— Так нечем, — подтащил закрытый фрукт Рики и взялся чистить.

— Я в тебя верю, ты можешь, — рассмеялся Раф.

Рики покраснел.

— Ну, исходя из личного опыта, будет достаточно его прополоснуть в ручье.

— Вот… Ты уже строишь план.

— Так я же адский сатана.

— Вот и я о том же, — кивнул Рафаэль задумчиво. — Думаешь, что ты лучше меня, лучше всех, раз есть деньги. Так что можешь выписывать чеки и жить тут спокойно. Ты же лучше меня, раз богаче.

— Это не… Давай не развивать эту тему, я не умею откровенничать. И оправдываться тоже. Тем более, я знаю, что виноват во многом перед тобой. И в том, что ты тут, тоже, — счистил половину плода Рики и добавил кусков к жарке.

— М… Самое смешное, что ты неплохой актер и умный мальчик. Знаешь, что говорить, знаешь, как говорить. Но признайся хотя бы себе, ты не считаешь себя виноватым, ты думаешь, что именно ты жертва. Если бы ты осознавал, считал себя хоть немного виноватым, ты бы извинился давным-давно.

— Погоди, ты сейчас выбиваешь извинения? И что они исправят?

— Сейчас? Нет, ничего уже не изменишь. Тебя уже не изменить никак и ничем. А отношения между нами? Не… Я бы предпочел быть тут один, чем с тобой. После того, как нас спасут… если спасут, я уйду воевать и верну деньги с контракта. Мы больше не увидимся. Эта мысль смиряет меня с твоим присутствием тут.

Рики закусил губу, глаза пекло, но он сделал глубокий вдох и взглянул прямо в глаза Рафу.

— Хочешь вывести меня из себя? Поверь, если бы ты видел меня в гневе, то знал бы, что моя стихия не огонь, а лед, — отчеканил Рики. — За три года с тобой я не изменил себе, а вот ты научился жалить, — злая улыбка исказила лицо Рики. — Мой яд отравил тебя, да, маленький обидевшийся альфенок?

— Да, тварь. Ты как зараза, — кивнул задумчиво Рафаэль. — Ты делаешь тех, кто рядом с тобой, такими же мерзкими. Думаю, ты прав.

Альфа поднялся и пошел в лес.

— О, уже уходишь? — донеслось вслед. — Можешь делать со своей жизнью, что хочешь, а я буду развлекаться с новым нянькой. Возьмешь контракт и сдохнешь. Я приду на твои похороны и принесу соболезнования родителями, — быстро произнес Рики все с той же ухмылкой. Он ненавидел себя за каждое слово, но все равно не смог остановиться и смолчать.

Рафаэль же пошел через весь остров и затем нашел шикарное, большое дерево, где было весьма крупное дупло, и принялся за работу. Вскоре альфа уже смог сделать в нем что-то вроде гнезда, где и улегся спать, закрыв дупло куском коры.

Рики приготовил хлеб и поджарил голубей, но не ел, ждал Рафа, надеясь, что тот перебесится и вернется. Омега понимал, что альфа ждал от него обычной реакции — слез, истерики, тычков… Но Раф надавил и Рики стал собой. Или, вернее, сменил маску. Не имея больших кулаков, Рики натренировал острый язычок. В его мире иначе было не выжить. Притворство, недоверие, умение держать лицо — все это важно и нужно на каждом светском рауте. И на каждом дне учебы. Но Раф не вернулся к вечеру, и Рики поужинал без него и лег спать. Ночью его не мучили кошмары, он переживал за Рафа и утром отправился его искать. Даже звал, просил выйти. Ему просто хотелось знать, что тот цел. Он может дуться, не разговаривать, презирать… Но спокойней, когда альфа бесится на виду. День поисков ничего не дал и на ужин Рики доел хлеб и птиц, чтобы те не пропали. Проворочавшись ночь, утром Рики нашел пустые бутылки и отправился к роднику.

Альфа тоже был там и наполнял водой скорлупы кокосов, но на Рики он даже не взглянул.

Рики же облегченно выдохнул и подбежал к альфе.

— Раф, поговорим?

Рафаэль набрал воду и поднялся, не собираясь вновь попадаться на одну и ту же уловку.

— Эй, Раф, постой, — Рики положил бутылки и ускорил шаг, преградил путь альфе. — Ты еще убегать начни, — омега коснулся плеча. — Все, ты вода, я тебя осалил.

Раф оттолкнул, не сильно, но брезгливо, Рики, и обошел его. Омега пошел следом.

