Но вот он как будто добрался до края диска.
Есть ли там, наверху, такие же скобки? Дим на мгновение повис на краю. Диск резко накренился, словно пытаясь повернуться, и скользнул вниз, но Дим уже быстро перелез через его край. Здесь он увидел расположенные по всей окружности диска странные объективы, похожие на огромные блестящие зрачки. Таких приборов Дим никогда не встречал. На четвереньках, удерживаясь за скобки, Багрецов пополз к центру, где торчало куполообразное возвышение с установленными на нем метеоприборами и кольцеобразной антенной. Это вещи знакомые.
Дим передохнул и осмотрелся. Чувство радостного волнения и гордости за самого себя охватило его. Скоро он доползет до приборов.
Откуда-то пришло настоящее спокойствие, сознание исполненного долга.
Показались первые звезды. Они плыли над головой, кружились и опускались вниз, как светлячки. Багрецов чувствовал какое-то непонятное, никогда еще не испытанное опьянение: может быть, от ветра, моря и высоты.
Корабль, плывущий в струе воздушного течения, слегка покачивало. Он поднимался вверх и снова бесшумно скользил вниз, где в черной воде, казалось, рождались бледные мерцающие звезды.
Но первое ощущение радостного торжества быстро прошло. Надо было все-таки добраться до приборов. Осторожно, стараясь не сорваться, полз Вадим по верхней поверхности летающего диска, цепляясь за выступы сварных алюминиевых листов. Голова кружилась, противная тошнота подступала к горлу.
Вдруг Багрецов почувствовал, что его кто-то тянет назад. Он уже позабыл о тросе, поэтому это ощущение ему показалось страшным. Кто может быть здесь, на крыше летающей лаборатории?..
Он остановился, протянул руку назад и уцепился за трос. Неужели он не пустит его дальше? В эту минуту Вадим пожалел, что оставил такой маленький запас. Но еле заметное подергивание ремня подсказало ему, что Бабкин на месте и сейчас дает об этом знать.
Дим дернул за трос три раза, затем еще три и в ту же минуту почувствовал, как его натяжение ослабело. Теперь можно ползти дальше. Тим догадался и освободил еще несколько метров троса.
Впереди вспыхнули красные сигнальные огни. Видимо, они горели со всех сторон диска!
Ну, конечно, так и есть, огни расположены по кругу!
Медленно и осторожно продвигался Багрецов к центральному возвышению на корабле. Вот оно уже совсем близко. Дим боялся встать во весь рост. Ему казалось, что эта огромная тарелка слегка наклонится и человек, стоящий на ее плоскости, просто скатится вниз.
Но вот, наконец, и приборы. Дим прежде всего начал рассматривать установку для взятия проб воздуха. Не нужно быть специалистом, чтобы обнаружить неисправность в клапане! Удивительный народ эти инженеры! Неужели они не предполагали, что летающий диск может попасть в грозовую тучу? Здесь нужна совсем другая прочность.
Наконец клапан исправлен. Дим пополз обратно.
Вдруг злобное шипение послышалось где-то на противоположной стороне диска. Оглушительный шум падающего водопада разорвал тишину. Диск рванулся вперед. Встречный ветер сразу сделался плотным, как каменная стена. Он сорвал Димку с гладкой поверхности диска и бросил вниз.
На мгновение Багрецов увидел где-то над головой свои ноги на фоне вырывающегося из сопла пламени.
Человек над землей
Председатель правления колхоза "Новый путь" старик Соселия не совсем твердой походкой шел по темной улице уснувшего селения. Он опирался на руку одного из своих гостей, недавно прибывшего в местную МТС, тракториста Миколы Горобца.
- Осторожнее, Симон Артемович, осторожнее, не упадите,- стараясь быть возможно мягче и вежливее, говорил Микола, с трудом подыскивая слова. Они почему-то сразу ускользали из его сознания. Найдет подходящее слово, а оно опять исчезло. Лови его за хвост! Ой, и хмельная эта кахетинская горилка!
Микола Горобец в числе других трактористов был месяца два назад направлен в местную МТС для помощи и обмена опытом. Ему понравились здешние люди, жаркое солнце и виноградники. Он даже примирился с опасными горными склонами, где нелегко водить трактор. Но срок командировки кончался, и Микола спешил к себе на родину.
