Мое имя Элизабет Берт, мне двадцать шесть лет, на данный момент я безработная, но пытаюсь решить эту проблему. Недавно назад я вернулась из Швейцарии, где прожила три года со дядей и его женой.

Сейчас я живу со своей сестрой и ее маленьким сыном на Гарс-стрит.

У меня нет друзей, здесь, в этом районе, да и вообще в этом городе. По прибытии в родной штат мой дядя – Сэм – сразу записал меня на посещение психиатра и все оплатил.

Психиатр думает, что я избегаю общества людей, потому что боюсь быть не понятой, хотя я так не считаю.

В свои четырнадцать лет я мечтала, как и любой другой подросток, путешествовать, перепробовать всю еду, какая только есть на свете, научиться играть на тромбоне, любить, испытывать все эмоции, – жить.

Но потом что-то случилось, и я начала отстраняться от своих желаний.

В семнадцать мне поставили смертельный диагноз, я справилась с болезнью, а после потеряла родителей…

Этого я не смогла пережить. Пять лет я находилась в забвении, будто в очень плохом фильме. Я жила вместе со своей сестрой – Бет – и семьей дяди в родительском доме. Окончив школу, я решила поступить в местный колледж, но после двух с небольшим лет обучения ушла. Мне потребовалось повторное лечение, и меня отправили на реабилитацию. Мне хотели помочь побороть депрессию, но мне не нужна была помощь, я не хотела, чтобы меня спасали.

Время пролетело незаметно, плохое кино стало еще хуже. Когда мне исполнилось двадцать три, Сэм объявил, что улетает с женой в Швейцарию, и сказал мне ехать с ним, Бет не хотела уезжать, но я знала, что она и без меня справится. Она только оканчивала колледж, ей не хотелось расставаться с родным местом.

Три года в Швейцарии дали мне новое начало. Я прошла курс реабилитации, как душевно больной человек с ОКР, устроилась на работу в небольшой книжный магазинчик, освоила конную езду, у жены дяди – Сесилии – была подруга, которая владела конюшнями. Я очень полюбила лошадей. Через год после пребывания Бет объявила, о рождении ребенка и что его отец сбежал, так и не приняв ответственность. Я была готова вернуться, но Бет сказала, что сама справится. На третий год пребывания в Швейцарии кое-что случилось, это вынудило меня немедленно ее покинуть. И больше не вспоминать об этом месте.

Поэтому я решила вернуться. К сестре, к маленькому Джиму.

К старому началу.

Теперь я искала новую работу.

Уже три дня Бет таскала мне газеты, где я искала подходящую для себя работу. Но безуспешно – везде требовался опыт и рекомендации, которых у меня не было. В Швейцарии я не задумывалась о завтрашнем дне, а вновь очутившись дома, эти мысли снова окутали меня как шерстяное одеяло, из которого я хотела выбраться.

– Лу, сколько объявлений ты уже обзвонила?

– Пять, не считая одного психа 18 лет, которому нужна сексуальная няня.

Мы с Бет хихикнули.

– Все так плохо? – спросила сестра.

– Везде нужны рекомендации, опыт, а у меня их нет, – простонала я.

Хоть я и работала в Швейцарии в небольшом книжном магазине, это не могло принести мне много пользы при составлении резюме. Я даже не знала, что ищу. Пока Бет не дала мне газету, в которой одно объявление она обвела.

– Вот.

Я взяла газету и начала читать:

«Требуется няня, которая хорошо ладит с детьми. Опыт работы не обязателен, и так далее, и тому подобное. Обращаться по номеру: 3283466 – Дэниел Митс».

Я зажмурила глаза, сделала глубокий вдох и сказала:

– Ладно.

Набрала номер, и стала ожидать, слушая гудки. Ответил негрубый голос, говорил он правильно и быстро, но, к сожалению, не представился, сказал, что в семье четыре ребенка, назвал адрес и сказал, что они будут рады принять меня сегодня вечером и посмотреть, найду ли я общий язык с детьми.

Я положила трубку и через минуту размышлений сказала сестре:

– Бет, четыре ребенка.

