Песочные часы
Песчинка мысли во Вселенной,
Среди бескрайности Миров,
Пылинкой сыплется блаженной
Во чреве вечности часов.
В потоке общности подобных,
Рождённых в лоне бытия
И ранее уже загробных,
Пылит она средь жития.
Ссыпает Время в прорву ниши
Зыбучий низменный песок,
А сверху с неподвластной крыши
Парит уж новый ангелок.
Исполнит он врождённой мыслью
Песнь жизни в лабиринте троп,
Звучащей в обработке Высью,
В чьём царстве каждый лишь холоп.
И в завершение – чернь проёма
Бездонной властвующей дыры,
Тоннель абстрактного объёма,
Ведущий в суд, в антимиры.
Квадрат цвета мистики чёрный
Квадрат цвета мистики чёрный
Предстал пред глазами во тьме,
И в нём образ тамошний страшный,
Являвшийся Гоголю в сне.
Нутро за квадратом погано,
В нём нечисти полная суть,
Творящей во чреве том рьяно
Всю ту неприглядную муть.
Там черти блефуют на картах,
И чья-то там жизнь на кону.
Того, кто сон зрит в вурдалаках,
Они забирают во тьму.
Вот ведьма в хлеву у сарая
Садится на парубка вмиг,
И скачет он в небо, не зная
Слов силы, что в бурсе постиг.
Бредёт Вий по кругу вновь к жертве,
Кикимора с лешим при нём,
А панночка в белом саване
Трясётся в ночи, но не днём.
И бедный Хома от горилки
Теряет всю набожность сил
На поле чудовищной стрелки,
Но может, он лишнего пил?
Мстит чёрная тьма из квадрата
Тому, кто противится ей.
И Гоголь боялся портала,
В котором он видел чертей.
Незримый глас из подземелья
Незримый глас из подземелья
Звучит незыблемой строкой,
Пробив слой вечного молчанья
Своей упрямою канвой.
Строка ушедшего поэта
Кружит над голубой Землёй,
Став частью общего сонета,
Прошедших ране той стезёй…
Взгляд таинственный из Зазеркалья
Взгляд таинственный из Зазеркалья
Инстинктивно прячет вглубь себя
Наша память на границе подсознанья
В миг случайный сутолочного дня.
Осознав в спокойствии суть дилеммы
Восприятия чужого естества,
Мозг пытается восполнить те пробелы,
Где трактуются все свойства вещества.
Не найдя ответа у земных учений,
Отправляется сознание к волхвам.
Может, в соли старых изречений
Дверь отыщется к таинственным Мирам.
И мы ищем ключ от Зазеркалья,
Растеряв способности свои
Входа в таинство духовного познания,
Вкоим Мир мог нежиться в Любви.
Неподвластная уму бесконечность
Неподвластная уму бесконечность
Ночью блещет бескрайностью звёзд,
Образующих в космосе вечность
Из далёких рассыпанных гнёзд.
Наблюдая с Земли в телескопы
Расположенность ближних планет,
Составляем затем гороскопы,
Применяя цикличность примет.
Наша жизнь в Мировом океане —
Вспышка краткая в бликах огня.
Растворяемся дальше мы в бездне
По критериям судного дня.
И куда дальше движет дорога
В лабиринтах затерянной мглы?
Два пути за чертою порога
Начертали нам вехи судьбы.
Путь один предстоит в бесконечность
Постоянно бушующих звёзд,
А второй – в близлежащую вечность
Безмятежных и сладостных грёз.
Кровавая луна
Луна кровавая на небо
Явилась поздним январём,
Окрасив ореол трагично
Своим пылающим огнём.
В умах земных всегда знамение
Вселяло страх в течение дум.
Сегодня старое явление
Вновь кипятит заблудший ум.
Трактуют людям предсказания
Грядущих бед и новых войн,
Включая в это мысль предания
С подтекстом знака тёмных тайн.
Неотвратимая тетрада
Кровавой близости Луны —
Преддверие будущности ада
В грехах увязнувшей души.
Трактуют мысли атеисты
О преломлении лучей,
Скользящих в тень Земной планеты
И становящихся красней.
Но всё равно парад планетный,
Идущий чёткой чередой,
Несёт какой-то знак небесный.
И мысль становится рабой.
Чёрное и Белое
По краю безумства сползающей ночи
На Землю, под властью порока и зла,
Петляет под действом назойливой порчи
История наша с глубинного дня.
С рождения в муках разумного вида
Проказа терзает тончайшую нить,
С которой был выполнен замысел Бога:
Создания с правом средь прочих творить.
И Чёрное с Белым борются в схватке
Посредством рождённых для действия рук.
Вот так получилась в конечном остатке
История всех человеческих мук.
Возданное право сильнейшего вида
Снедается Чёрным зловещего дня,
Но нам, попадающим в царство Аида,
Быть Серым при этом даже нельзя.
Степной пейзаж сковало Время
Степной пейзаж сковало Время
В объятиях Матушки-Зимы,
Так леденящей наше бремя
В мгновениях вечности Земли.
Равнина в январе под настом
Тихонько дремлет до весны.
В ней жизнь не смотрится контрастом
И в слое верхней мерзлоты.
А сверху буйство силы ветра
В предзакатные часы
Стало вестником бурана
В спектре яркой красноты.
Диск от солнца в горизонте
Запылал в пурге пятном.
Ветхость яви в этом зонде
Видна в мире ледяном.
Закатился шарик красный
За белеющую степь,
Затушив Мир тонкий, бренный
И дневных событий цепь.
Мир застыл в ночь ожидания
Продолжения себя,
Уповая в час Крещения
О продлении бытия.
Отель одиночества музы
Отель одиночества музы
В заснеженных бурей горах
Встревожил забытые грёзы
О канувших в лету мечтах.
За стойкой дубового бара,
В краю одиноких сердец,
От холода вечного снега
Ум ропщет, предвидя венец.
В краю, где из окон вершины
Белеют застывшей грядой,
Весь путь человеческой жизни
Вновь видится ветхой тропой.
Стоящие в круг великаны
Шале окружают стеной.
При вздохе здесь лёгкие малы,
Простор закрывает горой.
Забытые грёзы о жизни
В безусых годах молодых
Напомнили строчки из песни,
Звучащей в аккордах простых.
Вдруг путь от поросшей вершины
До скальных пород в седине
Понятен стал ищущей мысли,
Возможно, от силы извне.
