Невероятно мал срок человеческой жизни по сравнению с историей Земли; наш век действительно напоминает век бабочки-однодневки, нет, он даже меньше: если история всего человеческого рода занимает только один геологический день, то чему же равен срок жизни каждого человека?! Несколько геологических секунд...
А все существование геологии как науки - науки об истории Земли укладывается в половину геологической минуты.
И вот, оказывается, за эти полминуты мы сумели проникнуть в тайны Земли, восстановить всю ее сложную и длинную историю.
Мы - только одна из бесчисленных веточек Дерева жизни на Земле; но разве какие-нибудь другие животные могут сравниться с нами!
По строению тела мы очень похожи на обезьян, и мы действительно их родственники, как бы двоюродные братья. Но посмотрите, как непохожа наша жизнь на жизнь наших двоюродных братьев. Мы строим города, перекидываем через широкие реки мосты, пробуравливаем, как иглой, горы, разрезаем точно бритвой материки; мы глядим в телескоп и видим самые далекие звезды; глядим в микроскоп и видим самые крохотные бактерии; мы дирижируем электро- и радиоволнами; мы научились летать.
Всего этого мы достигли за ничтожно короткий срок. И впереди у нас нет предела.
А наши двоюродные братья и сейчас кувыркаются на деревьях и ищут зубами блох, совсем как сотни тысяч лет назад.
Один астроном приводил, помнится, такое сравнение: если время, протекшее за всю человеческую историю, обозначить толщиной почтовой марки, то время, которое людям еще предстоит прожить на Земле, прежде чем Землю постигнет какая-нибудь катастрофа, - время это придется обозначить высотой огромной башни.
Сравните почтовую марку и башню, и тем самым вы сравните наше прошлое и наше будущее на Земле. Но за этим будущим последует еще, конечно новое, трудно представимое будущее, потому что люди через сотни миллионов лет будут, надо полагать, так могущественны, что гибель Земли не окажется гибелью для них; они, например, смогут переселиться на другие планеты".
Вот соотношение вечности мира и мига человеческой жизни, в которые я верю и которые приемлю. Такой миг жизни меня устраивает. Ибо еще древний мудрец Аристотель сказал, что человек - животное социальное. И если отдельный человек - ничто, то коллектив - это могущество. Если человек искорка, то когда люди вместе - это великий огонь, освещающий и преображающий мир, в котором мы живем. Особенно могуч и светел мир нашего советского общества.
Осознав это, я не мог не поторопиться включиться в движение вперед, к полноте знания в области разума, к правильной сознательной жизни, то есть к коммунизму, строительство которого происходит в мире перед моими прозревшими глазами. Ибо посторонним свидетелем, созерцателем истории я оставаться не мог, не хотел...
Таковы различия в понимании нами вечности. В понимании Вашем единственной реальностью во Вселенной является бог, якобы ее "творец и промыслитель". В моем - это сама Вселенная, частью которой являемся и мы с Вами.
Из всего сказанного явствует и то, могу ли я бояться, что моя "душа вечно будет мучиться без Христа, Победителя смерти духовной и ада". Противоречия между церковным учением о боге - победителе ада и боге, использующем сатану и его "бесов" для осуществления своих часто весьма мелочных и низменных планов, я уже отмечал. Так что не меня, библеиста, пугать этой химерой. По той же причине я не боюсь, что моя "душа" не получит "в вечности облегчения" или я, как отрекшийся от Христа, буду "отвержен пред Отцом небесным". Я сам отверг и Христа и его отца, поняв их абсолютное небытие и глубокую противоречивость тех оснований, на которых строится вера в них...
Вам, с вашими воззрениями, будет очень трудно понять меня и, очевидно, еще труднее, если не немыслимо, согласиться со мною. Мы смотрим теперь на одни и те же вещи по-разному, с диаметрально противоположных точек зрения.
