Кайса и Сэм целыми днями бродили где-то, я так и не смог их найти. Так что я остался совсем один.

Единственным моим развлечением, если это, конечно, можно так назвать, был ежедневный поход в медицинский отсек с целью проведать Тора, который так и не вышел из комы. Надо же было ради приличия с минуту постоять рядом с ним со скорбным лицом и переброситься парой фраз с целителями, которые мы за несколько дней уже выучили наизусть и постоянно повторяли, словно репетировали спектакль:

— Как он?

— Состояние стабильное.

— А когда он очнется?

— Этого мы не знаем.

— Жаль, ну ладно, до скорого.

— Всего доброго.

И так изо дня в день. Когда я понял, что скоро вовсе сойду с ума от постоянного одиночества, я решил взять и первым заговорить с Даной. Ведь ей было так же одиноко, как и мне, и на её долю тоже перепадали насмешки родных сестёр, когда, разумеется, Леоноры поблизости не было.

Дану я нашёл на поляне. Она сидела, прислонившись к стройному белоснежному стволу молодой берёзки, и, как всегда, что-то читала.

Увидев меня, она резко вскочила на ноги, но я схватил её за руку, лишая девушку возможности убежать.

— Неужели я такой страшный? — приподняв бровь, весело усмехнулся я.

Дана перепугалась.

— Нет, нет, просто… — замялась она.

— Послушай. — Я решил, что говорить надо прямо. — Если ты считаешь, что я поверил в ту чушь, которую наплели про тебя твои сёстры при нашей первой встрече, то ты глубоко заблуждаешься. Я прекрасно понимаю, что они нарочно сочинили эту глупость.

Было видно, что у Даны отлегло от сердца. По её обычно мрачному лицу пробежала тень улыбки. Но она явно не знала, что следует ответить на моё заявление, и стоит ли на него отвечать вообще, поэтому я перевёл разговор на другую тему:

— Что ты читаешь?

— Это книжка по магии.

— Я тоже магией занимаюсь. У меня очень хорошо получаются разного рода иллюзии, но от рождения мне дана магия Огня.

— А у меня стихийная магия. — Девушка явно была рада тому, что знает, что можно сказать.

— Стихийная? — с интересом переспросил я. — Никогда о такой не слышал. Можешь рассказать подробнее?

Разумеется, это было неправдой. Я многое читал о стихийной магии и даже сам пробовал овладеть ей, но не преуспел. Стихийная магия была одним из тех немногих магических направлений, которыми можно овладеть лишь при наличии врождённых способностей. Но сейчас мне было важно задавать собеседнице простые, чёткие вопросы, потому что я видел, что она до сих пор стесняется и теряется.

— Ну, я умею вызывать стихийные бедствия. — Теперь в голосе девушки явно слышались нотки гордости. — Тайфуны, бури, смерчи, наводнения, обвалы — разное. Правда, по каждому бедствию пришлось вот такой том прочитать, и ещё много практиковаться, но мне это нравится.

— Слушай! — я внезапно вспомнил одну вещь. — Мой старший брат Тор тоже обладает врождённой стихийной магией, но он научился только грозу вызывать и дождём управлять, дальше дело не пошло: не тянуло его к магии, его куда больше увлекали битвы и сражения, тут даже Фригга не могла ничего поделать и сказала: «Пусть занимается тем, что ему нравится». Так он настоящим магом и не стал. Эх, мне бы его способности… — Я и правда только сейчас вспомнил, что старший брат тоже своего рода маг, только нереализованный.

— Как интересно! — удивилась Дана. — А у нас в семье магическим даром обладаем только я и Леонора. Рада и Злата не способны к магии, может быть, именно поэтому они меня так ненавидят. А может, ещё и потому, что я, как бы это сказать, не боюсь быть независимой личностью.

— В каком смысле?

— Злата и Рада стремятся во всём быть похожими друг на друга. Ты же видел, они даже одеваются одинаково. Если Злата что-то говорит, Рада непременно с этим соглашается, и наоборот. А я не могу согласиться с тем, что считаю неправильным, и не хочу быть точной копией своих сестёр. Им это почему-то не нравится. А Леонора считает, что мы должны быть все вместе, и призывает меня больше времени проводить с сёстрами. Но мне неприятно общаться с ними, сама не знаю, почему. И у нас с матерью вечные споры на эту тему. Но сейчас она очень сильно занята, ей не до нас.