Сестра поначалу удивилась, но ее лицо быстро смягчилось, и она ответила:

– Лу, ты справишься, дети – цветы жизни, помнишь? Что наденешь? – спросила сестра.

– Черт, а что, нужно что-то официальное? – спросила я с гримасой боли, и так зная ответ.

– Конечно!

– Бет, ты же знаешь, если в одежде мне будет некомфортно, я не смогу сосредоточиться. И налажаю.

Сестра закатила глаза и сказала мне собираться, а сама пошла в свою комнату проверить, спит ли Джим.

У меня было не так много официальной одежды, пришлось соображать на ходу. Учитывая, что я из своей кофты не вылезала две недели, мои сборы затянулись. В итоге я надела черные зауженные брюки, свободную блузку бирюзового цвета и темно-алый жилет.

Приехав на Авеню Гарден, я поняла, что совершенно не подготовлена к такому шикарному месту, я растерялась, частные дома, которые предназначены только для богачей, и в голову пришлась мысль, что я недостойна этого места. Навряд ли возьмут такую, как я, ведь я была из «простых» смертных, а внешний вид не превышал тридцати долларов. Простояв около пяти минут на улице, разглядывая сады домов и фасады, я наконец вышла из ступора и направилась к дому 5B. Я подошла и позвонила в звонок. Никто не открыл, я простояла три минуты, но звуков и шагов с противоположной стороны двери так и не последовало. Я позвонила еще раз. Тишина. Я уже собиралась уходить, когда услышала чей-то голос за дверью, я прислонилась к ней, чтобы хоть что-то уловить. В это время она открылась, и от неожиданности я покачнулась назад, но чья-то рука успела притянуть меня к себе.

– Вы в порядке? Не ушиблись? – спросил мужчина, который только что спас меня от столкновения с большим цветочным горшком. Передо мной стоял мужчина, на вид лет тридцати – тридцати двух, в деловом костюме и с хорошо уложенными волосами. Я взглянула на него и поспешно ответила:

– Да, спасибо, я порядке.

Он отпустил мою руку, посмотрел мне в глаза и спросил:

– А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Элизабет Берт, я по объявлению… По объявлению Дэниела Митса, но, кажется, это не вы говорили со мной по телефону.

Мужчина внимательно меня осмотрел, после чего сказал:

– Не я, проходите, я позову Дэниела.

Он повернулся и хотел было направиться в другую комнату, как повернулся и заговорил:

– Том Лэнгтон, – сказал мужчина, пожав мне руку. – Вы, должно быть, по объявлению гувернантки, мисс Берт?

– Да, именно так, по объявлению, – говорила я, пожимая руку Тома Лэнгтона. Я смотрела в его глаза, что-то в них было такое пронзительное, чего я не могла понять, но что до боли было знакомо мне самой.

– Хорошо, пройдемте, – повторил Том Лэнгтон и громко сказал: – Дэниел, пришла Элизабет Берт.

Из соседней комнаты вышел мужчина, на вид лет тридцати, афроамериканец, в таком же деловом костюме, как и мистер Лэнгтон.

– Привет, Луиза, я Дэниел Митс, – с улыбкой на лице сказал он. – По телефону вы разговаривали со мной, – добавил Дэниел.

– Приятно познакомиться, – сказала я и пожала Дэниелу руку.

– Няня нужна для детей Тома, а я адвокат Тома и по совместительству его сводный брат, – с неподдельной улыбкой сообщил Дэниел.

Дэниел производил впечатление легкого и лучезарного человека, и от этого мне стало легче.

– Пройдемте, мисс Берт, – сказал мистер Лэнгтон.

Я последовала за мужчинами в гостиную, по пути рассматривая дом. Он был очень богато обставлен: картины, висевшие на стенах, сабли эпохи Ренессанса, фотографии членов семьи, я полагала.

– Присаживайтесь, мисс Берт, – сухо сказал мистер Лэнгтон, – Вы принесли с собой какие-нибудь документы, рекомендации? Мне нужно будет взглянуть на ваш диплом и медицинскую карточку.

Я молча кивнула и передала ему папку со всеми своими данными, ну… почти со всеми. Пока Том Лэнгтон углубился в изучение моего резюме, Дэниел задавал мне вопросы.