Домой лейтенант вернулся довольно поздно, часы показывали начало двенадцатого. Его жена, Сандра, вполне могла уже давно быть в постели. Надо бы постараться не шуметь, и главное, не хлопать входной дверью, которая и без того была шумной. Впрочем, жена могла и не ложиться вовсе. В последнее время у нее возникла привычка дожидаться мужа, как бы он поздно не возвращался. Если, разумеется, он не оставался на ночное дежурство.

Мак-Кини прекрасно понимал в этом отношении свою жену. Разве же он сам смог бы уснуть, если бы Сандра задержалась допоздна на работе? Кто знает, что могло бы случиться. Правда, как раз у него-то такая работа. Он полицейский, а значит, задержка на работе была нормальным положением вещей. Но, с другой стороны, такая задержка могла бы означать и то, что он не вернется домой вовсе, и жена сможет увидеть его только в гробу.

Неприятное чувство, но с этим приходилось жить. С этим приходилось смиряться. Но вот он сам отнюдь не хотел бы оказаться на ее месте. Тем более если учесть, что его жена была беременной. Ей вообще не полагалось волноваться. Надо было предупредить о задержке, а он, как нарочно, так зашился, что совсем забыл ей позвонить со служебного телефона, чтобы это сделать. Мысленно Мак-Кини обругал себя – такой поступок был для него непростителен.

Поднявшись на свой этаж, лейтенант всунул ключ в замочную скважину. Осторожно повернул его, чтобы замок не щелкнул. Тихо и медленно стал отворять дверь. Господи, да он входит в свой собственный дом так, словно вор, крадущийся в чужую квартиру. Осторожно прикрыл дверь. Теперь, тихо, стараясь не шуметь, прошел на кухню. Пробираться приходилось в темноте, так как зажигать свет в коридоре он боялся.

Впрочем, кажется, его предосторожности были напрасными: из спальни слышались тихие голоса, несомненно, идущие из телевизора. Значит, Сандра не спала. Мак-Кини прошел на кухню и, закрыв за собой дверь, лишь только сейчас зажег, наконец-то свет. Он огляделся по сторонам, его взгляд остановился на холодильнике. Было бы неплохо подкрепиться, как-никак, а он не ел с самого обеда. Но вот было ли что-нибудь в холодильнике?

В коридоре, за его спиной, послышались шаги, направляющиеся к кухне. Как она услышала, если в комнате работал телевизор? Ну, да это уже было не впервые, и похоже, он еще долго будет ломать голову над этим вопросом.

Дверь в кухню отворилась, и на пороге показалась Сандра, запахнутая в бледно-оранжевый халат.

– Кайл, – воскликнула она. – Ну, наконец-то! Ты знаешь, который сейчас час?

– Задержался на работе, – пробормотал под нос Мак-Кини.

– И, конечно же, забыл позвонить.

Вместо ответа муж только засопел носом.

– Ладно, ты, наверное, голодный?

Это было ясно и без слов, иначе зачем он забрел первым же делом на кухню. Сандра залезла в холодильник.

– Боюсь, что у нас только пицца и молоко.

– Сгодится и это, – сказал Мак-Кини, усаживаясь за стол.

Жена извлекла из холодильника коробку с остатками пиццы и пакет с молоком, поставила все это перед мужем. Кайл с сожалением посмотрел на эту жалкую трапезу. Сандра никогда не любила готовить, предпочитая обедать в ресторане или покупать все готовое. Впрочем, в этом-то как раз и не было ничего странного. Ну, какая американка любит готовить. Кухаркой быть никто не хочет.

– Тяжелый был день? – спросила Сандра.

– Да, пришлось немного побегать.

– Какое-нибудь новое дело?

– Можно и так сказать.

Мак-Кини отрезал кусок пиццы, и засунул ее в рот.

– Ограбление или убийство?

– Тройное убийство.

Жена понимающе кивнула головой. За те два года, что она была замужем за полицейским, Сандра стала потихоньку становиться равнодушной к людской смерти.

– Кто на этот раз?

– Один наркоторговец с телохранителями. Скорее всего, обыкновенная криминальная разборка. В общем, ничего особенного.

Кайл доел пиццу, выпил молоко и, притянув к себе жену, прижался ухом к ее животу.

