Ладно, мне не трудно. Я переставил стул в центр кабинета напротив стола.

– Садись, милая, что стоять-то? В ногах ведь правды нет, – Кощей захихикал, а потом уже повелительно бросил: – Садись.

Девушка села, Кощей тут же щелкнул пальцами и из стула как змеи выскользнули веревки и плотно обмотали свою жертву. А она даже и не сделала попытки вырваться, только обреченно опустила голову.

– Вот такие дела, – заходил Кощей по кабинету. – Видишь, господин Статс-секретарь, она и не удивляется даже, вопросов не задаёт, за какие это провинности её тут связали. А почему? А потому, что вину свою чувствует.

Я ничего не понимал и предпочитал помалкивать, как и приказал мой шеф.

– Ну, раба моя неверная, сама всё расскажешь или пытать тебя надо люто и безжалостно? Лучше, конечно, попытать. Оно и веселей и забавнее.

Девушка вдруг вздохнула и тихо с мукой произнесла, так и не подымая головы:

– Отпусти меня на волю, царь-батюшка. Не могу я больше. Никак не могу. Руки по локоть в крови, а сколько душ невинных загубила, твои задачи выполняя… Верой и правдой столько лет тебе служила… Отпусти, батюшка.

– Верой и правдой, говоришь? Ну, может быть так оно и было, только за верность я награды даю, а не к стулу пыточному привязываю. Так почему же ты здесь оказалась?

– Воля твоя, батюшка…

– Моя, верно. Только не ответила ты мне, бесовка.

Он повернулся ко мне:

– Знаешь её, Фёдор?

– Ну, виделись разок мельком. Заходила к нам в Канцелярию.

– Зачем, сказала?

– Мне – нет. Она с Михалычем разговаривала.

Мне было жутко неловко. Я чувствовал себя каким-то доносчиком. Хотя, с другой стороны, симпатии к этой девице я не испытывал, памятуя её затею с убийством участкового.

– Ты мне, Федор Васильевич, не хитри, прямо отвечай, когда я тебя спрашиваю. Зачем бесовка к вам приходила?

– Михалыча просила зелье сделать, – выгораживать я её не хотел, а уж обманывать Кощея, тем более. – Отравить участкового лукошкинского собиралась.

– Вот, – покивал головой мой работодатель. – За честность хвалю. Но нешто ты думал, что я и так этого не знал? Нешто в моём дворце от меня секреты, какие быть могут?

Я пожал плечами мол, виноват, но исключительно по глупости, а не из злого умысла.

– Ну и зачем, раба моя, ты участкового Никитку извести надумала?

– Тебе приятное сделать, батюшка. Чтобы отпустил ты меня за службу верную.

– Да неужто? – картинно удивился Кощей. – Вот смотри, Федя, каких я работничков выращиваю. И приказывать ничего не надо, сами за меня всё додумывают и доделывают.

Я пока не понимал, куда он клонит и слушал внимательно и напряженно.

– Хитришь ты, девка, ох хитришь. И про меч-кладенец вызнавала – тоже мне подарочек сделать хотела?

Бесовка молчала, так и не подымая головы.

– Не хочешь по-хорошему говорить, будешь по-плохому. На цепях бы тебя вздёрнуть и железом каленым прижечь, да только времени сейчас на баловство нет.

Кощей открыл ящик письменного стола, порылся и достал небольшой полотняный мешочек.

– Федор Васильевич, налей-ка в стакан воды половину.

Налил, отдал Кощею. Он сыпанул в воду немного белого порошка из мешочка, размешал костлявым пальцем тут же ставшую опять прозрачной воду и поднес стакан к лицу девушки:

– Ну-ка выпей, красавица. Пей-пей, а то силком волью.

Он приподнял ладонью подбородок бесовки и она безвольно проглотила содержимое.

– Вот и молодец, – похвалил Кощей. – А мы подождем, пока зелье мое действовать начнет, а потом ты нам всё-всё расскажешь.

– Сыворотка правды?

– Почему сыворотка? – удивился Кощей. – Порошок. Ага, смотри, Федь, обмякла девка, можно спрашивать.

Девушка и правда, безвольно повисла на веревках и Кощей приступил к допросу.

– Зачем участкового убить надумала?

– Выслужиться хотела, – тихо произнесла она. – Доверие заработать.

– Передо мной выслужиться? – Кощей повернул ко мне голову и поднял палец, призывая к вниманию.

