Заполнили табель с физруком, выпили чая с философом, он рассказал, как устроен мир, и что все мы в нём — ничтожные частицы, крупицы единого целого… Ушёл к себе, проторчал все пустое окно между парами у подоконника в ожидании чуда, но кроме сквозняка так ничего и не дождался, пришлось доделывать чёртовы сводки по итогам полугодия. И когда я уже всё наваял, даже правильно сохранил и распечатал (тоже сам), выяснилось, что все кадровики, мать их так, ушли на выходные, и секретарь, и вообще любой, кто мог бы принять эту чёртову рукопись буквально пропитанную потом и кровью!
Из чата меня удалили, а значит поймать кого-то в городе не получится. Пришлось брать горе-папку и свою жопу в придачу и тащиться в центр, дабы лично передать его декану.
По пути у меня тряслись не только поджилки, но и всё остальное, руки без конца потели, во рту сохло, и постоянно хотелось пить, возникала даже идея поесть по дороге снега, но побрезговал. Плохое предчувствие плотно засело в мозгу.
— Могу поинтересоваться, что ты здесь забыл? — знакомый голос окрикнул со спины, вызывая толпы посыпавшихся по плечам мурашек. Я в этот момент пытался запихнуть свой документ в его почтовку, получалось не очень, он не влазил даже на половину, но я не унывал, главное оставаться оптимистом…
— Гуляю? — пришлось всё-таки ответить, вариант что мы незнакомы не прокатил, он по-прежнему стоял и ждал, сопя мне в спину.
— Это не мой ящик, балбес.
— А я и не к вам…
— Да? — с явным скепсисом в голосе. — Какое совпадение. А я как раз собирался к тебе.
— Премию выписать?
— Скорее выписать звездюлей. Ты, зараза, мне в кабинете окно разбил?
— Нет, — честно не я, — я пацанам денег дал…
— На двери «декан-сукан» написал?
— Звучит прикольно, как речёвка, но тоже не я, — это русак написал, я на шухере стоял.
— Секретарше моей змею подкинул?
— Да делать мне нечего! — как змею… фалоимитатор же искали, наверное физрук не нашёл, или сэкономил.
— Семейство хомяков мне в ящик подселил! Они же, твари, разбегаются и плодятся прямо на глазах!
— Ни в коем разе! — самых плодовитых выбирал, ещё и корма огромный пакет подбросил, чтобы не только размножались.
— Чернов, я же тебя предупреждал!
— А как я ещё должен был привлечь внимание?! — его глаза округлились словно блюдца. — Опять вслух подумал?
Он только кивнул, с непривычки у него задёргался глаз, и нахмурились брови. Это он ещё не знает, что мы у его ботинок подошву отрезали, ковёр в кабинете свернули и, помастерив, сделали из него большую сигарету…
— Значит так…
— Отчёт примете? А то у меня планы на вечер.
— У меня тоже, — он так незнакомо плотоядно ухмыльнулся, что у меня покраснели кончики ушей, и от страха сжались булки. Взял меня за плечо, надавив с силой, что сложило чуть ли не пополам, и потащил за собой, прихватив измятый и местами порванный отчёт. Чую, куда он его мне засунет… А главное, теперь даже не сомневаюсь, что влезет.
В просторной комнате дыбы и стола с зажимами не оказалось — даже на мгновение полегчало. Но разобранная огромная кровать немного напрягла.
Только сейчас заметил, что декан одевается, и не в привычные костюмные бренды, а вполне по вольной форме. Джинсы и белый пуловер на сильном теле смотрятся идеально, залипаю на задницу, ноги, крепкую загорелую шею в вырезе горловины… И куда он такой независимый намылился мимо меня?! Дальше думалось через силу, и дышать стало тяжело, как-то даже больно.
— Сдавай побыстрее и покидай мою обитель! — рявкнул Артём через плечо, стоя в двух метрах от меня, и вдруг оскалился: я стоял молча, сделав пару шагов вглубь комнаты, и комкал в руках грёбаный отчёт. — Чего подсдулся? Боишься — завалю…
— Как раз другого. — Кусаю щёку изнутри, смотрю с отчаянием и вызовом. — Вы куда собрались?
— А с каких пор мне перед тобой нужно отчитываться?
— Это план такой: я — вам отчёт, вы — мне.
— Глебка, лучше беги, — глуховато рычит в шкаф, ищет что-то…
— А то отшлепаете?
— А тебе хочется? — поворачивается медленно, а в руках плетка, чёрная, семихвостая, как в неправильных фильмах.
