— А если он никогда не очнётся? Что мы тогда будем делать? — продолжала всхлипывать Комори, роняя слезу за слезой.

— Так не произойдёт! Просто подожди, может, он очнётся уже сегодня, — подбодрил бессмертный, замечая, что дрожь в её теле стала куда меньше, но из-за его ли слов? — Пойдём, я тебя провожу в комнату, тебе нужно поспать, сон лечит всё, да и время быстрее пролетит. Оглянуться не успеешь, как Аято будет бегать, и докучать всем.

— Хорошо, — отстранённо согласилась Юи, уже зная, как поступить. «Решить это проблему зараз, больше никто не должен пострадать из-за меня», — приняла эту участь она, даже не замечая, как Субару проводил её до комнаты и оставил там. «Руки сказал, что они за меня готовы жизнь отдать, пострадать могут даже они… для чего всё это? Для ещё одной смерти?! Как глупо умирать ради того, чтобы смог умереть кто-то другой… Нет, умру только я», — решила она и достала серебряный кинжал, что получила от Субару. «Нет, здесь нельзя прощаться с жизнью, переодену одежду, в которой приехала в этот дом и встречу свой конец среди роз, это будет хороший конец», — подумала Комори, не помня, как в трансе спускалась в сад. «А вот и оно, запах цветов и полная луна — самые прекрасные вещи, которые можно забрать с собой в воспоминаниях об этом доме», — проносилось у неё в голове, и блестящий нож оказался у самой груди.

— Простой нож меня не убьёт, полагаю, а с этим кинжалом результат должен быть наверняка, — проговорила она вслух и прикрыла глаза, занося оружие в сторону, для резкого удара двумя руками, ведь нужно было пробить грудную клетку, а здесь сила нужна.

— Юи! — выкрикнул Субару, заметив ее, пока гулял по саду один. — Ты что удумала? А ну опусти его! — попросил он, медленно придвигаясь к ней.

— Не отговаривай меня. Я всё решила — это единственный выход, — попросила она, продолжая удерживать трясущиеся руки на весу.

— Не глупи, если бы он был единственный, сейчас полегли бы все! Ты думаешь, что одна переживаешь? Рейджи закрылся в комнате и разбил весь свой фарфор, звуки бьющейся посуды по всему поместью до сих пор разносятся. Канато всё так же сидит рядом с Аято и не может даже слова сказать. Шу с Райто пропали. Не одной тебе плохо, опусти нож, — попросил он ещё раз, падая на колени перед ней.

— А, может, я это делаю не только из-за Аято? Может, это потому, что я не могу находиться в этом доме? Я не понимаю смысла моего существования, словно моя жизнь никогда мне не принадлежала, — призналась Юи, открывая свои глаза и глядя на сверкающее острие кинжала, всё же опустила руки.

— Тогда, я могу помочь тебе сбежать отсюда, — предложил Субару, склоняя голову. — Куда ты хотела бы попасть? — спросил он, не желая ей смерти, осознавая, как страдали всего его родные от уз этой семьи.

— В церковь… К отцу… — призналась Юи, роняя солёные слёзы на сочную зелень травы.

— Я тебя доставлю туда. Сейчас никто не хватится, но долго я твоего отсутствия скрыть не смогу, так что подумай, где тебе спрятаться, — посоветовал он, поднимаясь с колен и подхватив Комори, приказал закрыть глаза и медленно считать.

***

Сознание, так же как и тело оторвалось от земли, и холодный ветер захлестнул юное тело, но она продолжала считать и мысли не посещали её, лишь счёт секунд сейчас имел какое-либо значение, пока усталые ноги не коснулись знакомых ступень.

— Мы на месте, — сообщил ей Субару, обнимая напоследок блондинку. — Оставь этот кинжал, но, пожалуйста, не используй против себя, пусть он напоминает тебе обо мне, пусть станет защитой твоей и помни, если решишь вернуться, мы всегда тебя ждём, — сказал бессмертный и, поцеловав светлые волосы Юи, исчез.

— Спасибо, Субару, — поблагодарила его Комори, невзирая на то, что он уже исчез из вида. — Я дома… — прошептала она и открыла массивные двери церкви. Знакомый запах свечей, деревянные лавки и алтарь до боли защемили душу, заставляя слёзы бежать по румяным щекам. Ноги подкашивались, сердце было готово вылететь из груди, сколько месяцев она мечтала попасть в это место и неважно родной отец или нет, главное, это её дом, место, где она выросла и стала такой.

