Эти две вещи вместе не имеют никакого смысла, но ничего в этом человеке не имеет смысла. Каждое происходившее между нами взаимодействие смущало и расстраивало меня. Он как пазл со слишком большим количеством мелких деталей, который невозможно собрать.

Я продолжаю свое признание, потому что не могу успокоиться, не высказав и прояснив все сейчас.

– Я очень приятный человек. По крайней мере, я так думаю. У меня никогда не было врагов. Я даже немного скучная, оживляюсь при возможности выпить или при просмотре новой серии на Netflix. Так что представь мое удивление, когда совершенно незнакомый человек испытывает ко мне явную и сильную неприязнь, прежде чем я даже успеваю сказать ему слово. Представь, как мне становится обидно. Не говоря уже о том, что это чертовски меня злит.

Тео смотрит на меня с выражением боли на лице, словно нож вонзается ему в живот каждым моим словом.

– Знаю. Так нечестно. Мы в замкнутом пространстве, и я начинаю свою знаменитую словесную диарею, а ты не можешь ответить. И я снова матерюсь. Для меня это не типично. Моя мама, слишком беспокоившаяся мнением других людей, учила меня, что только вульгарные женщины с отвратительным словарным запасом используют нецензурную лексику. Честно говоря, слово «черт» настолько полезно для множества разных ситуаций, что я не могу противостоять случайной оплошности.

Я выдерживаю паузу, чтобы перевести дыхание и разобраться в своих мыслях.

– На чем я остановилась? Ах, точно. Я тебе не нравлюсь, и мне это не нравится.

Бедняга Тео, похоже, предпочел бы посидеть на электрическом стуле, чем на водительском сидении, но ничего не поделаешь. Это мой шанс высказаться, и я им воспользуюсь.

– Знаешь, бывает в романтических комедиях возникает какая-то глупая ситуация, которая решилась бы без всякой драмы, если бы пара просто поговорила? Типа просто сели и решили проблему? Я чувствую, что это наш шанс. Как если бы ты просто... ну не знаю... написал бы, какие мои действия тебя так сильно раздражают. Почему ты смотришь на меня с таким выражением, как будто мечтаешь запустить пирог с собачьим дерьмом мне в лицо, то, возможно, я могла бы извиниться или не поступать так снова. У нас могли бы быть приличные рабочие отношения, пока дом находится в стадии строительства. Нам не нужно будет ходить на цыпочках вокруг друг друга, потому что вокруг нас витает огромное черное облако враждебности. Ты, кстати, в курсе о нем?

Похоже, что нет. Могу это с уверенностью сказать, потому что он выглядит так, словно его сейчас стошнит. Его руки с силой сжимают руль, что тот запросто может разломиться надвое.

– Неважно. Забудь, что я говорила. Честно говоря, это твоя прерогатива – ненавидеть кого хочешь. Я просто слишком чувствительна. Нет, не правда, я не чувствительна! Любой другой разумный человек чувствовал бы то же самое! Никто не любит, когда его не любят!

Слышно, как Тео сглатывает. Чувствую себя идиоткой.

Тяжело вздыхаю и провожу руками по волосам.

– Сейчас я буду вести себя тихо.

Мы едем некоторое время в тишине, пока не останавливаемся на светофоре. Меня трясет от холода, я растираю руки, чтобы согреться. Заметив, что я замерзла, Тео снимает пиджак и передает его мне.

– Оу. Спасибо, – прикладываю его спереди, словно одеяло, и наслаждаюсь теплом, стараясь не смеяться, потому что это очень странно и неудобно. У меня есть только два основных рефлекса, когда я чувствую себя неловко: смех или сарказм.

Мы снова едем и, сделав еще несколько поворотов, добираемся до моего дома. Тео паркует машину, глушит двигатель и выходит. Прежде чем я успеваю открыть дверь, он делает это для меня. И протягивает руку.

Так он психопат-джентльмен, который меня ненавидит. Принято к сведению.

Я позволяю ему помочь мне выбраться из машины. Когда вручаю ему его пиджак, Тео забирает его, но вместо того, чтобы надеть, накидывает его на мои плечи. Затем, как старомодный жених, берет меня за руку и ведет по тропинке к крыльцу, убирая в сторону колючую ветвь от одного из диких кустов роз, чтобы меня ею не пришибло.

