А наутро они проснулись…

Море сомнений? Да!

Нежность и чувственные переживания? В достатке!

Разлука? Возможно…

Хэппи энд? Обязательно!

Арсений

Как все-таки по-дурацки устроена моя голова! Вот жил ведь спокойно, уверенный в своих знаниях и опыте во всем, что касается женщин и секса. Да настолько, что впору курсы и семинары для робких неудачников открывать.

И тут – о-пачки, приехали! Откуда не возьмись, на свет божий вылез целый клубок комплексов и сомнений, намертво завязанный вокруг одной конкретной личности! И не просто небольшой такой клубочек, который, на крайняк, если не размотать, так игнорировать можно. Не-е-ет! А невдолбенный такой шар внутренних страхов и противоречий, имеющий все шансы задавить меня, если моргну невпопад. А главное – обозначился он так своевременно, ничего не скажешь! Решил проявить себя именно в тот момент, когда вроде бы мне следовало пребывать в перманентном состоянии эйфории от того, что вот оно – все, чего так давно и невыносимо хотелось: Васька – моя заноза в сердце, мое мучительное и сладкое наваждение, причина моей боли и источник радости – мирно сопит рядом. Ну, казалось бы, давай, мужик, расслабься уже и кайфуй, потому как главная победа в жизни одержана. Ты долбаный король счастливых засранцев и император везунчиков. Можно начинать принимать поздравления, кивая всем с ухмылкой, полной осознания собственного превосходства.

Однако же, несмотря на усталость и вчерашний секс-марафон, я проснулся ни свет ни заря и лежал, уставившись на медленно светлеющий квадрат окна и прислушиваясь к дыханию женщины рядом. Привыкал к мысли, что она моя. Не в моих фантазиях или мечтах, не даже в планах на будущее, которые я был намерен претворить в жизнь, чего бы это ни стоило. Не как очередная партнерша в постели, не как соседка через стенку, от извечного стояка на которую не мог избавиться годами. Василиса – моя. Нет, не так. МОЯ!! Вся эта драгоценная тяжесть ее прядей, которую безостановочно перебираю не в силах остановиться; зелень глаз невыносимая, что душу мне столько лет вынимала; ощущение ее кожи под губами; знание, каков на вкус каждый изгиб и тайный уголок ее тела. Мое, все мое! Хриплое сонное бормотание, страстный шепот, отчаянные стоны и вскрики. Все дни и ночи, все сезоны предстоящих лет – все это теперь тоже мое. Ее рассеянные улыбки, когда задумается; крошечная складка между бровей, если сердится или в замешательстве; веселье, печаль, гнев, оргазмы, слезы – все это отныне я присвоил себе, как и единоличное право делать ее счастливой.

И вот тут на тебе! Сюрпри-и-из! Вдруг, откуда не ждали, в голову – ба-ба-а-ах – прилетел снаряд мощнейших сомнений, да так метко, что на короткий момент я забыл, как дышать. Нет, не из разряда «Может, ты поспешил?», «Ну его на фиг, все так быстро» и «Может, и вообще не стоит…». Нет, такого и близко не было. Это оказались громадные тараканы совсем другой, элитной, так сказать, породы. А что, если я, несмотря на все усилия, не справлюсь? Если буду делать не совсем то и так и не сумею понять, уловить единственно правильную тональность? Что, если однажды увижу в глазах Василисы не раздражение из-за очередного косяка, а разочарование? Или даже усталое безразличие, когда она просто станет смотреть сквозь меня. Мало разве видел такого вокруг? Когда люди вроде и вместе, и хорошо у них все снаружи, а вот нет ни малейшей искры. Ни раздражения, ни трепета, ни ревности, ни этих моментов, когда по-прежнему любящие люди могут вдруг сцепиться взглядами в любой паузе, посреди шумной компании, и выпасть из реальности, даже не замечая, как при этом выглядят. Млять, да что это такое-то? Кто бы знал, что, получив ту, о ком тосковал столько времени, я стану просыпаться не с улыбкой счастливого идиота, только и думающего, как притереться утренним стояком к желанному телу, а в холодном поту от гребаных кошмарных видений. А еще говорят, что только женщины обладают способностью виртуозно себя накручивать на пустом месте… Угу…

