Мишин вопрос о том, станут ли когда-нибудь его папа и Аня мужем и женой, застал врасплох, но в ванной было время, чтобы обдумать все хорошенько и уяснить для себя, что не стоит строить воздушные замки из песка, нужно просто брать цементное основание и возводить высокую крепость. Ее отношения с Мамонтом обещали быть доверительными, теплыми, может, не такими горячими, как описывают в любовных романах, но оно и не нужно. Аня уже думала однажды, что у нее пылкая любовь, а все в итоге вылилось в ведро помоев, оказавшихся на голове, которые Залесский от обиды взял и честно выплеснул, разрываясь от собственной обиды.

Сейчас, сидя рядом с Мамонтом, Аня думала о том, что все хорошо складывается. Она уже перестала сомневаться в правильности принятого решения, а потом вспомнила, что хотела спросить, когда направлялась к нему в комнату.

- Петь, а стекло в ванной это…?

- Это моих рук дело, - показал он руку со сбитыми в кровь костяшками. Кое-где даже черная корочка образовала, которая пугала и заставляла волноваться.

- Зачем ты это сделал? Я ведь когда уходила еще все хорошо было…

Аня поднялась на ноги.

- Потому что дурак. Не уходи, Ань.

- Я быстро, возьму только мазь заживляющую.

Зайдя в свою комнату, она почувствовала себя одинокой, пусть даже оказалась там на мгновение. Достала из сумочки мазь заживляющую, которую еще в садик с собой носила, на всякий случай, и взглянула на экран телефона. Залесский писал что-то, но читать его сообщения совершенно не хотелось.

Вернувшись в комнату Мамонта, где сейчас себя чувствовала умиротворенно, Аня присела рядом и положила его руку к себе на колено. Пальцы чуть дернулись, словно он со своим телом боролся, но затем расслабились.

- Больно не будет, - как малышу прошептала успокаивающие слова и начала наносить мазь, едва касаясь пальцем порезов на коже.

- Ты со мной как с ребенком возишься, - ухмыльнулся Мамонт, когда Аня обработала его руку.

Она посмотрела на него, опасаясь, что очередная вспышка гнева… Очередное желание заставить Аню ненавидеть его… будет трудно перенести.

- Мне не было сложно, - ответила и поднялась на ноги. - Если тебе ничего не нужно больше, то я пойду…

- Пожалуйста, останься со мной на ночь, я даже касаться тебя не буду.

Взгляды пересеклись, волнение охватило, как волна цунами, но сопротивляться собственным чувствам и желаниям Аня не стала. Она и вопросы никакие не задавала, просто обошла кровать с другой стороны и легла рядом.

- Как только я во всем разберусь, мы уедем отсюда. Переберемся в дом или… Может, вообще, сбежим из этого города… Как ты думаешь?

- Мне нравится второй вариант, но я не представляю, что нас ждет в таких отношениях, - честно призналась Аня, закрыв глаза.

- Нас ждет счастливая семейная жизнь! Я обещаю тебе.

Аня улыбнулась. Она почувствовала, что смогла полностью расслабиться рядом с мужчиной, гарантировавшим защиту, и только в этот момент вспомнила, что прошлой ночью почти не спала. Весь день на адреналине сдерживалась.

- Ань, как думаешь, ты смогла бы меня полюбить? - спросил Мамонт, когда она уже погружалась в сон и не могла различить реально ли это.

- Конечно же, если только уже не полюбила, - ответила Аня, сладко зевнула и провалилась в сон.

***

Мамонт ожидал чего угодно, но только не этого признания. Пусть Аня и засыпала, но он был уверен - правду говорит. Значит, действительно влюбилась.

И как только умудрилась сделать это, если он только и делал, что пытался выставить себя чудовищем, чтобы заставить ее ненавидеть себя. Но вышел обратный эффект. И было приятно, но одновременно страшно оттого, что будет дальше.

Взгляд отвести от заснувшей младенческим сном девушки не смог. Повернулся набок и стал смотреть на нее, очерчивая каждый изгиб тела, каждую ресничку, контуры ее губ. Красивая. Она была очень красивая и внешне и внутри. Душа у Ани безграничная, иначе бы не обратила внимание на него, не смогла бы понять такое чудовище. И в этот момент противно вдруг стало, ведь он действительно ужасный человек. Пусть он и работал только с должниками особенными, которые сами виноваты в том, что им угрожают, а все равно как-то мерзко стало. Осадок в душе появился неприятный такой. Аня достойна большего. Не может он продолжать работать там и одновременно стать хорошим мужем. Один раз уже убедился в этом. Да и отцом оставаться хорошим сложно после того, как поспоришь с этими должниками, да за ниточки подергаешь. А про визиты к ним и говорить нечего - стоят, хлопают глазенками и делают вид, что они ангелы во плоти. Знаешь, какая паскуда в этой овечьей шкуре зарыта, а все равно жалко как-то их.