О "хуле" против бога и о личном опыте богопознания. О "чудесах" и "бесноватых"
Вы пишете мне, Георгий Павлович: "Везде можно жить честно, но бога не хулите". Нет, я не хулю бога. Хулить, бранить, оскорблять можно того, кто существует. Я не верю в существование бога. Работа над Библией, которая, по Вашему мнений, открывает миру бога, показала мне, что эта книга - продукт человеческих дум, человеческого невежества, суеверий и заблуждений и потому является не голосом неба земле и людям, а только фантазией людей об этом небе, причем фантазией тех времен, когда люди не способны были еще во многом разбираться.
Мало этого. Я отчетливо сознаю, что и Библия и ее учение о боге давно приняты на вооружение и используются теми, кто обрел в религии узду, способ усмирения и подчинения эксплуатируемых и угнетенных трудящихся народных масс. И мне, когда я пишу эти строки, хочется повторить Вам проникновенные слова, сказанные некогда А. И. Герценом: "Религия... это - только крепкая узда для масс, самое страшное пугало для простаков, высокая ширма, которая мешает народу ясно видеть то, что происходит на земле, заставляя его возводить взор к небесам".
Бога для меня нет, как нет бабы-яги, леших и русалок, как нет деда-мороза и снегурочки, как нет всего пестрого мира детских сказок. Хотя сказки сами по себе очень красивы и очень приятны. С ними иногда сравнивают, правда условно, отнюдь не безобидные и не безвредные религиозные представления детства всего человеческого рода. Сказки порой до некоторой степени нравоучительны, ибо вобрали в себя моральный опыт и общие принципы человеческого общежития, познанные людьми на путях их исторического развития... При всем этом - это только сказки, правда, выросшие на реальной, земной основе, но искаженной неправильным пониманием и толкованием.
Поэтому, повторяю, я не хулю бога. Не может быть хулы в отношении того, чего нет. Хулить можно то, что не нравится, что ненавидишь или не любишь, но обязательно то, что есть. Ничто, пустоту ни любить, ни ненавидеть невозможно.
Предвижу Ваше серьезное возражение о том, что, помимо отвергаемых мною свидетельств о боге и мире духовном "священного писания" и "священного предания" церкви, есть еще опыт внутреннего человеческого богопознания, богоощущения. Выражается это якобы в том, что люди нередко чувствуют на себе самих, в своей жизни и практике прикосновение к ним "мира духовного". Верующие будто бы видят на самих себе и в себе "чудесные", "пророческие", "вещие", "промыслительные" действия бога, его "ангелов-хранителей" и "святых угодников". Приводятся часто примеры исполнения молитв, вещих снов, чудесных исцелений, помощи свыше.
Не случалось ли Вам, Георгий Павлович, с жалостью и состраданием беседовать с людьми, которые, по невежеству или из-за дурного воспитания, влияния окружающих, внушения ложных авторитетов, находясь в плену грубо превратных представлений, исповедовали убеждения, религиозные взгляды, которые и Вам, верующему православному христианину, казались дикими и нелепыми?! Таковы, например, скопцы, хлысты, бегунцы, дыромоляи или подобные им раскольники и сектанты.
Вы, конечно, читали замечательный роман знатока русского раскола и сектантства П. И. Мельникова-Печерского "На горах" и помните, как затянули в свою страшную секту хорошую русскую девушку Дуню Смолокурову "божий люди" хлысты. Как вам, наверное, известно, этот образ был списан с натуры. Писатель глубоко и правдиво показал процесс обработки и совращения души человеческой, жадно тянувшейся к познанию окружающих нас тайн, но не вооруженной реальным знанием, а воспитанной в слепой вере в бытие потустороннего "духовного мира".
Но задумывались ли Вы, Георгий Павлович, над тем, что в более сглаженной и потому менее бьющей в глаза форме такое же исступленное искание чуда и общения с миром "неведомым" происходит в душе каждого верующего человека? Верующие самовнушают себе это общение, самогипнотизируют себя, пользуясь материалами, предоставляемыми им церковью в молитвах, богослужениях, обрядах и таинствах. Более слабые при этом доходят до исступления и галлюцинаций и служат затем для церкви надежным "доказательством" реальности "богообщения" и "облагодатствования".
