— За пару дней до того, как он захватил колонию Кела на том берегу реки, на юге города, — Ан посмотрела на сестру.

— Надо же… И что он тебе говорил?

— Предлагал присоединиться к нему. Хвалил, говорил, что я должна сделать правильный выбор и помочь ему восстановить те части старого мира, что ещё не безвозвратно потеряны, — Ан вернулась к обсасыванию косточек птицы. Вкусно. Пусть сейчас она должна думать о другом, вкусно. Очень вкусно. Пусть ей придётся драться, бежать из этого дома, пусть её убьют или скормят сердце серым тварям, вкусн. Безумно вкусно.

Ан вытерла руки о салфетку и принялась чистить яблоко. На вид оно было красивым, с красными прожилками на желтоватом боку. Красивое, как с картинки.

— Но ты не присоединилась.

— Не-а. Я ушла на следующий день. А Кел решил остаться и побороться.

— Ты знала, что папа творит? — тихо спросила Красавица. Ан пожала плечами. Дядя несколько лет провёл в безвестности. Она так и не узнала, где он провёл годы последовавшие за гибелью мира и их создателя. Потом он появился, захватил власть в отряде каких-то бандитов, которые похвалялись, что когда-то были частью армии. И пошел по разорённым землям, собирая себе королевство. Кого-то он зазывал к себе посулами, кого-то силой. Силой чаще. Ещё он собирал остатки их семьи. У него получалось всё. Он знал всё. Для людей, забывших старый мир или вовсе никогда его не видевших, он был богом. Совершенный непогрешимый бок. Ему поклонялись. Поклонялись из любви и благодарности или из страха и надежды, что он оценит и не тронет. Даже когда его не стало, ему продолжили поклоняться. Забыли, кто он, кем он был, кем была их семья и старый мир.

Благодетели и их Прародитель, боги чернорясых монахов.

С тем же успехом можно было бы поклоняться электрическому чайнику.

— Честно? Нет. Я не очень следила за тем, что происходит в мире. Ты же знаешь меня. Но твой отец призвал на службу серых тварей, и я решила, что мне нет места в том мире, который он строит.

— И ты просто ушла?

— Кел хотел к нему присоединиться, — ложь слетела с языка легко и просто. — Я решила, что не буду ему мешать.

— Я бы не смогла так просто уйти, — Красавица протянула руку и потрогала оставшиеся яблоки. — Ты сильная.

— Мне это решение далось не просто.

— И ты так просто ушла? Умник в те дни был с дядей, и он сказал, что тебя пытались найти.

— Не нашли. Умник, говоришь?

— Да, наш умный кузен. Он меня удивил тогда, если честно. Я думала, он тебя боится. Он так волновался, сумеет ли папа тебя уговорить и не начнёшь ли ты войну. Он даже Кела так не боялся, как тебя. Когда он отправился тебя искать в лес, я удивилась.

— Ты с дядей в те дни?

— Нет. Нет, нет я не была. Я знала, что ты и Кел на том берегу, и думала, что дядя уговорит вас присоединиться. Он был невысокого мнения о Келе, но постоянно твердил, что ты нам нужна.

— Забавно. Мне он тоже это говорил, — Ан прикрыла глаза. — Значит, тебя в тот день не было в Городе?

— Не было, — согласилась Красавица. — Папа отослал меня в Холмы, а когда я узнала, что он приказал перейти реку, вернулась. Но тебя уже не было, а Кел… ну…

— Не будем об этом. Значит, Умник пошел меня искать? И как, нашел хотя бы мои следы?

— Он сказал, что ты пропала бесследно. Ювелир подтвердил его слова, но ты же помнишь Ювелира. Он в саду мог потеряться, не то что в лесу найти чьи-то следы.

— Бесследно, — кивнула Ан.

24

Давным давно, в другом мире и другой жизни, Ан разозлилась на отца и убежала от него в лес. Там она заблудилась и провела ночь одна. Была весна, снег уже сошёл, но деревья ещё не распустились. Ан быстро пожалела о своём поступке. Она испугалась, проголодалась и замёрзла. Она брела между деревьями и звала отца, который никак её не находил.

Ночь пришлось провести в яме от корня-выворотня, закутавшись в куртку и зарывшись в прошлогодние листья. Утром отец её нашёл, едва живую, замёрзшую и белую, как мел.