Мамонт решил, что после больничного сразу же заявление на увольнение напишет и попробует найти себе что-то другое, не такое серьезное. По сути, его накоплений вполне себе хватало на то, чтобы открыть что-нибудь свое, вот только в бизнесе он особо не разбирался, да и пока голова была занята другим - как наказать Надю, и кто виновен во взрыве.

Надя могла взорвать машину, но… Что-то все же сомневался Мамонт. Она подстрекателем была хорошим. Чего только стоили ее кудахтанья касательно того, что Вера превратилась в эгоистичную алкоголичку, которой плевать на собственного ребенка и на мужа. А как она красиво заливала о том, что сестра изменяет Мамонту. Он не верил, но настораживался от ее слов, а когда соседка сказала про мужика, который в квартиру приходит, так все внутри закипело. Выследить любовника не составило труда. Им оказался какой-то нарик. Смазливый, но обдолбанный весь. Когда Мамонт вошел в дом, услышал стоны и все живое в нем умерло в один миг. У них с женой секса не было пару месяцев, потому что-то он на работе уставал, то она не хотела, а тут такая страсть… Он ворвался в спальню и за шею этого ублюдка схватил… скинул с кровати… пнул пару раз. На жену посмотрел испепеляющим взглядом, а она лишь рассмеялась в ответ, сказала, что теперь наркомана этого любит и будет требовать развод. Кричала что-то о том, что Мишку заберет и не позволит Мамонту с сыном видеться, пока этот утырок натягивал на себя джинсы и сбегал.

Мамонт поймал его у подъезда и красочно описал, что будет, если он к Вере снова явится. А потом еще и долги нашел в базе другого коллекторского агентства. Позвонил и погрозился немного, сказал, чтобы бежал. Нарик и залег на дно, припугнутый со всех сторон. А Вера… Ее как заменили. Столько желчи из нее литься стало, пить начала еще больше, даже мысль была в лечебницу ее отправить. Мамонт в комнату переселился, где теперь Аня жила, не мог он даже касаться изменницы, но думал, что боль поутихнет, и они смогут снова склеить брак. В его день рождения Вера пообещала испечь торт, а пекла она прекрасно. Мамонт думал, что все хорошо, поехал к родителям, чтобы привезти их к себе на праздник, думал, что налаживаться все стало, а жена позвонила ему по дороге. Как сейчас ее слова в голове звучали:

- Петенька, думал, я тебя прощу и забуду все? Ты украл у меня любимого. Не знаю, что сделал, но если Костик не приедет в течение часа, то ты мой труп в квартире найдешь. И Миша без мамы останется. Ты бы видел какие у него глазенки испуганные сейчас…

На заднем плане послышались крики и плач ребенка. Сердце тут же с силой долбиться о грудную клетку начало, прям пыталось вырваться и к сыну… Мамонт резко развернул машину и вдавил педаль газа до максимума. А когда Вера фотографию скинула с перерезанными венами, у него вообще крыша поехала от страха за нее. За ребенка… Ехать далеко было, но он вызвал скорую и полицию, чтобы вскрывали двери. Вот только даже они не успели. Порез сильно глубоким оказался.

Тяжело вздохнув, Мамонт посмотрел на Аню. На ее губах была заметна теплая улыбка. Он был уверен, что эта девушка никогда не предаст, и никогда не послушает других. Она не станет рубить сгоряча, пока не убедится, что правду узнала. Вон даже узнав о споре с Павлом, не стала закатывать истерики и наводить разборки, даже замуж выйти согласилась, пусть и ради Мишки. Это пока. Если они действительно поженятся, то Мамонт сделает все, чтобы она счастливой была и полюбила. А он, вероятно, уже влюбился. Еще с первого взгляда, когда там, с Залесским, у машины ее увидел. А потом, когда вез ее к дому, всю продрогшую, все думал - она это или нет, счастье ведь в глазах не плескалось, все болью заволокло. Надо было еще в тот день везти ее к себе… Только у Мамонта тогда свои дела были, с должниками нужно было встретиться.