— В детстве мне тоже было некомфортно в компании сверстников, — вспомнил я. — Они постоянно издевались надо мной, потому что я любил читать, мечтать и думать, а им это казалось чем-то ненормальным. Теперь, конечно, всё не так, но осадок всё равно, как ни странно, остался: у меня много с кем достаточно напряженные отношения.

— Это можно понять. — Дана улыбнулась, но не насмешливо, а с непривычной для неё добротой и сочувствием.

После разговора с Даной моя серая жизнь приобрела определённые яркие краски. Мы вместе изучали новые заклинания, гуляли по территории базы и разговаривали.

Все шло просто замечательно, пока однажды я не подслушал разговор Фригги и Леоноры. Я шел по коридору и внезапно из чуть приоткрытой двери кабинета Леоноры услышал голоса. Узнав голос матери, я заинтересовался и приник вплотную к двери так, чтобы через щель видеть, что происходит в кабинете.

Фригга стояла возле письменного стола Леоноры. Ну, конечно же, не сама Фригга, а лишь её голограмма, пространственная проекция; ведь настоящая Фригга была сейчас за несколько световых лет от нас.

— …И мне это совершенно не нравится, — говорила Леонора, шагая взад-вперёд по кабинету. — Дана грубит сёстрам, избегает общения со мной, а всё время проводит с Локи.

— И ты считаешь, что общение с моим сыном может негативно сказаться на характере твоей дочери? — спросила Фригга.

— Ну… — смущенно протянула Леонора.

— Не надо смущаться, — улыбнулась Фригга. – Я, как никто, знаю, что Локи не тот человек, на которого людям стоит ровняться.

— В общем, ты права, — с облегчением в голосе ответила Леонора, радуясь, что не задела чувств Фригги. — Дана всегда была немного странной. Какой-то мрачной, дикой, отчуждённой. И потом, эта стихийная магия… Я, конечно, ничего против не имею, но лишь до тех пор, пока её занятия не угрожают жизням людей. В общем, я боюсь, что ещё немного, и она может превратиться в …; то есть, может стать такой, как Локи, ты ведь понимаешь, о чём я?

— Да, трикстер — это всегда тяжело, — вздохнула Фригга. — Мне ли этого не знать. И поверь, я совсем не хочу, чтобы твоя дочь стала похожа на Локи, вовсе нет. Но пойми, если ты запретишь им видеться, это может только усугубить ситуацию, но никак не улучшить её. Единственное, что я могу тебе посоветовать: пустить дело на самотёк и заниматься работой. Пойми, ты не можешь разорваться надвое. Никто не может. Поэтому необходимо сделать выбор.

— Всегда твои советы мудры и логичны, но им так сложно следовать, — вздохнула Леонора.

— Понимаю. Мне самой порой сложно сделать то, что нужно, а не то, что хочется. Но мы взяли на себя слишком большую ответственность, поэтому мы просто обязаны работать.

— Я знаю. Спасибо, что ты уделила мне время.

— Удачи, Леонора. До связи.

Голограмма исчезла, Леонора направилась к двери, а я быстро спрятался за угол, чтобы она не узнала, что я подслушивал.

Когда чёткие шаги Леоноры стихли, я пошёл искать Дану, чтобы пересказать ей подслушанный разговор. Настроение у меня резко упало: Леонора уже не хочет, чтобы её дети общались со мной… Неужели я так низко пал в её глазах?

Дана, выслушав меня, вознегодовала:

— Леонора уже пытается решать за меня, с кем мне общаться, а с кем – нет! Надо же, дожили! Если и дальше так пойдет, то вскоре я даже дышать буду исключительно по команде! Ну уж нет! Пусть только попробует запретить мне общаться с теми, с кем я считаю нужным!

— Но послушай, Леонора всё-таки хочет, как лучше, — мягко возразил я, хотя во мне тоже бурлила ярость. Но я надеялся, что если Леонора поймёт, что я влияю на Дану скорее положительно, чем отрицательно, то её отношение ко мне поменяется в лучшую сторону.

— Вот значит как?! — Дана гневно тряхнула головой. — То есть ты считаешь, что она права?!