— Отец, я дома, — произнесла Юи, падая на колени возле алтаря, тихо всхлипывая от счастья, всё ещё не веря глазам.

— Кто здесь? — послышался чей-то голос. — Служба начнётся только через три часа, — сказал мужчина, приближаясь к девушке, и сердце его постепенно замирало. — Юи, — позвал он её дрожащим голосом, и она обернулась.

— Отец, — прошептала Комори, как Сейджи уже обнимал её, не веря, что его ребёнок наконец-то дома.

— Юи, ты вернулась ко мне, — продолжал плакать мужчина, осматривая её с ног до головы. — Живая! Здоровая… слава Богу, — успокоился он, опуская перед ней свою голову. — Прости, я должен был вернуться раньше, бросить эту бессмысленную работу в Европе и забрать тебя, прости меня, Юи.

— Всё хорошо… Я дома… — сказала она, прислушиваясь к потрескиванию свечей.

— Мне сказали, что ты не хотела возвращаться домой. Сакамаки меня уверял, что вы нашли общий язык с его детьми, но раз ты прибежала домой в четыре часа утра почти раздетая и без вещей, значит, что-то случилось? — решил всё узнать он, пока его дочь не замкнулась в себе.

— Я хотела вернуться домой, правда, были и хорошие моменты и плохие, но сейчас я больше не могу там оставаться и даже неважно, что ты мой приёмный отец, главное, я тебя люблю, — рассказала всё Юи и подняла алые глаза на изумлённого Сейджи.

— Так, значит, тебе всё рассказали, — устало выдохнул священник и пошёл зажигать свечи. — Семнадцать лет назад ко мне пришёл мужчина и принёс тебя, ты была такой крохотной, я не мог не принять тебя и, став твоим отцом, я провёл столько прекрасных лет. Господин Сакамаки стал помогать нашему приходу, даже часто присылал юношу с небольшими посылками для тебя, — рассказывал он, указывая на некоторые детали. — Мне показалось странным такое рвение высокопоставленного чиновника к простой сироте, но опасности для тебя не было, и я согласился оставить тебя у них в семье, пока буду в отъезде. Сама знаешь, эти поездки порой занимают слишком много времени.

— Невеста… Они хотели сделать меня своей невестой, — раскрыла Юи причину своего появления в их семье.

— Что? — удивился Сейджи и бросил все свои дела. — С чего вдруг тебе становиться невестой для его сыновей? — спросил он и начал ещё раз осматривать всю её с головы до пят.

— Это очень долгая история. Отец, давай продолжим этот разговор утром? — предложила Юи, но её остановили.

— Не спеши, — серьёзно сказал он, — посмотри на меня, — попросил священник, меняясь в своём добром выражении лица и, заглянув в её глаза, похолодел от ужаса. — Этого не может быть… — пролепетал он, припадая к её груди, вслушиваясь в ритм сердца. — Я не верю в это, — продолжал повторять Сейджи, как глубоко вздохнул, улавливая запах своего ребёнка, и глаза его распахнулись. — Ты вампир, — в ужасе сказал он, отстраняясь как можно дальше.

«Как он это понял? И откуда он знает о них?» — удивилась Юи, хлопая длинными ресницами.

— Нет, я не мог вырастить вампира… Неужели я был так глуп, что не заметил этого, — начал паниковать Сейджи.

— Отец, я не вампир, — сказала Комори, пытаясь разубедить священника.

— Не смей лгать мне! — выкрикнул мужчина, дрожа покрасневшими глазами. — Ты грязное существо! Моя дочь никогда бы не стала мне лгать, — разозлился он, сильно обижая своими словами бедную девушку. — От тебя пахнет кровью, в твоих глазах почти нет жизни, и сердце бьётся намного медленнее, чем человеческое, можно сказать, что оно не бьётся. И ты утверждаешь, что ты человек? — истерически усмехнулся он. — У меня нет выбора, — тяжело вздохнул священнослужитель. — Я тебя вырастил, я тебя и похороню, — заявил Сейджи и наставил пистолет на Юи.

«Не верю… Это не мой отец», — в ужасе подумала Комори, поднимаясь с пола. — Тогда сделай это. Если я даже тебе противна, жизнь не имеет больше смысла, — призналась она и развела свои руки, открывая грудь для точного попадания.