Глава III.
Кормушка, наполненная галлюциногенами, всегда радовала взор номера 3. Чтобы скопить такую коллекцию, да ещё и пополнять её, когда материал регулярно расходуется, потребовалось много времени уделить работе, больших силовых и денежных затрат, но результат того стоил. Самое трудное было начать, и не опустить руки, когда, казалось, что собирательство будет тянуться бесконечно долго. Тара, в которой резвились препараты искусства, смотрелась как вытянутый протокоринфский арибалл, заменённый на прозрачное стекло современного лёд-стиля, стоящий на ножке из голов сине-металлических волков. Изделие, изуродованное течением времени, но так подходящее к окружающей среде проживания.
Высокие колонки с чистейшим звуком выпускали мелодии релаксирующих композиций. Язид в спешке движений с безмятежностью разума вышел из зябкого дома на котором возвышался флагшток. Трепыхающаяся тряпка белого окраса подавала знак окружающим, предупреждая их, что здесь проживает Бесчувственный ублюдок с ножами в предплечьях. У Язида имелось транспортное средство из девяностых. Жёлтое купе Олдсмобиля предательски обманчиво замаскировалось под дружелюбного раритета. Номер 3 был до жути молчалив, даже слишком молчалив, не общителен и не обаятелен, созидатель с рождения, лучший правитель всякого становления.
Магазин с продуктами раскрывал раздвижные двери ровно в шесть утра. Большой МОЛ полыхал афишными заголовками – РАСПРОДАЖА СКИДКИ АКЦИЯ АКЦИЯ АКЦИЯ, словно проводя обряд с уклоном на призыв какого-нибудь Битлджуса1 или восклицая трёхкратный талак. Язид въехал на бескрайнюю шестиутреннюю стоянку, припарковавшись рядом с единственной машиной, безмолвно зазывая её, – «Эй, детка, не хочешь развлечься?»
Двери открываются.
Проходя вдоль длиннющих стеллажей, набитых до пупа канцерогенами, химическими пищевыми добавками, глутаматом натрия, синтетикой и срощенными волокнами (все эти ингредиенты были обязательной крохой в любом штампованном товаре, лежащем на обездвиженных полках), Язид берёт два шоколадных батончика неизвестного бренда, но косящего под одну из популярных марок, две горячие булочки с малиновыми косточками, приготовленными на основе слоёного теста, так же достаёт один стакан из груды одноразовых собратьев и заполняет его кофейным напитком, сваренным кофемашиной. Дело сделано, хрусь-хрусь. Он бесшумно продвигается в обратном направлении. На пункте оплаты его уже ожидает заспанный кассир в организационной униформе с нелепым чепчиком на башке.
–Доброе утро.
Выиграл, проиграл, выиграл, липкая жидкость на лобке.
Пип. Пип. Пип.
Номер 3 протягивает шрихкод выданный аппаратом, соседствующим рядом с кофемашиной.
Пип.
–Чёрный? Я не удивлён.
Кассир в ярком чепчике раскусил безмордого молчуна со стаканом обжигающей жидкости в руках.
Раскусил! Раскусил!
Номер 3 поехал на пост сторожилы, сменщик есть Правитель, кофе с утреца есть Спаситель, слойка с малиной есть Ублажитель.
Глава VI. Кушаю хвосты.
-Ну, ты позвонил Леме?
–Ну, нет.
–Ну так, звони!
–Ну-у-у. Да не хочу я звонить Леме, мне похуй на Леме, похуй.
–Ну, тогда я ей позвоню.
–Ну, мне похуй.
Дарья постучала по стеклу семидюймовой техники. Звонок прошёл на имя Леме. Гудки пускали волны нагнетания в раковины ушные. С десяток остановок погодя, раздражитель замолчал, голос Леме отозвался в расковыренном ухе.
–Да.
–Леме!
–Ну, чего?
–Ну, тут с тобой кое-кто поговорить хочет?
–Ну, так слушаю.
Дарья протянула загоревшийся светом телефон. Рот отмахнулся, повредив летящую муху. Та с визгом упала, потеряв сознание на несколько минут, вскочила на все свои липучки и потопала, будто паук со знойного поля. Рот всё же с неохотой прислоняет жирную трубку к левой стороне головы, при этом почувствовав себя школьником, которого мама заставила сделать уроки.
–Леме?
–Ну.
