– Да вижу, не слепая. Не толкай ты, Дунятка.

– Говорят, дом-то заканчивают.

– Быстро как.

– Так ведь не рядовому строят.

– И то, правда.

– Не то, кто есть у него?

– Наши, наши-то, глянь, Катька. Глянь, Маринка-то распушилась. Не иначе, как на командующего глаз положила.

– По всем видам, на него.

– А чё? Девка красивая. Вся из себя. Одни ногти чего стоят. Говорят, в Москве пользовалась большим спросом.

– Ага. Пользовалась. А чего ж сюда прилетела?

– Ну, про то кто может правду сказать?

– Никто.

– А вон и Елена прекрасная. Тоже вся из себя.

– А чего? Ленка – хорошая девка.

– Ой, да все они хорошие, только вряд ли он поглянет.

– А, может, и поглянет, откуда ты знаешь?

– Зин, ты либо совсем глупая. Ты на него посмотри. И на девок наших. Ему, чай, в кино сниматься. Да при таком посту. Он, небось, таких Маринок, и Ленок, и Танек – только свистнет – прибегут с десяток.

– Ой, да ну это понятно. Да я так…

– Вот тебе и так.

– Бабы, пойдёмте вон туда, там Левонтий чего-то гуторит.

Местные бабушки, которые скучали, потому что не было интересных сплетен, без злобы перемывали косточки всех прибывших, в том числе и командующего армии. Жаль, конечно, о нём особенно не посплетничаешь. Говорят, очень строг, даже жестковат: районному начальству достаётся. В связях ни с кем не замечен, а дом строит. Одним словом, непонятный какой-то. Да бог с ним…

У памятника построились шеренги. По левую сторону – школьники с букетами цветов. Некоторые из них подготовили монтаж, другие – небольшой концерт. По правую – районное руководство, местные власти, командующий, его командиры. Дальше солдаты. В середине посадили ветеранов.

Все ждали выступления Бланки. Ветераны с недоверием смотрели на него: молод для генерала-то. Погоны, конечно, запросто так не дают, но всё ж таки.

Юли вышел на середину к подножию памятника. Солдаты застыли.

– Сегодня в нашей стране, да и в странах ближнего зарубежья, праздник. Каждый год в этот день по традиции говорятся красивые слова, поздравляют ветеранов, показывают военные фильмы, слышится музыка… Это всё хорошо, если бы завтра об этом не было забыто.

Любая война – горе. Наверное, в первую очередь для матерей, седеющих за одну ночь. Никому не хочется погибать на поле сражения или получать похоронку. А чтобы не было ада войны, нужно помнить – помнить всегда и везде – какой ценой оплачено право на жизнь.

Я сейчас обращаюсь к ветеранам Великой Отечественной войны. Вряд ли можно уместить всю благодарность в слова и вам, и вашим жёнам, которые помогали в тылу. И никто не спрашивал, есть ли силы. Просто надо было выстоять и победить. Вы это сделали. Спасибо вам за нас, живущих…

Юли говорил негромко, но слушали его, затаив дыхание. Простота слов была реальна и осязаема, потому что она была правдой жизни. Он не стал бахвалиться тем, что выделил каждому ветерану по пять тысяч, а каждой вдове по три тысячи рублей. Об этом скажут другие.

– Спасибо тебе, сынок, – дед Антип украдкой смахнёт слезу с глаз. – На поминки себе положу.

Возложили венки. Затем состоялся концерт. Выступали школьники. Даша читала «Жди меня» Симонова. Во время чтения с Юли попытался заговорить глава района, но командующий отмахнулся – не мешай.

– Хорошая девочка, – хлопая, возвратился к начатой теме начальник района.

– Умница, – подтвердил глава сельсовета. – Отец – ликвидатор Чернобыля… Господин командующий, вы знаете…

– Знаю, – перебил его Юли.

Наконец, торжественная часть закончилась. Теперь танцы под духовой оркестр, бесплатная полевая кухня для желающих.

– Юлиус Станиславович, разрешите представить вам мою племянницу, – глава администрации указывал на Елену. – Леночка…

– Здравствуйте, – вяло поздоровался Юли, одним глазом следя за Дашей.

Она стояла с родителями и порывалась уйти. Юли поймал на себе взгляд Дмитрия Николаевича и понял, что его дело – табак.

– Извините, – командующий уже отходил от Елены прекрасной с её дядюшкой и направлялся в сторону Дмитрия Николаевича.

– Господин командующий, – прервала ход его мыслей Марина Сергеевна.

