Император с растерянностью смотрел на прибывшего, из-за страха он не мог выдавить из себя тот единственный вопрос, который был единственно важным для него в этот момент.
Увидев того человека, которому он дал обещание, того, кого он подвел, командир токриотов быстро попытался спешиться с лошади, но усталость и отчаянье помешали ему, он повалился на землю, разбив лицо. Мефисто было ринулся помочь ему, но поднятая рука Калласа остановила его. Быстро встав на ноги, тот подбежал к ногам своего императора и снова упал к земле.
Слезы в вперемешку с грязью и кровью застилали его взор, он не видел никого вокруг, кроме своего Императора, человека, которому он был обязан всем, того, кого боготворил и любил всем сердцем. Собрав всю волю, все крупицы оставшихся сил, через слезы он начал молить:
— Отец, — сейчас, под властью эмоций, он говорил не как к своему владыке, а как к родному человеку, — прости меня, отец! Я не сдержал данное тебе слово! Я подвел тебя! Госпожа Талика, Астра, Камалия и Ромина — их похитили. Я не уберег их от бед, они в плену. Я привез свою жизнь на твое попечение, я приму любое наказание, и даже смерть будет мне в радость, если она принесет вам малую долю успокоения.
Как молния с громом, это поразило Мефисто. После слова похитили, он уже ничего не слышал, не видел, все было как во мраке. Он не моргал и даже не дышал, он не мог смириться и принять услышанное. Ноги перестали его слушать и подкосились, заставляя того упасть.
Но вовремя подоспевший старик, в сером балахоне с длинными каштановыми волосами с редкой сединой, подхватил того под руку, удерживая в равновесии.
— Не стоит главнокомандующему объединённых войск терять голову на глазах у стольких людей, — очень нежным, спокойным, едва слышным голосом молвил старик.
Но Мефисто был безучастным, он все еще пребывал в паническом состоянии неверия. Тогда старик сказал то, что никто никак не мог ожидать:
— Мефисто, смирно! Слушать мой приказ!
Прям в ухо Императора прокричал старик. Причем на смену тихому нежному голосу, пришел внушительный бас с тоном власти и подчинения.
Такие дерзкие слова, которые он не слышал с далекой юности, когда еще был жив отец Райнара, покойный Император Кастус, помогли ему выйти из оцепенения. Встав, как натянутая струна, он смирно ожидал приказа. Секундная заминка меж событиями оцепенения и взгляда на Калласа, который все так же лил слезы стоя на коленях, не смея поднять головы. Мефисто полностью пришел в себя.
— Быстро отвести командира токриотов в мою палатку, оказать ему всевозможную помощь. Его спутников так же пристроить и накормить.
Приказной тон, который уже был привычен для всего лагеря, со стороны Мефисто заставил всех забыть события минутной давности и в срочном порядке выполнять поставленные задачи, остальные же вернулись к своим непосредственным занятиям.
— Спасибо, Претолис, — положив руку на плечо старика, поблагодарил главнокомандующий, — твой голос мне очень помог, и спасибо, что не дал мне упасть.
— Твоя воля сильна, мальчик. Я не могу знать, что случилось, но раз тот молодой человек сказал, что они пленницы, значит они живы. Выслушай его историю полностью, потом решай. И помни, сейчас от тебя зависят сотни тысяч жизней, если не миллионы. Не теряй головы, если тебе нужно будет уединение на день или два для приведения чувств и разума в норму, найди меня.
Сказав свои последние слова, старик так же, как и до этого, скрестил руки за спиной и не спеша, спокойно пошел бродить по лагерю.
Долгая поездка после тяжкого ранения усугубила рану Калласа, ткани на плече начали отмирать, заражение начало распространяться по всему телу. Из-за слабости юноша не мог ни есть, ни пить. Смыв всю грязь и переодевшись в чистые одежды, тот стонал, потеряв сознание в императорском шатре.