Все слишком запутанно.

Мы останавливаемся у подножия крыльца, но на этот раз я не приглашаю его внутрь. Я сбрасываю его пиджак и вручаю обратно, прошептав «спасибо», затем поворачиваюсь, чтобы войти в дом.

Тео останавливает меня прикосновением к локтю. Я удивленно оборачиваюсь. Он залезает в свой пиджак. Думаю, он собирается достать блокнот, но вместо этого вытаскивает визитку. Протягивает ее мне с сияющими, как драгоценные камни при слабом освещении, глазами.

– Эмм. Спасибо, – секунду стою, не зная, что делать дальше, пока он не тычет на картонку. – Ага, у меня уже есть твой номер. Я позвоню тебе в понедельник при любом своем решении.

Он качает головой, как будто я не понимаю, что он пытается сказать. Что, вообще-то, соответствует действительности.

– Ты не хочешь, чтобы я позвонила тебе в понедельник?

Клянусь, его глаза закатываются от моей тупости.

Он натягивает пиджак, берет визитку в руку, а другой указывает на адрес электронной почты снизу. И постукивает три раза.

– Ты хочешь, чтобы я отправила тебе письмо?

В этот раз вообще не понятно то ли он кивает, то ли мотает головой. Похоже, он расстроен. Мужчина делает скользящее движение рукой, но я не могу представить, что ему от меня надо.

– О, ради Бога, Тео, дай мне передохнуть, хорошо? У меня херово с шарадами.

Он отдает мне визитку, а потом достает свой блокнотик. Он что-то царапает на нем и протягивает.

«Напиши мне до понедельника, если хочешь пообщаться».

Когда я смотрю на него, Тео отводит блокнот в сторону и смотрит на меня. Жевательные мышцы в его челюсти снова подрагивают. Его глаза неестественно яркие, будто его лихорадит.

– Хочешь поговорить?

Он отводит взгляд, переводит дыхание, закрывает глаза. Потом смотрит на меня. Кивает, а потом качает головой.

– И «да», и «нет».

Он снова кивает, потому что я правильно его поняла.

– Ну, черт возьми, Тео, – говорю я раздраженно. – Прими уже долбанное решение!

Уголки его губ поднимаются вверх. Он закрывает рот рукой, чтобы скрыть улыбку, затем прочищает горло.

Это поразительный звук, потому что это звук. Я смотрю на него с затаенным дыханием, пока пульс набирает темп.

Тео не замечает моего внезапного молчания. Он просто кивает три раза, чтобы я не ошиблась в значении данного жеста, а затем поворачивается и возвращается к своей машине. Он садится и уезжает без оглядки.

Я долго стою на крыльце со сжатой в руке визитной карточкой Тео и звоном в ушах. Потом захожу внутрь и включаю компьютер.

В поле поиска Google набираю: «Могут ли немые люди издавать звуки?»

ГЛАВА 8

Согласно «Википедии», немые люди могут издавать всевозможные звуки, уничтожив мою быстро раздувшуюся теорию заговора, в которой Тео Валентайн может говорить, просто не хочет.

– Неспособность говорить – это не то же самое, что неспособность шуметь, – читаю вслух с веб-страницы. – Мычание, стоны, крики и подобное не требуют наличия голосовых связок, они могут воспроизводиться путем движения воздуха в или из легких. В зависимости от тяжести повреждения голосовых связок возможно произнесение коротких слов, такие как «я» или «ты». Если повреждение голосовых связок полное, возможны только первичные звуки, например крик.

Затем я заглядываю в раздел под названием «селективный мутизм». Он включает в себя список знакомых симптомов: социальная изоляция и отстраненность; трудности с поддержанием зрительного контакта; нежелание улыбаться; сложности с выражением чувств; восприимчивость к шуму и толпе. И куча подобного, куда можно было бы поместить фото Тео, да вот только это обычно проявляется в детстве.

Хм.

Есть также состояние, называемое «реактивным мутизмом», при котором человек решает не говорить, как правило, после перенесенной тяжелой травмы.