– Извините, не сейчас.

Наконец Юли оказался рядом с Дмитрием Николаевичем, который улыбался, глядя на усилия молодых особ.

– Добрый день, – поздоровался Юли.

– Добрый, добрый, – засмеялся Дмитрий Николаевич.

– Ирина Владиславовна, Даша… – Юли взглянул на девушку.

– Господин командующий, разрешите вас пригласить? – за его спиной стояла Елена.

– Нет, не разрешаю, – обернулся Юли и расплылся в улыбке дьявола.

– Простите?

– Видите ли, мисс, – Юли искал слова, чтобы казалось не совсем уж грубо, но доходчиво. – Меня не устраивает роль дичи…

– Какой дичи? – захлопала глазами Елена.

Юли многозначительно поднял бровь:

– Я сам выбираю, с кем мне танцевать и общаться. Ясно? – медленно отчеканил Юли.

– Извините, – холодно ответила уязвлённая девушка.

Юли повернулся к Дмитрию Николаевичу. Тот стоял в гордом одиночестве.

– Куда Дашка делась?

– Вон с подружкой стоит. Позвать?

– Очень остроумно, – Юли было не до смеху.

Даша и вправду отошла от отца. Она слушала вздохи Оли, которой никак не везло: столько военных, а на нее никто не обращал внимания. Вроде бы и не уродина.

– Даша, – Дмитрий Николаевич поманил дочь пальцем.

– Я что, буду за тобой по всему селу бегать? – тихо и строго спросил Юли.

Дмитрий Николаевич засмеялся при этих словах:

– А что, не плохо бы устроить бег с препятствиями. Боюсь только, что победителем будешь не ты.

Даша молчала. Подошла Ирина Владиславовна, протянула мороженое.

– Спасибо. – Даша взяла его, начала разворачивать.

– Пойдём, потанцуем, – не выдержал командующий.

– А мороженое? – спросила Даша.

– Отец съест. – Юли уже тянул за руку.

Даша чувствовала себя совсем неловко. Все сразу обратили на них внимание. От людского взора не ускользнуло и то, как обошёлся командующий с Еленой.

– Здравствуй.

Даша промолчала.

– Так и будем молчать?

– Между прочим, мне завтра в школу идти, – ответила она.

– И что? – не понял Юли.

– А там математика.

– Слушай, а можно нормально объяснить?

– А математичка Елена Александровна.

Юли засмеялся:

– Прости, я не подумал о таком раскладе вещей.

– А надо думать, – строго сказала Даша. – Голова на то и даётся.

– Даш, не будь врединой. – Юли ещё улыбался. – Я вообще-то поговорить хотел.

– Самое место для разговоров.

– Ну, хорошо, поедем домой, – предложил Юли.

– Ещё лучше. Чтобы завтра обо мне говорили чёрт знает что.

– Слушай, а если сейчас скажут, что ты как-то не так дышишь – что, дышать перестанешь?

Музыка закончилась, и они остановились.

– Нет, – ответила Даша и пошла к родителям. – Пап, ты, правда, моё мороженое съел?

– Между прочим, очень вкусное, – ответил Дмитрий Николаевич. – О-о, кто-то идёт.

К командующему подошёл глава:

– Юлиус Станиславович, просим вас…

– Извините. Семён, – крикнул он.

– Слушаю, – подошёл Семён.

– Реши все проблемы. Мне пора. Дмитрий Николаевич, так как насчёт несущих конструкций? – обратился он к Телешову.

– О-о… Несущие конструкции – камень преткновения всех строек века, – с серьёзным видом ответил Дмитрий Николаевич.

– Поедемте, я покажу вам чертежи.

– Ну, поедемте. Ирина, Даша, вы останетесь?

– Да нет, – ответила Ирина Владиславовна.

– Мам, – перебила её Даша, – нам нужно в магазин. Всего доброго.

Когда дочь с матерью возвращались домой, Ирина Владиславовна сказала:

– Дашка, не играй с огнём. Он тебе голову открутит.

– Мам, ради бога. Меня же Елена сгноит. Знаешь, какая она злобная?

– Знаю.

Но домой пошли быстрее.

Дома уже сидели Юли с Дмитрием Николаевичем. Баба Таня собирала на стол и ворчала себе под нос, впрочем, ворчание было ее нормальным состоянием. Дмитрий Николаевич озорно подмигнул Юли: мол, держись. Поели почти молча. Дмитрий Николаевич перекинулся со всеми парой фраз, но никто разговора не поддержал. Когда со стола убрали посуду, Юли сказал: