто ткни им в лицо Максин, я дам тебе такой сладкий минет, который ты не скоро забудешь, но мне неловко тебе напоминать… по-моему, ты кое-что забыл.

- А, да, конечно, деньги, извините, - промямлил он и вручил ей десятку.

Она быстро сунула её в карман сарафана и начала играть с его яичками. Грязные пальцы женщины были в мозолях и заусенцах, приятным такое действие назвать было трудно, но потом она наклонилась и провела кончиком языка по головке его члена. А вот это уже было приятно. Россер упёр руки в бёдра и немного наклонился назад.

Забудь кто тебе это делает, просто кончи.

Член вяло шевельнулся. Он зажмурил глаза и представил блондинку.

Это её рука сейчас ласкает мои яички, это её язычок сейчас кружит вокруг головки моего пениса.

Член в момент подскочил и затвердел так, как ещё ни разу не твердел у Россера в жизни.

- Агу-Га-Га. Га.

Он приоткрыл один глаз и посмотрел вниз. Ребёнок корчил ему страшные рожицы, по-прежнему опоясанный рукой своей матери. Там, где ноги младенца торчали из подгузников, Россер увидел проступающую линию дерьма.

Иисус Христос, у него ж говна полные памперсы.

Большое жёлтое пятно мочи тоже намекало об очевидном.

- Милый, что-то не так? - спросила женщина, не переставая сосать. Стояк Россера упал на несколько делений.

- Ну, это… вы не могли бы убрать от меня своего ребёнка, он меня… немного отвлекает.

- А, Стопарик? Ну, просто не обращай на него внимание.

Послушайте, - хотел сказать ей Россер, - если вы не против, я бы предпочёл, чтобы лицо вашего ребёнка было чуть дальше двадцати сантиметров от моего члена, пока вы его сосёте. Это дико, матери не должны сосать хер в то время как их дети на него пялятся. И этот маленький выродок всё время на меня смотрит.

Но он промолчал.

Сконцентрируйся, сконцентрируйся, закрой глаза, выбрось всё из головы, думай только о блондинке. О, да, да, боже. Это её мягкие пухлые губки скользят вверх-вниз по всей длине его члена, это её белокурые волосы щекочут его бёдра, это её длинные загорелые пальчики сжимают его яички.”

Спустя несколько секунд он снова был твёрд, его бёдра начали трепетать, он был в нескольких мгновениях от оргазма и в следующий миг, когда губы Максин скользнули назад к головке его пениса, ребёнок схватил рукой за основание его члена.

- Иисус Христос! - Россер подпрыгнул, отпрянув назад.

- Что опять не так, милый?

- Что опять не так? Ваш ребёнок схватил меня прямо за хер.

Эрекция увяла буквально на глазах.

- Да, что ж ты так завёлся-то? - в голосе Максин звучали тревожные нотки, - это же… это же просто маленький ребёнок.

- Агу-Га-Га! - Стопарик выковырял из носа очередную козявку и теперь пытался приклеить её Россеру на бедро.

- Он сто раз видел, как я отсасываю парням, да и как трахаюсь тоже. Что тут такого?

Это жестокое обращение с детьми! - хотел закричать Россер.

Он резко отпихнул от себя руку с козявкой.

- Смотрите, смотрите, видите, что он делает? Эй, пусть лучше держит свои руки подальше от меня.

- Ладно, ладно, теперь голос женщины звучал по-настоящему встревоженно.

Конечно, проще всего было послать всё ко всем чертям и уйти, но Россер к тому моменту был не на шутку зол. Он уже зашёл слишком далеко, слишком много вытерпел, чтобы сейчас отступать. Нет уж, он привык доводить свои дела до конца, ему нужно получить этот оргазм.

Просто сунь член ей в рот, подумай о блондинке и кончи.

Он сунул член ей в рот, он подумал о блондинке. Её ладони нежно скользнули по всему его телу, она мурлыкала ему в ухо, целовала его шею, шептала слова обожания, прижимаясь своей совершенной обнажённой грудью к его груди. Потом она оседлала его и её дырочка, такая же узкая, как и её рот, начала медленно скользить вверх вниз по его члену. Естественно, она была уже вся мокрая от своего желания. Теперь он жёстко толкал член вверх, её груди подпрыгивали, мышцы влагалища сжались, она закатила глаза и испустив блаженный стон, закричала:

Я люблю тебя, люблю тебя!

Россер задрожал, извергая семя в чреслa своей фантазии, которые на самом деле были ртом белой швали, по имени Максин…

Когда последние капли спермы вытекли из него он подумал:

Ну, что ж, это и правда был хороший минет. Кори бы им гордился.

Максин отняла от него рот.

Она проглотила?

Россер не слышал звуков сплёвывания. Когда он взглянул на женщину, выражение на её лице было безмятежно спокойным, но Россеру показалось, что она крепко сжимала губы, будто бы специально пытаясь удержать его сперму у себя во рту. Посторгазменное состояние туманило Россеру взор, и поначалу он не придал этому значение, пытаясь отдышаться. Максин продолжала сжимать губы, а потом начала медленно склоняться…

Какого чёрта она делает? - отрешённо подумал он.

…к ребёнку. Как будто по команде, Стопарик потянулся ей навстречу, словно этот странный жест был хорошо ему знаком.

Как птенец в гнезде открывающий клюв, когда его мама прилетает с червяком, - всё ещё отрешённо подумал Россер.

Жирное личико ребёнка засияло восторгом, затем его рот приоткрылся. Максин поднесла свои губы к его губам и начала…

Россер зажмурил глаза.

О, мой Бог, - он просто не мог на такое смотреть, понимая, что сейчас делает мать.

- Вот так, Стопарик, - воскликнула Максин, - теперь наш пузик полный?

Первоначальный шок на какое-то время парализовал тело Россера. Его ноги словно вросли в бетон остановки и глубоко пустили там корни. Сначала он даже подумал, что всё ему просто привиделось, но, когда ребёнок, Стопарик, причмокнул губами и расплылся в улыбке с большим содержанием спермы на ней, Россер понял… нет, не привиделось.

- Вы зачем это сделали?! - проревел он.

Максин посмотрела на него с таким выражением искреннего удивления на лице как будто то, что произошло, было для неё самой обыденной вещью на свете.

- Ну, ты же только что кончил, это твоя сперма, мальчик растёт, ему нужно хорошо питаться. Я кормлю его всеми минетами, которые делаю, точно также как моя мама в детстве кормила ими и меня, да и мой папа тоже. Не-е-е, мистер, ты и правда какой-то странный.

Состояние шока не отпускало Россера, он отчаянно дёрнул свои штаны вверх и отступил назад.

- То, что вы творите, это издевательство над ребёнком. Господи, если в службе опеки узнают…

Тут его гневная тирада была прервана двумя обстоятельствами. Первое: влажное “шмяк” и второе: что-то шлёпнулось ему на грудь, ну, и если хотите третье: донёсшийся до его носа безошибочный запах человеческих экскрементов.

- Эй, - крикнул Россер и отступил ещё на несколько шагов назад. Потом посмотрел на ребёнка: глянцевые потёки спермы свисали у малыша с подбородка, Стопарик растянул губы в ухмылке, которую можно было описать как чистое зло. Потом сунул руку в подгузник, зачерпнул горсть экскрементов и швырнул их в Россера. Максин захихикала.