– Почему ты напряглась? – подозрительно спросил наагашейд.

Дариласа поняла, что руки её замерли и перестали гладить повелителя. В душе зародилось сомнение. Она не знала, стоит ли говорить с ним на эту тему. Он зол, сильно расстроен и вряд ли захочет слушать её. Только ещё больше разозлится. И она очень сильно боялась, что, если сейчас поднимет эту тему, то он оттолкнёт её, и его любовь исчезнет. Девушка почувствовала, как внутри у неё схлестнулись два желания: попытаться смягчить наказание для тех, чья вина не так тяжела, и промолчать, чтобы сохранить его расположение и любовь. За последнее желание она ощущала стыд. Промолчать, уйти от проблемы, не попытаться что-то изменить лишь из-за того, что она боится потерять его расположение. Заплатить за это расположение молчанием и возможностью спасти чьи-то жизни. Ей стало мерзко от собственного, как ей показалось, низкого порыва. И Дариласа тихо просила:

– Зачем казнить всех?

Дейш вскинул голову и разозлёно посмотрел на неё.

– Вот знал я, что ты и сюда влезешь! – прошипел он. – Забудь про это и больше никогда не вспоминай! Они могли убить тебя!

– Не все, – тихо напомнила Дариласа. – Не все пришли убивать.

В горле запершило от волнения и от слов. А наагашейд сильно сжал её плечи ладонями.

– Они все заслужили смерть! – глаза его взбешённо блестели. – Они предали меня, не сообщив о планах своего господина! Такое искупается только смертью!

Дариласа протянула вперёд руки и обхватила его лицо ладонями, пристально смотря в злые зелёные глаза.

– Их могли заставить, – тихим, проникновенным голосом произнесла она. – Нужно разобраться.

Он замер, словно внимательно вслушивался в её слова. И Дариласа решила использовать один из аргументов, что теснились в её голове, выдав длинную фразу.

– Стремительная казнь может вызвать в подданных подозрение, что вы становитесь похожи на отца, наагашейд.

В его глазах что-то изменилось, и он резко отстранился, оставив в её ладонях пустоту. Его хвост перестал сжимать девушку. Дейш встал и подался назад. Ноздри его взбешённо подрагивали. Дариласа ощутила, что сбылся её худший кошмар: он оттолкнул её. В груди болезненно заныло, и ей пришлось собрать всю свою выдержку в кулак, чтобы не показать эту боль.

– Вот как! – зло усмехнулся наагашейд. – Хорошо.

И, развернувшись, ударил по стене хвостом так, что вся комната вздрогнула. Дариласа продолжала сидеть на полу и смотреть на него снизу.

– Хорошо! – яростно процедил он. – Хочешь спасти их? Прекрасно! Тогда нести ответственность за их поступки будешь ты, ясно?

Дариласа непонимающе посмотрела на него.

– Я разрешу тебе забрать тех, кого ты посчитаешь недостойными смерти, – на губах Дейша появилась злая улыбка. – Я отдам их тебе, и, чтобы они ни натворили, ответ за это держать будешь только ты! Это же ты захотела их пощадить!

Дариласа кивнула, посчитав, что это будет справедливо. Её невозмутимость, казалось, ещё больше разозлила Дейша. Его хвост яростно взвился.

– Но это не значит, что я их не накажу. Отныне род Огладош лишён своего имени. Больше нет такого рода. Они безымянные! Титул наагариша будет передан более достойному роду. Они также лишаются права иметь своего наагалея. Их госпожа теперь ты!

В желудок упал холодный ком. К этому Дариласа не была готова. Но позволить себе отступить она не могла, поэтому кивнула, лихорадочно пытаясь смириться с мыслью, что у неё теперь есть ответственность перед целым родом.

– Можешь идти и начинать отбор, – сквозь зубы процедил наагашейд и, прикрыв глаза, добавил: – Не хочу видеть тебя.

Вот и всё. Сердце даже не резануло болью. Оно просто замерло и застучало снова, но медленнее. Словно оледенело, потяжелело и утратило способность чувствовать. Дариласа впервые ощутила – каково это, когда онемевают чувства и уходят эмоции. Ей было некого винить. Она виновата сама, раз предпочла спасти этих нагов. Видимо, собственное благородство оказалось для неё важнее счастья. Правильно сказал один из её учителей, что благородные и справедливые люди редко бывают счастливы. Дариласа вырвала выросший было росток отчаяния. Она сама выбрала этот путь, сама виновата, значит, за свои разбитые чувства должна нести ответственность сама.