Два дня Сарина, как лучшая из алхимиков ордена жизни и смерти, ухаживала за ним по личной просьбе Мефисто. Многообразие зелий, настоек и мазей были рассчитаны до грамма и расписаны по минутам их приемы. Целых два дня жрица боролась за жизнь храброго воина. И в этой неравной схватке она все же смогла одержать победу. Не зря она была главной жрицей со стороны жизни. Бесконечная благодарность со стороны Мефисто и желание отплатить ей были не приняты, здравомыслие их лидера было в приоритете для всей армии. Сарина была рада тому, что частично могла на это повлиять.
Император так же не выходил из шатра эти два дня, все дела он решал на месте, а более мелкие вопросы и подавно перекинул на других. Сейчас его мысли были заполнены только мыслями о его семье.
Наконец, после долгой борьбы со смертью, Каллас смог прийти в себя и даже своими силами испить немного воды. Все еще обессиленный, но способный говорить, он пересказал всю произошедшую историю от прибытия Малахока со свитой до записки Блегсокла. Каждую деталь, каждое сказанное слово он предал в точности, как будто это произошло лишь час назад.
Молча выслушав всю историю, Мефисто не вымещал гнев на своем названном сыне.
— Я очень рад, что ты остался жив. И это невероятно, что в сражении с Богом ты лишился лишь только одной руки. Теперь отдохни, набирайся сил, сын мой, — он с любовью поцеловал того в лоб и улыбнулся перед тем как выйти из шатра.
Уже на самом выходе Мефисто услышал громкий плач за спиной, все, что скопилось за эти дни путешествия, вся та горечь и бессилие пытались выйти через слезы командира токриотов. Не оборачиваясь и не останавливаясь, отец юноши оставил того одного, давая возможность прийти в себя и полноценно заняться восстановлением.
Выйдя, Мефисто быстрыми шагами начал ходить по лагерю, ища глазами того самого старика. Пол часа поисков и наконец он увидел бессмертного древа.
— Претолис, мне нужен день уединения и сильнейшее существо в этом лесу, — подойдя к старику, не спрашивая, а требуя, сказал Импертор.
— Следуй за мной.
Оставив всех, оставив все дела, Мефисто устремил шаг за длинноволосым стариком. Сейчас он не мог думать и решать, ему нужно было выпустить пар, и лучшим средством для этого было сражение, метод для выброса адреналина и прочищения мозгов. Ему нужен был бой!
Глава 48
Изумрудно-янтарные глаза метались меж нежданными гостями подземелья. Их полный рот острых, как бритва, зубов скалился в своей неповторимой ужасной улыбке. То выставляя язык, то пряча его, они как будто гадали в чью плоть впиться первым из прибывших. Не дожидаясь действий со стороны людей, они медленно начали приближаться, опустив плоскую голову пониже к земле.
— Ох какая приятная неожиданность, — Малек почему-то был невероятно счастлив таким опасным стражам, хоть сама бессмертная луны, ученица Блегскола, говорила о том, что в бою один на один не будет уверена в своей победе. Но он был рад и взбудоражен. — Того левого я беру на себя. А вы берите того что с права.
— Ты безумец! — Кричала в неверии Мондис, — как ты один с ним справишься? Это невозможно!
Но мужчина делал вид, что не слышал криков обеспокоенной девушки, лишь крепче ухватил черную рукоять своего гуаньдао. Он сам был похож на монстра, идущего ему на встречу. Выбранный противник Малека уже не смотрел по сторонам, не обращал внимания на других, он всецело сфокусировал свое внимание на черном лезвии в его руках и хищной улыбке на устах.
— Сареф, Дэмитер, хоть вы вразумите его! — Не бросала попыток бессмертная луны.
В ответ на ее мольбу лишь была выпущена черная стрела, столь стремительная, с невероятной проникающей мощью. Сареф понемногу начинал осваиваться с новообретенной силой. Снаряд, цвета вороньего пера, глубоко вошел через плотную шерсть и застрял в кости токатрина. Неожиданная боль от полученной раны заставила зверя дико взвыть. Его глаза наливались яростью и необузданным гневом. Он уже намеривался кинуться со всевозможной скоростью на лучника, но тут дорогу ему перекрыл массивный, того же цвета, что и стрелы, топор. Высокий замах снизу вверх рассек ему морду, зацепив один глаз.