— Отлично, иду к тебе в гости. Я могу идти и говорить, знаешь ли, я вообще многозадачный. Раф, ты давил на жалость или хотел извинений, или пристыдить и усовестить. Я воспринял это как провокацию, а защищать себя мне пришлось научиться. И странно ждать, что будет извиняться тот, кого ты назвал актером, до этого я отвечал нормально. И жертвой мне быть не нравится, и я ей не стал для тебя. Какого итога ты хотел? Ты смотришь на меня как на дьявола, но ждешь всплеска совести от пары твоих реплик? Раф, в моем мире совестливые и оправдывающиеся не выживают. Я очень быстро понял, что люди, которые со мной добры и стараются подружиться, просто ждут подачек от родителей. Кучи деловых партнеров отца ко мне подсылали своих детей. Со мной ЗАСТАВЛЯЛИ дружить, и я научился быстро остужать пыл, щадить свои чувства, а не чужие, быть эгоистом. Эгоисты вообще хорошо выживают, а стать игрушкой или рыдать в подушку от того, что меня использовали, не хотелось. Так что ты хотел, начиная разговор? К чему думал подвести?

Раф добрался до берега и остановился возле воды, и только тогда заговорил:

— Я хотел, чтобы ты прекратил притворяться и стал собой. Только и всего. И не надо врать про несчастного богатого омежку, которого все обижали, и он для защиты начал изображать из себя гада. Ты — гад, такова твоя сущность, уж я-то это хорошо знаю. Ты портил мне всю жизнь и унижал потому, что мог, а не потому, что боялся быть использованным. Ты нападал, не защищался. И я знаю, что ты сейчас врешь. Но в одном ты прав: мне не просто плохо рядом с тобой, я становлюсь таким же жестоким и бездушным, беспринципным, циничным, лживым, двуличным и мерзким, как ты. А теперь очень советую тебе свалить на хуй.

— Я бы свалил нахуй, но единственный хуй, исключая мой, на фиг знает сколько тысяч километров — у тебя. Так что радуйся, все выполнено, — развел руками Рики и фыркнул. — Раф, я изводил всех нянек до тебя, и только ты не пытался меня трахнуть или использовать, и еще… Нет, не будем об этом. Я гаденыш мелкий и белобрысый, это и есть я. Ты спрашивал, почему у меня нянька из военных, который должен не только мешать веселиться, но и охранять?

— Мне насрать. Или ты уйдешь и оставишь меня в покое, или я тебе отшлепаю так, что сидеть не сможешь до конца года. И все. Жалеть и верить тебе я не собираюсь. Ты самый несчастный, кругом скоты, а ты одуванчик, я понял.

— Ну и как мне быть собой или извиняться? Именно поэтому я не дал тебе направить беседу вчера. То есть позавчера, — поправился Рики. — Раф… Я не боюсь одиночества, но боюсь найти тебя мертвым и пожираемым змеей.

— Оставь меня в покое. Я не хочу тебя видеть. Так понятно? И мне все равно, чего ты боишься.

Рики посмотрел на Рафа и… кивнул. Он сошел с дороги альфы и смотрел ему в спину, пока тот не скрылся. Рики не соврал, но все же… было жаль.

Альфа вновь ушел в лес, где и скрылся. Рафаэль, как ни странно, одиночеством даже наслаждался, не разрываемый теперь противоречивыми чувствами, когда Рики был рядом. Но он с одной стороны хотел оберегать и заботиться о попавшем в беду омеге. Будь это кто-то другой, Раф бы не сомневался, что его задача на острове: обеспечить выживание им двоим. Но это был Рики и второе желание, сильное, пугающее, даже самого альфу: желание сжать руки на тонкой шее и душить, смотреть, как Рики будет хрипеть, но не отпускать, пока тот не замолчит. Рафаэль понимал, что это неправильно, порочно, но… Во время службы Раф прошел подготовку и неплохую, а вот в реальных боях не участвовал. Альфа вообще не знал, сможет ли убить человека… но Рики уже давно не ассоциировался у него с людьми.

Рафаэль никогда не хотел быть военным, просто служба дала возможность учиться и ему пришлось. И сейчас он понимал, что вскоре придется идти служить по контракту, и он не очень то и желал, чтобы их нашли. Раф застраховал свою жизнь, и когда его признают мертвым, денег его семье хватит с лихвой.

Но на это нужны годы… Хотя, есть момент с особыми событиями, так что, наверное, все произойдет быстро.