Ан лежала на холодеющей земле и вспоминала отца, ругающегося и ловящего на автобане попутку, чтобы отвезти её в город. Вспоминала, как может греть простой костёр в рощице чуть в стороне от трассы.

Холод — коварный убийца. Он мягкий и нежный, как перина. Ан падала в забытьё и грезила наяву. Дом, друзья, тёплая кровать, уютная мастерская, их шумные посиделки. Сначала школьные, бессмысленные и глупые. Потом студенческие, когда каждый из них изображал из себя специалиста в своей теме, хотя едва отслушал пару курсов.

— Кел, — Ан вспомнила, где она и открыла глаза. Единственное, что она чувствовала — это лёгкое покалывание, как от тепла. Она замерзает. Ан вспомнила ту давнюю ночь в лесу. Тогда было холоднее. Но она была в тёплой одежде и не была ранена.

А что сейчас? Сейчас всё по-другому. Утром Кел найдёт её остывшее тело с остекленевшими глазами. Таком будет конец Ан, бессмысленный и бесславный. Такой же глупый, как… Она не могла вспомнить его имени. Только перед внутренним взором предстал образ худой бесполой фигуры в мятых джинсах и старой футболке. Он вертел в руках обгрызенный карандаш и слушал новости. Вот так буднично, совершенно обычно, их создатель слушал утренние новости. Как он сам говорил, занятие совершенно бесполезное, в них всё равно не говорили ничего, что было бы настоящими новостями. Дядюшка тоже считал радио глупостью. Глупостью и слабостью создателя. Нет, разумеется, они вышли не теми, как задумывались, не из-за утренних новостей. Но их создатель был несовершенным. Не таким, каким мог бы быть и каким должен быть, не таким, чтобы создать поистине совершенное потомство. Возможно, поэтому дядюшка его и убил.

Или не он, Ан не знала, что именно тогда случилось. Столько смертей случилось в один день, что никого не интересовала судьба сумасшедшего гения.

…нельзя сдаваться. Ан попыталась напрячь тело. Никакого отклика. На мгновение ей показалось, что она плывёт. Из глубин памяти всплыло воспоминание, как она плавает в воде. Кисло-сладкой воде, которая движется в её лёгких, а она лениво шевелит руками и ногами. А перед ней — искажённые лица и человечки. Она ещё не знает их, а её отец и дед обсуждают её, какой она будет и когда сделает первый вдох.

— Ан!

Она вздрогнула. Кел тормошил её за плечо.

— Тупица, ты совсем замёрзла, — брат наклонился к ней. Ан почувствовала его дыхание не лице. Потом — слабое покачивание. Похоже, её подняли на руки. Это длилось бесконечно долго. Ан с трудом приоткрыла глаза, попыталась

Она лежала на дне ямы в темноте и замерзала. Она попыталась позвать Кела, но вместо этого из горла вырвался сип. Тело не слушалось. Ан не могла даже вздохнуть полной грудью. Над ней было бездонное небо. Ан увидела зыбкую границу между деревьями и звёздным ковром. Там, наверху, были звёзды. Они светили холодным призрачным светом и словно забирали из неё всё тепло. Ан смотрела на них и мысленно оплакивала свою жизнь, которая должна вот-вот оборваться. Если бы она верила хоть в какого-нибудь из богов, она бы молила его о спасении. Но богов нет, нет ни мировой справедливости, провидения, ни осознанного мироздания, ничего.

Одна из звёзд вспыхнула и ослепила её. Сверхновая? Да нет, глупость какая. Может быть, у неё снова галлюцинации.

— Она жива?

— Да нет вроде. Смотри, это она ногу сломала?

"Кто вы?" молча спросила Ан у голосов. Они настоящие или снова её галлюцинации?

— Спустимся?

— Ноги переломаем…

— Надо проверить.

— Да что проверять-то. Ты ей в глаз светишь.

— А ты идиот.

— Помогите, — прошептала Ан, и голоса умолкли. Звезда погасла. Ан провалилась в забытье, даже не успев подумать, что это конец.

Пробуждение было болезненным. Она словно наконец-то сумела вздохнуть, и лёгкие пронзили тысячи раскалённых игл. Ан распахнула глаза и закашлялась, судорожно дёргая руками и ногами. Она перевернулась на живот, и задохнулась от пронзившей каждую клеточку её тела боли.