– Нет, батюшка.

– А перед кем же? К кому переметнуться надумала?

– К Змею, батюшка.

– К Горынычу?! – охнул я и тут же виновато прикрыл рот ладонями.

– К Горынычу, – подтвердила девушка. – К фон Дракхену.

Я недоуменно посмотрел на Кощея. Что это за фон такой? Он только отмахнулся и продолжил допрос:

– И что пообещал тебе фон Дракхен за участкового?

– Сказал – посмотрит.

– Что еще велел сделать?

– Ничего, батюшка. Это я сама ему предложила и про меч вызнать и про сестру Горохову.

Бесовку прорвало, похоже, порошок начал действовать с максимальной силой и информация из нее хлынула, как вода из Рейхенбахского водопада.

Про Змея этого я толком не понял, решив потом расспросить Кощея, но вспомнил, как Горыныч жаловался мне мол, окопался тут у нас на Руси еще один гад летающий, которого ошибочно тоже Змеем Горынычем зовут. Только, как я понял и размерчиком этот Змей был куда поболе, да и норов имел крайне отвратительный.

Вот к этому фон Дракхену и решила переметнуться бесовка Олёна, в надежде быстро выслужиться, а за то получить от него способ избавиться от рабства у Кощея. Я эти тонкости не понимал пока, рабство, бесовка, что это означало без понятий. Так, по смыслу догадывался и всё. Так вот, Олёна эта, решив показать свою крутизну и профессионализм, выбрала в качестве показательной жертвы одну из видных фигур в окружении Гороха – участкового, как вы поняли. Только фону этому Дракхену участковый был до лампочки, не сталкивался он с ним, да и вообще, кажется, не знал про его существование. Однако же само убийство одобрил, почему бы и нет, зря, что ль старалась? Олёна, поняв, что с участковым она прогадала, подкинула еще пару идей. Во-первых, разузнала где-то, что у Гороха в подвалах хранится какой-то меч-кладенец, которым по легенде, некий герой в стародавние времена якобы крепко надавал то ли этому Дракхену то ли его родственничку. В любом случае, как она посчитала, Змею этот меч будет интересен. Оказалось, что не больше чем участковый. То ли знал что-то Змей про этот меч, то ли не верил в сказки, но и к этой информации отнёсся равнодушно.

И тогда Олёна выложила свой последний козырь. К Гороху как раз заявилась его двоюродная или троюродная, не важно, сестрица, которая покинула монастырь, где провела детство, достигнув совершеннолетия. Вот её и предложила Олёна похитить, чтобы впоследствии шантажировать Гороха. Но и тут Змей проявил, может быть, чуть большую заинтересованность, да и то, думаю, скорее в извращенном плане. Мой приятель Горыныч тоже постоянно строит глазки нашей Маше, хотя в физиологическом смысле я себе представить процесс веселых любовных игрищ между человеком и драконом не могу. Хотя, кто их, гадов этих крылатых знает…

– Больше ничего не натворила? – строго спросил Кощей.

Бесовка помотала головой.

– Вот и хорошо, вот и славно, – Кощей опять принялся задумчиво мерять шагами кабинет. – А знаешь, Олёнушка, а освобожу-ка я тебя. На волю отпущу.

Олёна вскинула голову и неверующе посмотрела на него, но в глазах её появилась надежда.

– Да-да, вот так просто возьму и отпущу. Только не сразу, а скажем, через год. Хочешь?

Она часто закивала головой.

– Вот и хорошо. Но только этот год будешь служить мне на совесть! А за хорошую службу уже следующим летом будешь свободна. Договорились?

– Да, батюшка-Кощей, договорились! Уж и не знаю как тебя благодарить… Всё сделаю, всё выполню, ты только прикажи!

– Славно, славно… И ещё. Если когда-нибудь потом мне вдруг потребуется от тебя услуга…

– Выполню, батюшка! Только убивать больше…

– Ну вот, условия начались… – протянул Кощей недовольно. – Хорошо, быть по сему. Обойдемся и без убийств. А пока – служи мне верой и правдой! Вон к Федору Васильевичу в распоряжение поступаешь. Слушай его как меня. Всё ли поняла?

Олёна опять закивала, а я икнул. Мне-то она зачем?! Мне своих хватает, да с перебором уже.

Кощей щелкнул пальцами и веревки опали и втянулись в стул.