Глава 1

Первые лучики солнца подобрались к опушке, находящейся глубоко в Тенистых лесах. Задорно играя друг с другом, они наперегонки понеслись к небольшому окошечку, ведущему на чердак совсем неказистого домика. Было видно, что домик хоть и стоял добротно, но строился поспешно. Заглянув за стекло, лучики устремились к личику обитателя чердака. На кроватке возле окошка спал девятилетний мальчик. Его светлые кудрявые волосы еще больше завились во время сна. Лицо мальчика было спокойно и безмятежно, пока, весело переливаясь за край окошка, на нем не поселились лучи солнца. Мальчик открыл глаза, откинул одеяло и, сладко потянувшись, подошел к окошку.

Доброе утро, солнышко, – сказал он. – Доброе утро, небо, доброе утро, Тенистый лес, – улыбаясь, проговорил он. Мальчик поглядел вниз на опушку и увидел своего брата, рубившего дрова.

Курт, работяга Курт, ты встаешь раньше солнца! – распахнув окно, прокричал мальчик. – Здравствуй, Курт!

Курт, опершись на большой дровокол, поглядел на чердак. Его лицо на секунду озарила легкая улыбка, сменившаяся строгим выражением лица серьезного двенадцатилетнего парня. Он был не по годам высок и жилист, с твердым, почти взрослым лицом и волевым подбородком.

Мирко, я же просил тебя быть тише! Сколько раз тебе повторять! Кричать на всю округу опасно! – сделав еще более сердитое лицо, сказал Курт.

Да мы в дремучем лесу, на целых двести верст вокруг нет ни одной живой души, не считая диких зверей и птиц, – пробурчал Мирко, смотря на брата открытыми голубыми глазами и нисколько не обижаясь.

Ты неисправим, Мирко, – печально, практически себе под нос проговорил Курт.

Мирко, спускайся вниз, умывайся и садись за стол, завтрак уже готов, – прозвучал звонкий девичий голос с первого этажа домика.

Эльза, милая Элиза, доброе утро, сестренка, – ныряя вглубь чердака, сказал Мирко.

Курт, тебя это тоже касается, пора завтракать, работяга ты наш, – позвала Эльза брата.

Хорошо, сестренка, иду, – и Курт откинул дровокол в сторону.

На маленькой кухоньке возле печки порхал третий обитатель этого дома – четырнадцатилетняя девушка с прямыми русыми волосами, ловко взятыми в косу, и открытым честным лицом. Лишь в глубине таких же, как и у братьев голубых глаз пряталась тоска, связанная с болью и страхом. Дети уселись за стол, на котором красовалась большая тарелка со свежевыпеченными блинами, крынка густой сметаны и кувшин парного молока.

Спасибо тебе, Господи, за пищу, что ты нам дал, за новое утро и за то, что мы все вместе, – на правах старшего из братьев сказал перед едой Курт.

Аминь, – произнесли Мирко и Эльза.

Мы же оставим обитателей домика на опушке за завтраком и перенесемся совсем в другое место.

Глава 2

Ветер, шурша по макушкам деревьев, улетал все дальше и дальше от домика на опушке леса. Он, балуясь то со стаей птиц, то с хвостиком перепуганного зайца, спрятавшегося под кустом черники, уходил, набирая силы, все ближе к стенам унылого города. Город стоял на вершине большого холма. Мрачные стены города венчали множественные сторожевые башни. В низине холма город окружал большой ров с водой, и если бы через него не был перекинут откидной мостик, то город был бы практически неприступной крепостью.

Ворота города-крепости были открыты. Ветер просквозил мимо двух неподвижных стражников, охранявших вход в город, и устремился по многочисленным извилистым улочкам, заигрывая то с одним, то с другим прохожим. Но что-то странное было в этом городе. Случайный одинокий путник, попав сюда, вначале бы и не понял, что тут не так. Дома как дома, люди как люди. Ветерок, поднимаясь все выше и выше к вершине холма, наткнулся в центре него на черный замок, величественно возвышавшийся над всеми улицами и переулками. Стены замка из черного гранита имели лишь один вход, охранявшийся отрядом стражей, и только одно окно, напоминающее глаз циклопа, расположенное у самого шпиля. Именно к этому окну и устремился ветерок. Набрав как можно больше сил, он залетел в мрачную комнату и устремился к огромному дубовому столу, сорвав с него ворох каких-то бумаг и чертежей.