–Ну, я бы хотел сказать… – он пожевал содержимое стакана: десятидневная сперма протухшего старикана, хранящаяся у него в пузырьке на подоконнике. – Ну, я согласен, блять.
–Ну и отлично, Рот, просто отлично… Ну, как там у вас дела? – Вопросы из-за хорошего тона ебались.
–Ну, хуёво, чё. – Рот немного опротивился.
–Ну, понимаю, ну, понимаю, ты главное соберись к началу мероприятия, окей? – Стандарт или в пизду?
–Ну, попробую.
–Ну, давай, до встречи.
–Ну, чао. – Рот нажал на красный, подсвечивающийся круг дьявола.
–Ну вот и всё, а ты не хотел.
–Ну, блять, просто, это так странно, она же Леме, а я ей звоню и говорю, блять, – «Ну я такой, ну я согласен, ну хуёво, ну так, ну сяк».
–Да всё хорошо, не грузись.
–Ну, ладно.
Подкидыш с западного побережья, Рот был известен именно так. Недавно их ТуТусовка расчленилась на звенья без организационного симпозиума, и теперь Рот чувствовал себя в очередной раз подброшенным наростом на тело диетической фотомодели с контрактом в вонючем Она, Моде или Ярмарке блядского тщеславия. Вано, Хедрик и Жак ушли наверх, оставив на средней ТуТусовке Фелицию, Ци Рку, Диикту, О’Гила, в итоге, обозначив черту именами Дарья, Рот, Анджиджа и многих других. Но вонь от носков собственных с амфетамином жгла сильнее, чем нулевая черта из его имени.
–Ну, не переживай ты так. – Дарья несла в раздражённой вагине – мошонку из окруживших её парней. Бритость головного мозга подчёркивала в ней скинхеда на подтяжках, а рельефность черепа зацепляла мысли пялящихся о разложении до кондиции гимна химчисток, – «Чистые костяшки только у Дряблой Коряжки!» Но за лысой причёской скрывалась добродушная тварь, всегда готовая прийти на помощь нуждающимся.
Я был старше Дарьи на семь лет и изнасиловал её в тринадцать, но шли годы, а она по-прежнему относилась ко мне хорошо. Если бы вы чуяли запах её невостребованности, вы бы меня поняли. Я нигде официально не работал, перебивался быстрыми кражами у напившихся в барах. Пока те, ужратые, дрыгались частями тела под музыку, чувствуя себя тусовщиками и оторвами, парни, увлечённые дырами жертв, а девушки, заинтересованные противоположным вектором, я работал с бокалом пива в руке, проходясь небольшим смерчем по висящим “украшениям” (для меня они именно украшения) на барных стульях. Я всего– то, выуживал себе из сумочек-курточек пару навороченных мобил и несколько полупустых кошельков.
Безусловно, он являлся одним из членов культа ТуТусовки и других, оставшимися безымянными, но разница между тусовщиком Р и тусовщиками А, состояла лишь в том, что он мог извлечь прямолинейную выгоду из сотоварищей по шумной толпе, в то время как те, повязли в наркоалкобуме и ближайших надеждах на спид со спермой.
Глава II.
Этапы. Всё разделено на этапы. Пожалуй, это можно сравнить с кольцами на срезе дерева. Обрастаем новой кожуркой из недели в месяцы. Проходим в турбинах панциря без прорезей для лапок, головки и хвоста, всё реже перескакивая на очередной этап. Инстинкт говорит не совершать того, о чём пожалею, но я с ним, конечно же, не согласен. Я не верю ни во что, кроме самого себя. То ли я, что создало вас? Навряд ли. Но я точно тот, кто может убить вас, и не единожды. Меня зовут Джакомо, возраст я скрываю, место рождения аналогично ситуации с возрастом, у меня чёрная левая рука, безупречные волосы и трезвый взгляд, а так же за плечами несколько трупов, сожжённых на кострах в глухих лесах, один теракт в Стокгольме, двадцать тысяч долларов анонимно пожертвованных детям с диагнозом ДЦП; по определению либерал, так как считаю, что на данный момент, это лучшая форма правления государством, имею чертовскую везучесть, гемералопию2 (в моём случае к избыточной освещённости) и сложный взгляд на догматы, толкующие сложившееся общество, что надо/не надо делать, хорошо/плохо, вот так/по другому, нравится/фу, счастливо/терпимо/плохо, а если быть совсем уж кратким в догмах, то именно, – «Дерьмо».