Василиса пошевелилась во сне, и мой неугомонный член тут же приветствовал это движение, радостно подпрыгнув. Эй, уймись, дружок! Моя Васюня всегда любила поспать подольше, так что в ближайшее время нам с тобой ничего не светит. Да и вообще, было бы неплохо сохранить ей способность ходить, а то с моими аппетитами и заездить недолго. А все почему? Да потому, что где-то на задворках сознания все еще ворочается червячок страха, нашептывающий, что однажды утром, открыв глаза, я рискую обнаружить рядом пустую постель. Глубоко вздохнув, я уставился в потолок, стараясь отвлечься от близости и потребности безостановочно касаться женщины рядом.

– Кринников, да расслабься ты! – хрипло пробормотала Василиса, слегка испугав меня. – Если утром ты вдруг осознал, что жениться не хочешь и вчера был немного не в себе, сделав мне предложение, я пойму.

Чего-о-о? Это что еще за новое кино?

– Сделаем вид, что ты ничего не говорил, а я ничего не слышала, и этого разговора вообще не было. – Василиса с наслаждением потянулась, но меня черта с два уже обманешь. Я – как гончая кровь – учуял напряжение в ее нарочитой расслабленности.

– Васюнь, я вот сейчас очень вежливо прошу тебя: заткнись, пожалуйста! – Я слегка натянул одну из прядей ее волос. – И чтобы я такого больше не слышал! Мы вроде как все выяснили вчера, приняли решения и достигли согласия.

– Это так. – Она выдернула захваченное из моих пальцев. – Но почему тогда ты уже столько времени лежишь, смотришь на меня печально и обреченно и тяжко вздыхаешь, как приговоренный?

– Ни черта подобного! – возмутился я. – Это наглый поклеп!

– А я говорю, что это именно так! – заупрямилась моя лягушонка.

– Ты дрыхла без задних ног еще секунду назад, так что все это тебе приснилось.

– Ну да, конечно! – Василиса перестала улыбаться. – Но я серьезно, Сеня! Тебе не обязательно на мне жениться, если ты не уверен. Мы могли бы пожить и так. Ну, то есть повстречаться и посмотреть, сможем ли вообще…

Ее тон стал мягким и даже увещевающим, и она старательно делала вид, что сама верила в то, что пыталась донести до меня. Но ее глаза для меня – открытая книга, и я увидел там уязвимость.

– Васька! – оборвал ее и угрожающе прищурился. – Я сейчас начну придумывать наказание за глупые мысли и дурацкую болтовню, и оно будет жестоким!

– О, да ладно? – ехидно фыркнула она. – Что, начнешь, как в этих наиглупейших, модных сейчас романах шлепать меня по заднице и заставлять просить прощения?

– А это мысль! – Я резко перевернул ее на живот и вытянулся сверху, вжимая в матрас. Господи, какой же это все-таки кайф. Привыкну я к этому или так и буду каждый раз дуреть от счастья, ощутив ее под собой и просто уткнувшись в волосы?

– Только попробуй провернуть что-то такое, и я придушу тебя во сне, Кринников! – приглушенно возмутилась Василиса и сильно ущипнула меня за бедро.

Я изловил ее руки и, подняв над головой, зафиксировал одной своей.

– Успокойся, Васюня! – прижавшись плотнее бедрами, потерся стояком между ее ягодиц, сдерживая стон наслаждения, когда она нахально толкнулась навстречу. – Вот зачем нам вся эта БДСМ-ная банальщина? Мы с тобой что-то свое придумаем. Например, игру в «расскажи всю грязную правду о себе».

– Очень интересно, – попыталась она оглянуться и поерзала подо мной, испытывая на прочность выдержку. – И как же это будет выглядеть?

– Я тебе честно говорю, что чувствую или чувствовал в какой-то момент, не важно, сейчас или в прошлом, а ты в ответ так же честно рассказываешь о своих эмоциях. – Провел носом по ее скуле.

– И это, по-твоему, наказание? – Опять это подначивающее фырканье. Ну-ну, родная.

– Учитывая, насколько ты, малыш, склонна к откровенности и честному проявлению своих настоящих чувств, да, считаю, что поначалу это для тебя будет наказание в чистом виде. А потом, глядишь, и станет нашей доброй семейной традицией.