Дариласа встала, вежливо кивнула головой, прощаясь с повелителем, и покинула комнату. В дверях она столкнулась с запыхавшимися королём Дорином и Ссадаши.

– Дочь…

– Госпожа…

Они заговорили одновременно, но Дариласа не обратила на них внимания. Протиснувшись между ними, она осмотрелась, пытаясь понять, на какой вообще ярус её притащил наагашейд, и направилась в сторону лестницы. Ссадаши сразу почувствовал, что произошло нечто нехорошее, и обеспокоенно посмотрел ей вслед. А потом раздражённо на зашевелившегося рядом короля. Этому венценосному козлу кто-то из слуг донёс, где именно видел наагашейда. В итоге парню пришлось выбираться из комнаты и догонять идиота-короля.

– Наагашейд! – закричал король. – Что себе позволяют ваши слуги?!

Яростный взгляд достался Ссадаши. Парень в ответ лишь скривился. Он, можно сказать, за его королевское здоровье радел, а он…

– Мало того, что на нас напали, так этот подлец ещё посмел издеваться надо мной! – продолжал яростно вещать Дорин. – Моя семья подверглась опасности! Мы чуть не погибли! Да после того я даже думать не могу о том, чтобы оставить здесь своих дочерей! Отсюда нужно бежать…

Стоящий к ним спиной наагашейд резко развернулся, и Ссадаши проворно уполз в сторону, увидев дикий, взбешённый взгляд. И вовремя уполз. Повелитель метнулся вперёд, схватил короля за горло и, прижав к стене, зашипел ему прямо в лицо:

– Катись, никто не держит!

И, отпустив его, быстро пополз в сторону лестницы. Король упал на пол, кашляя и щупая собственную шею, на которой остались кровавые лунки от когтей наагашейда.

– Как вы? – заботливо спросил Ссадаши.

Король посмотрел на него очумевшими от пережитого испуга глазами.

– Вот от этого я пытался вас уберечь, – сказал парень.

– Можно было просто сказать, – просипел король.

– Что вы! – картинно ужаснулся парень. – У нас не принято говорить о приступах повелителя за его спиной.

И прежде, чем король спросил, какие это ещё приступы, поспешно добавил:

– Простите, вынужден вас покинуть. Мне нужно убрать всех возможных жертв с пути наагашейда.

И бодро зашуршал в сторону лестницы.

Дариласа спустилась с лестницы и нашла глазами Роаша. Мятежники всё ещё были тут. Среди них ползал Заашар и проводил какие-то манипуляции. Наверное, разрывал брачные узы. Роаш подполз к своей воспитаннице и вопросительно посмотрел на неё. Дариласа ткнула пальцем в связанных нагов и тихо произнесла:

– Менее виноватые отданы мне.

В глазах Роаша мелькнуло удивление.

– Как повелитель? – осторожно спросил он.

Девушка не ответила сразу. Лицо её напряглось, кулаки сжались.

– Не хочет видеть меня, – почти неслышно ответила она.

Роаш почему-то посмотрел поверх её плеча, и его губы скептически искривились. А Дариласа прошла вперёд и посмотрела на мятежников. Она почти ненавидела их, и в ней росло ощущение, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Наги смотрели в ответ по-разному: со злобой, с отчаянием, со стыдом и страхом. Один совсем юный наг тихо плакал. И его слезы заставили сердце Дариласы дрогнуть, и сковавшее его оледенение отступило.

К ней подполз Роаш и, склонившись к её уху, тихо зашептал:

– Здесь есть и ярые сторонники Жейша, и те, кто просто подчинился приказу и напал на дворец. Среди них есть те, кто успел убить и кто не убил. Вон там те, кто не последовал приказу Жейша. Но среди всех есть те, чей разум повредился.

Дариласа нахмурилась.

– Возможно, кому-то из них ещё можно помочь. Но есть те, кто в своём безумии опасен.

Девушка кивнула и подошла к нагам вплотную. Роаш последовал за ней, готовый отразить любое нападение. Сперва она подошла к юному нагу, чьи слезы заставили её сердце стучать чуть громче. Мальчишка, едва вступивший в пору зрелости. Руки в крови, лицо тоже, так как он ими вытирал слезы.