Чтоб тебя! – раздался скрипучий голос древнего старика, восседающего на еловом троне. – Канцлер, немедленно закрой окно и подними бумаги! – властно произнес тот же голос.

Маленький лысый человек рысцой кинулся к окну и захлопнул его:

Слушаюсь, мой повелитель.

Поднимая бумаги, он кланялся как можно ниже, боясь встретиться со стариком взглядом.

Убери свои грязные руки от Великой книги! Я сказал поднять бумаги, а не лазить по моему столу! – на последнем слоге старик сверкнул черными, как смоль, глазами.

Прошу прощения, сир! – вымолвил Канцлер.

Вы нашли то, что мне нужно? – грозно прорычал старик. Было видно, что силы совсем уже покидают его дряхлое тело, но голос и глаза сверкали яростью и мощью.

Прошу прощения, но нет.

Мое терпение лопнуло!

Но, мой повелитель, это невозможно! В городе нет ни одного жителя младше шестнадцати лет! Окрестные деревни перевернуты вверх дном! А соседние города надежно защищают свои стены! У нас сейчас нет сил, чтобы захватить или даже своровать хоть одного из детей соседей. Нам нужно войско, оснащенное более умелыми бойцами, да и тайная полиция истощила все свои ресурсы.

Я знаю все это! И ты прекрасно знаешь, что у меня сейчас нет сил творить свои заклинания! Но! У меня остались силы на одно!

Сир, прошу! Не надо!

Ты прекрасно знаешь, что мое терпение лопнуло, Канцлер! Я устал ждать, и если мои силы уходят, то и тебе несдобровать!

Сир, дайте мне еще один день и одну ночь!

Нет, хватит, ты или выполнишь то, что я тебе приказал или…

С последними словами старик резко встал и схватил со стола небольшую красную книгу, увенчанную золотой пентаграммой с обеих сторон.

Кто навеки разозлит,

Тот уступит в тот же миг.

Тот, кто был сегодня кем-то,

Будет птицей мчаться с ветром!!! – грозно заверещал старческий голос.

И в тот же миг Канцлер, сгибаясь под властью невидимых рук, начал становиться все меньше и меньше и превратился в черного ворона.

Ну вот, птичка, – открывая окно, сказал Король-алхимик, – лети и выследи мне ребенка, а лучше двух! И знай: если через 24 часа ты не вернешься с хорошей для меня новостью, навеки останешься вороном!!!

Птица широкими взмахами устремилась ввысь и запарила над домами самого унылого города на свете. И, как вы уже догадались, странность этого города была в том, что на его улицах нельзя было увидеть ни одного ребенка, в городе не было слышно детских голосов и смеха, мрачные люди украдкой исподлобья поглядывали друг на друга, и в глазах каждого из жителей стояли застывшие слезы и огромное родительское горе. Люди в этом городе не жили, а существовали, передвигались лишь гонимые собственной болью и мелкими нуждами.

Черный ворон, кружа в высоте, вдруг камнем ринулся к трактиру, где его чуткие уши услышали смех. «Неужели это смех ребенка? Все так просто? И под боком у начальника тайной канцелярии трактирщик прятал детей?» Ворон огромными взмахами влетел в открывающиеся ворота салуна и увидел безмолвно плачущего хозяина трактира, перед которым на барной стойке играла табакерка – из нее и доносился детский смех. Развернувшись вокруг своей оси, птица с размаху сшибла игрушку на пол и стремглав кинулась в сторону Тенистого леса, а бедный трактирщик, собирая осколки табакерки, зашелся в безудержном немом рыдании…

Глава 3

Солнце, подгоняемое птичьим гомоном, практически уже вышло из плена горизонта. Наступало позднее утро. Последние капли росы прятались на летней траве, ожидая прекрасный летний день. Куда-то по своим делам семенил старый лось. Рыжая белка, показывая чудеса гравитации, перепрыгивала с ветки на ветку. Где-то вдалеке ухнул филин, готовясь к дневному сну после ночной охоты. Все обитателя Тенистого леса жили своей размеренной жизнью, надежно укрывая от злых глаз наших героев, которые, позавтракав, сели обсудить дневные дела.