— Я бы хотел, чтобы вас в моей жизни вообще не случалось! — швыряю листы под потолок, и отчёт рассыпается по полу. Нехорошо получилось. Но красиво.
— Подними! — слово щёлкает не хуже самой плети, и тише… глухим набирающим пряность голосом, поворачивается лицом ко мне: — Глебка… накажу.
— Идите вы на… сессию! — крутнувшись эффектно дергаю через всю комнату на выход, от его «накажу» вдруг рот наполнился слюной, и воля потерялась. Только сейчас дошло, что я ляпнул… А Демон даже с места не тронулся, только стянул через голову свитер, блеснув загорелой кожей, и я татуировку на груди увидел, даже остановился. Руку протянул и тут же отдёрнул.
— Сдулся, Глебка? Не люблю клоунов и слабаков. Хочется… возьми.
— Я всем про тебя рассказал, извращенец!
— И? — глаза у мужика темнеют. — Поверили? Или тоже захотели?..
— И хана тебе.
— Не мне. Я всего лишь поменяю место работы, а ваш ВУЗ окончательно загнётся, — лезет в шкаф за другим свитером, тёмно-синим, поворачивается спиной, а дальше, как в тумане… Хватаю плётку и наотмашь с оттяжкой всеми семью хвостами по чистой блещущей здоровьем коже. Он даже не вздрогнул. На спине тут же вспухло семь аккуратных рубцов. Рука дрогнула.
— Чего остановился? Я же тебя три раза ударил… Ну?!
— Секретарше приказывай! — злость сменяется резким желанием обнять. Сзади. Со спины. Со всей силы. Потому что хочется. Аж руки сводит.
Не привык отступать, да и отказывать себе в удовольствии, особенно видя интерес в ответ. Подхожу вплотную, прижимаясь со спины. Артем замирает, долго осмысливая, выдыхает сквозь зубы, словно содрав с только-только затянувшейся раны свежую корочку и, запрокинув голову, усмехается.
Скольжу губами по своей «росписи», собираю вкус кожи, прихватив зубами под лопаткой. Его выдержки хватает ненадолго, по крайней мере не успеваю даже насытиться своей наглостью. Меня просто швыряют на постель, почти через голову, ведь кто долго и нудно напрашивается, получает в конце концов сполна. Зато теперь он смотрит только на меня, но дебильная натура по привычке гадит в малиннике.
— Артём, а ты сильно свой ковёр любил? А ботинки? — хочу, чтобы он был в бешенстве. И во мне.
— А что? Их теперь у меня нет? — догадливый какой, расстёгивает пояс и ширинку на джинсах. — Время не теряй, расчехляйся.
— Опаздываешь… куда-то? — тереблю верхнюю пуговицу на рубашке. — Так ты уже никуда не идешь.
— Уже опоздал, — падает на меня абсолютно голый всем своим весом, от наслаждения глухо выстонав, прикрываю глаза.
— Артём Юрьич!
— Что? — смотрит на меня, я намеренно не отвечаю, крепче зажмурившись.
— А вы мне зарплату повысите?
— Хочешь взять дополнительную нагрузку, Чернов? — давит пахом на пах, потираясь. — А потянешь?
— Сколько переработка?
— Минимум по три часа каждый день.
— А у вас здоровья хватит?.. — мявкаю заносчиво, но голос глохнет, потому что его губы уже целуют где-то в районе ключиц.
Слабость накатывает разом, голова непроизвольно закидывается назад, а к теплу живого тела, наоборот, тянет. Беру его за плечо, притягивая ближе, ухмыляюсь в захмелевшие глаза и выдаю с придыханием:
— А вы себя в нижней позиции хорошо чувствуете?..
Ох, как я ждал этого темнеющего тяжелого взгляда в упор, напоминающего расстрел одной меткой разрывной — в сердце.
— Чтобы выебать меня, Глебка, тебе нужно сдать отчёт, — с медлительностью ползёт вверх, расставив колени выше моих плеч, пока около моих губ не оказывается головка члена, — и стать деканом.
— А вы в душе были? Негигиенично брать… — зря я открыл рот, Артём сжал мне горло и толкнулся вперёд. Осталось только издать глухой вопль и поблагодарить судьбу, что Демон ловко подрасчитал глубину загона, и я не подавился. Но радость была неоправданно ранней, в следующую секунду мои волосы сгребли на затылке, вышибая подлую слезу в глазах, и начали энергично вкладывать урок хороших манер через рот. Бесполезно было отталкивать руками сильные бёдра, крик душился в зачатке, плюс я дважды получил пощёчину за зубы, царапнувшие чувствительную кожицу.