Соселию пришелся по душе положительный и знающий свое дело тракторист, проживший у него целый месяц. Потому-то сегодня, в день проводов, старый Соселия достал из погреба бочонок хорошего вина. Надо проститься с гостем, как полагается,- тем более, что он немало хорошего сделал для колхоза.
Ночь выдалась лунная. Еще звучали веселые и протяжные песни, еще много оставалось вина, но Соселия решил именно сейчас поговорить с отъезжающим специалистом о самом важном, самом неотложном.
- Посмотри,- издалека начал он разговор, указывая на темные, чуть серебрящиеся под луной вершины гор.- Такие горы у вас есть? - Он указал на курчавый склон.- Такой виноград у вас есть?
Тракторист вежливо молчал, видимо выжидая, когда Соселия выскажется до конца.
Сухая, смуглая рука старика протянулась в сторону скотного двора.
- Такие барашки у вас есть? - снова спросил он.
- Нету, Симон Артемович, нету, не бачив,- мешая русскую речь с украинской, сказал Микола.- Но вы не сомневайтесь - всё будет!
- Такие барашки? - удивленно спросил Соселия.
- Точно.
- Такой виноград?
- Угу... Опытный сад пока завели.
- И горы?..- уже гневно спросил старик.
Горобец посмотрел на него, хотел было признаться, что таких гор нет и не может быть на Черниговщине, что это самые лучшие горы в мире, и пусть старик не думает, что ему здесь не нравится... Всё это хотел сказать Микола, но уверенность, что нет ничего на свете, чего бы не смогли сделать у них на Черниговщине, заставила его ответить иначе.
- Колы треба... будут и горы!
Старик молчал. На светлый серп луны набежало легкое облачко. Сразу потемнело, курчавый виноградник слился с черным силуэтом гор. С них сползла серебристая окраска, и они уже не казались такими высокими.
Соселия долго ничего не говорил. Он смотрел себе под ноги, где дымилась дорожная пыль, и нарочно ворошил ее палкой, словно стараясь найти в ней ответ на свои думы. "Конечно, такой тракторист мог бы руководить МТС при нашем колхозе,- думал Соселия.- Но разве этот человек останется здесь, среди гор, если он считает, что даже эти горы можно сделать у него дома? Гордый человек - это хорошо, а вот хвастун - совсем, совсем плохо".
Микола почувствовал, что его ответ пришелся не по душе председателю. Что-то, видимо, он здесь перегнул... Может быть, не так его понял Соселия?
- Послушайте меня, Симон Артемович,- начал он, бережно придерживая старика под руку.- Я хотел сказать, что мы, советские люди, всё можем сделать... И реки, и горы... А за яким бисом нам на Черниговщине горы? Поле ровненькое, трактор иде гарненько... Куда не подывишься - небо. Такий кругом простор. Бачив я машину новую,- пояснил он,- экскаватор называется, один ковш у нее, як хата,- такий великий. Землю зачерпнет этим ковшом, повернется, та высыпет на другу сторону. Зараз гора вырастет... Вот я и говорю, всё можно сделать - даже горы.
Старик молчал.
- Я бачу, Симон Артемович, вы мне не верите,- уже слегка растерянно проговорил Микола: ему никак не хотелось на прощанье огорчать гостеприимного хозяина, к которому он успел привязаться.- Но скажите, Симон Артемович, рокив пятьдесят назад вы не верили, що могут люди летать?.. А зараз я видав у Киеве дуже швыдкие самолеты,- рассказывал Микола, стараясь показать свою осведомленность в технике,- ракетными называются. За один час мабуть... тыщу километров пройдут. А то есть еще самолеты без людей... Сами летают.
Старик молчал, недовольно постукивая палкой по земле.
- Вы мне не верите, Симон Артемович,- безнадежно махнул рукой Микола.Думаете, это брехня? Ни... Здается мне, що скоро не только самолеты без людей, но и сами люди будут летать без самолетов, взяв в руки яку-нибудь бисову ракету и зараз поднявся выше хаты...
Соселия только головой покачал. Нет, у них на Черниговщине не умеют пить вино. В этом он убедился.