– Как наш маленький поживает?

Сандра рассмеялась, и игриво отодвинула мужа от себя.

– Ты что, идет всего-навсего второй месяц. Подожди немного.

Мак-Кини улыбнулся, и попробовал представить себя в роли отца. Честно говоря, это у него плохо получилось. Он не имел понятия, каково это быть отцом.

Глава XII

– За Дэвида! – громко произнес тост Рони Дитрих, поднимая вверх бокал с шампанским.

– За Дэвида! – подхватили все остальные, следуя примеру своего босса.

Бокалы со звоном сдвинулись. Послышался дружный смех, вперемежку с шутками. Сам же виновник торжества стоял в соседней комнате, своей неподвижностью больше напоминая манекен, нежели живого человека. Да он, собственно, живым человеком и не был.

– Вы видели, как он вышиб пуленепробиваемое стекло? Это было что-то! – восхищенно говорил Херц. – Это какая же у него силища!

– Просто невероятная. – С каким-то затаенным восхищением, и даже завистью произнес Чак. Он, посвятивший многие годы занятию бодибилдингом, всегда мечтал о подобной сверхъестественной силе. Но никакие штанги не позволили ему даже близко приблизиться к возможностям, которыми обладал синтетик.

– А как он четко и быстро действовал, – сказал Скеррит. – Убил всех троих из пистолета, который отнял у охранника. Вы заметили, он сделал всего три выстрела. В каждого по одной пуле. Такое можно увидеть только в вестернах.

– Точно, – согласился Херц. – А как мгновенно он принял решение, когда понял, что стекло пуленепробиваемое. Он ведь не встал как столб, а пошел в атаку.

– Да, к вопросу о стекле, – прищурился Чак. – Ты же утверждал, что оно обычное.

– Оно и было обычным. По крайней мере, несколько дней назад.

– Откуда ты это знаешь?

– Да очень просто, я подошел к машине, когда она стояла на стоянке, и проверил. Уверяю, что это было самое обыкновенное стекло, никакого протектора.

Дитрих неторопливо цедил благородный напиток из своего бокала, и задумчиво наблюдал за остальными. Он испытывал торжество. Его создание – почему-то, и неизвестно на каком таком основании, он считал его своим – оправдало все возложенные на него доверия. Честно говоря, в тот момент, когда он увидел, как пули отскочили от стекла, он решил, что все пропало. Бронированное стекло, а это означало, что никакие пули тут не помогут. Тем более что стоящий на тротуаре Дэвид просто не смог бы больше не из чего другого выстрелить. Но синтетик, неожиданно для всех, повел себя совершенно неожиданным образом. Он запрыгнул на капот мерседеса.

Силы небесные, он сумел рукояткой пистолета сделать то, что не смогли сотворить пули. Это с какой же силой и энергией бил он по стеклу, если сумел пробить в нем дыру? А когда ударом ноги вышиб его внутрь салона. Это же вообще немыслимо!

Поставив пустой бокал на столик, Рони воскликнул:

– Ну, парни, что скажете? Стоит ли эта штука затраченных на нее денег?

– Надеюсь, что стоит, – ответил Херц.

– Как, ты все еще сомневаешься?

– До сегодняшнего дня сомневался. Но после того, что он продемонстрировал сегодня ночью, мои сомнения резко поубавились.

– Но они все еще остаются, не так ли? – Хитро посмотрел на своего подчиненного Дитрих.

Херц помялся, словно бы колеблясь, не уверенный в том, что стоит произносить свои мысли вслух. Рони заметил это, и подстегнул его.

– Ну же, не тяни, говори, что тебя гложет.

– Я не уверен в том, что просто грубая сила способна решить наши проблемы.

– Вот как, – сказал Дитрих.

– Предположим, мы устраним всех наших конкурентов, как только что устранили Эрла Таккера. Но разве дело только в этом? По-моему, проблема гораздо глубже, и наше положение становится все сложнее. Наш бизнес – вещь серьезная, здесь слишком много всего переплетено, и все взаимосвязано. То, что сотворил Дэвид, легко могут сотворить и с нами. Причем без всяких синтетиков. От пули, бомбы и яда нас не спасет ни броня, ни наш терминатор.