Литмир - Электронная Библиотека

Кто не берет креста своего и следует за Мною,

тот не достоин Меня.

(Матф.10:38)

Кружит снег, а мне не спится.

Зимний вечер над столицей.

Слышу пенье – звездный хор,

И Луны печальный взор.

Хватит темных черных красок!

Светлый луч впущу в свой дом!

Пусть сиянием, без масок

Повестит Луна о том:

Что хранит её молчанье,

Что хранят её уста,

В ком найдет своё признанье,

С кем забрезжится верста…

Ночь темна и мирно город спит,

Здесь Луна созвездью говорит!

Круглолица и бледна

Нам осветит спящий град,

С вышины бросая взгляд,

Видит всё. Я взору рад!

Пусть хладны её лучи,

Но осветят путь в ночи

Всяку страннику в дороге;

И тому, кто во чертоге

Милого иль милу ждет

И в тревоге не найдет

Места – ведь покоя нет…

Успокоит кроткий свет!

Спит Москва иль только дремлет?

Жизнь ночная в ней бурлит;

И никто уж не отъемлет,

И никто не возбранит –

Бары, казино и клубы,

Их пленительный уклад…

Жизням молодым так любы,

Ярки вывески манят:

«Мы всегда вам будем рады,

Песнь споем вам для услады!»

Время чудно проведешь,

Если в клубе не заснешь.

Зазевался – в дверь пора,

Так уж слажена «игра»,

Не дозволят, раз ослаб –

Бдит подкаченный сатрап;

Он не глянцевый лакей,

Враз спровадит, гнав взашей.

Там гуляет шумно племя,

Прожигающее время,

В диско-барах до утра, –

Что же, в плен взяла хандра?

Нет, хандрою здесь не пахнет,

Здесь душа в безверье чахнет:

Что чиновнику, стране…

Равнодушье к старине!

Русская хандра опасна

И бывает так ужасна,

Коль душа в унынье впала

И тоска вонзила жало –

Быть беде, ну а в безверье

Можно стать опасным зверем,

Добрых дел не сотворить,

Только злыми станешь жить.

И о сем спешу я, други,

Возвестить вам свой рассказ,

На весь свет, по всей округе,

Слушай песню, стар и млад!

Часть I

Глава 1

Слышу голоса хмельные,

Крики шумные толпы –

Митя легок на помине,

Лица красны, потны лбы;

Напролет всю ночь играли

В казино, где пьян азарт,

Где играет модный бард

Непонятные мотивы – авангард!

Взять такси, да денег нет –

Проигрался весь, раздет!

И друзей уж след простыл,

Вспоминает: кто ж с ним был?!

Пьян. Ведет его дорога.

Ноги помнят – не забыли,

Доведут и до порога,

Где толпой всегда кутили

На квартире, что оставил

Дядька, прапорщик в отставке,

Он уехал к своей бабке

В Крым, редис растить на грядке!

Я бы чайкой там морскою

Воспарил над хлябью синей,

С ветром наравне к прибою

Я б летел, дивясь пучине,

Что зовется морем Черным –

Не видать конца и края,

Здесь забыт кусочек рая,

В берегах лазурно-темных.

Там закат багряно-алый

Взор пленит любовноокий.

Люд любой – велик и малый

К берегам манит широким!

Но отвлекся я, лелея

Край, где сам бывал когда-то,

Радуясь красой заката,

От любви к природе млея,

Я забыл, что Митя наш

Уж пришел, добрел к порогу;

Жив, здоров, и «слава Богу»!

Кто он, что забыл в столице,

Чем живет, откуда родом?

Искуситель светской львице

Или ангел пред народом?

Что ж, уважу я ответом,

Все вопросы – справедливы,

Как слеза плакучей ивы,

Искренны под лунным светом…

Все под сению ночи,

И молитва в три свечи!

Утро солнечным рассветом

Дали красит алым цветом –

Бирюзовый горизонт,

Будто в пламень погружен.

Солнце над Москвой – царицей,

День январской рукавицей

Согревает нас вдвойне –

«Новый год» по всей стране!

Праздник дарит настроенье,

Торжества предвосхищенье!

Сердцу ль русскому не знать,

Как умеем мы гулять…

От души широкой, гульной,

И при этом не ходульной,

В простоте пирует люд –

Ломятся столы от блюд,

Где известный «Оливье»,

Как традиция в семье –

Король всех яств; ну а пития

Тут не традиция! Сия

Причина кроется во мраке,

В рубахе ль ты иль в модном фраке,

Природа зиждется внутри,

И как ты русских не жури,

Пьют много, коль причина есть,

И без нее – не нова весть!

Новый год пьянит весельем,

И нарядов украшеньем;

Елки праздничны, шары,

Блеск пестрящей мишуры

На витринах и в домах;

На широких площадях

Красочны гирлянды виснут.

В эти дни негоже киснуть!

Вся столица песнь поет…

Сказка детства – Новый год!

Хороводы, песни, пляски…

Современные салазки

Мчатся с горки ледяной,

В них когда-то мы с тобой

Также весело катались,

И резвились, и игрались.

Годы шли, ну а теперь?

Этот праздник – в детство дверь!

Детство, друг, не забывай,

С ожиданием встречай

Ты не только «Новый год»!

День дарован! Счастлив тот,

Кто себя средь дней нашел

И к призванию пришел!

Тех прекрасен жизни путь,

Кто осмелился шагнуть,

Вопреки советам, мненьям,

Философиям, ученьям,

Внемля сердцем глас призыва,

С неба приняв директиву,

Своей верой водворяет –

Жизнь с избытком созерцает!

Герой, увы, того не знал,

Как умел, так и живал!

Что ж, вернемся. Он проснулся,

С ленью в ложе потянулся;

Видом мрачный и больной,

Недовольный, даже злой.

Гнев его понятен мне:

Жизнь ночная – боль главе!

– Голова болит – нет мочи! –

Открывая мутны очи,

С хрипом Митя простонал.

В ту минуту он мечтал,

Горло чем-то промочить,

Снять похмелье, отменить

Головную тяжесть, мленье

И души опустошенье.

Силясь, в локти упираясь,

Он присел на край, качаясь,

В мятой розовой сорочке,

Низ – в исподнем. На цепочке

Крест болтался на груди,

С тыльной – надпись: «Огради!».

Ноги в тапки продевая,

От души, в весь рот зевая,

Ветрин начал подниматься,

В полумраке озираться,

Чтоб заветную сыскать…

Снова рухнул на кровать,

Не от слабости, хотенья –

От большого удивленья –

Вся гостиная вверх дном:

Две «Мартини» под окном,

Осушенных там стояли

И надежды не давали.

Бутерброды с мишурой,

Под лососевой икрой

В центре, на полу валялись;

С ними рядом красовались

Три испанских от вина

И армянская «Двина».

Все испиты! На столе,

Средь закусок, в хрустале

Засыхала «Сельдь под шубой»;

Здесь же рядом медной тубой

Был накрыт «Марсель» салат,

Да разбросанный шпинат,

И окурки под столом…

В общем – тут царил погром!

Все ж, больной кривясь, шатаясь,

Брел с надеждой, оступаясь

По скрипучему полу,

В направлении к столу.

В кресло рухнул от бессилья

У стола, и штор мантилья

От порыва колыхнулась,

Вьюгой снежной распахнулась

Настежь форточка окна.

Терпкий запах от вина

С подоконника струился,

Позабытый в днях, хрусталь

Шторой сваленный разбился,

Об паркет – фужер «Версаль».

– Не успел… Какая жалость! –

Он, с сарказмом бредя; вялость

Заставляла так сказать.

Слабость стала пронимать,

1
{"b":"642703","o":1}