– Одиннадцать циклов не видел нормального кофе в зернах, – грустно сообщил он пустоте.
Слово-то какое-то дурацкое – «цикл». Как раньше было хорошо – год и все, а теперь цикл. Все потому, что здесь в году триста дней, а не триста шестьдесят пять. Он недовольно посмотрел на свои часы, стекло треснуло, позолота слезла, но они исправно показывали время. Хоть это осталось неизменным, и слово час осталось в лексиконе. Бардак с этими языками. Понятно, что потомки древней цивилизации доминируют, ну на хрена идти у них на поводу? Кофеварка последний раз мигнула светодиодом и выключилась. Мужчина взял давно немытую чашку и налил туда почти черную горячую жижу. Отхлебнув, он повернулся к мониторам, стоящим вокруг двух белых саркофагов.
– Странно, – снова произнес он, больше трех тысяч циклов прошло с момента его последнего использования, а они по-прежнему беленькие, словно только что с конвейера. Ответа на данный вопрос не существовало, да и некому его было дать, голые каменные стены, и все.
Пять лет назад по этим коридорам и залам ходили десятки людей, последний оплот свободных кланов, база Отчаянных мертвецов. Небольшого и слабого клана, жившего в самом конце горной гряды, фактически разрубающей континент надвое. Ими особенно не интересовались, поэтому и занялись в последнюю очередь. Северная окраина, дальше только океан, затянутый почти черным льдом. Странно в этом мире: все было либо черным, либо сиреневым. За последние десять лет мужчина привык к этому. Днем – розовое небо, ночью оно становилось сиреневым, сиреневые листья и трава, почти черная вода. Странно, но уже не режет взгляд. Во времена Падших здесь располагалась элитная пехотная часть, получившая свое прозвище за то, что никогда не проигрывала, ее солдаты продолжали драться даже смертельно ранеными. У них фактически не было трофеев падшей цивилизации, и по этой причине они протянули дольше всех.
Сейчас наверху минус тридцать пять, ледяной ветер гоняет сухой почти черный снег, но это последние дни зимы, еще несколько недель и даже в этот медвежий уголок придет весна. Мужчина посмотрел на мониторы, за три минуты данные не изменились. Земляне и примкнувшие к ним местные вывезли отсюда все, кроме этой лаборатории. Каких трудов требовало уговорить директора ковчега оставить здесь это оборудование, и в результате провал. Мужчина поставил на столик чашку и устало протер глаза. Сколько часов он не спал? Тридцать, сорок? Он не знал. День наверху, или ночь? Он так устал.
– Ева, – позвал он.
Из воздуха возникла трехмерная голограмма блондинки, выглядевшей совсем как настоящая, и тонкий, почти невидимый луч, тянущийся к ней из маленькой коробки, лежащей на столе, говорил о том, что она… Хотя почему? Она живая, намного живее, чем многие из тех, кого мужчина знал. Искусственный интеллект принял свою любимую вариацию длинноногой, грудастой блондинки с забранными в хвост волосами и очень изящными очками, белая блузка расстегнута на две пуговицы, черная юбка чуть ниже колен, все это напоминало образ учительницы из дешевого порнографического фильма. Но мужчине в белом халате было все равно, ИИ был самостоятельным и имел право на любой образ.
– Ева, – повторил мужчина, – выведи на монитор последние результаты.
Над маленькой коробочкой ноутбука, оснащенного ИИ, развернулся голографический экран, по которому побежали цифры и цепочки ДНК. Мужчина подсел к столу и снова потер глаза.
– Как же я устал, – прошептал он.
– Вам надо отдохнуть, – обеспокоенно заметила блондинка, – вы не спали больше двух суток. Ваше КПД сейчас равняется…
– Отстань, – попросил мужчина. – Расчеты верные, – снова раздалось его бормотание, – но…
Чертово «но», он так устал с ним бороться. Казалось, что нет ничего проще, взять ДНК и вырастить из нее то, что тебе надо, но нет! То, что великолепно работало на свиньях, коровах, баранах, не работало на мыслящих существах. Получить тупую оболочку просто, но как сделать из нее полноценный организм, который будет думать, действовать и будет способен на созидание. К тому же человеку в белом халате предстояло невозможное, ему нужны были конкретные люди. Все, кто занимался проектом, ушли, теперь здесь остался старик и молодой парень, который, как и он, слепо верил. На все протесты он отвечал девизом спецназа: «Невозможное мы делаем сразу, чудо требует некоторой подготовки». Парень пошел за ним, лишившись своего положения, семьи, перспектив. Он блистал, он был звездой, и, несмотря ни на какие потери, он не сдавался. С каждым днем это мучило седого мужчину, перешагнувшего свои пятьдесят пять, все сильнее, но он знал, что прав, и задача решаема. Три года он бился над ней в одиночку, выстраивая теорию. Потом еще три билась лаборатория, и вот теперь два года они работают вдвоем. Раз в месяц перед воротами базы садится транспортный Сокол, из которого им выбрасывают продукты. Мужчина устало потер глаза и принялся вводить новые данные, он так устал, что не замечал опечаток. Наконец он закончил.
– Ева запусти просчет, – попросил он ИИ, – а я немного посплю. Буди, как только будут результаты.
– Хорошо, Аркадий Константинович, – отозвался ИИ и исчез.
Мужчина дошел до старой медицинской койки и рухнул лицом вниз. Он уснул еще в падении.
Когда Аркадий открыл глаза, ничего не изменилось: пустая пещера, вырубленная в скале больше трех тысяч лет назад, пустые белые саркофаги, сделанный неведомым ученым в тоже время, и только он, Ева и молодой парень, спящей в соседней комнате, были приближены к настоящему. Аркадий протер глаза, он чувствовал себя отдохнувшим.
– Ева, зараза такая, сколько я спал?
– Шестнадцать часов, – возникнув в воздухе, произнесла блондинка.
– Ты помнишь, что я тебе приказал?
– Вы приказали разбудить, как только будет закончен просчет заданных параметров. Просчет программа завершила одиннадцать минут назад.
Мужчина поднялся и пошел к «умывальнику». Скинув с себя белый халат, он вошел в душевую кабину, ровесницу пещеры, но все также работающую. Прежде, чем идти смотреть результаты, нужно было привести себя в порядок. Выпить местного «кофе», съесть два бутерброда из герметичной упаковки, разогреть суп, все это нужно сделать сейчас, чтобы потом ничего не отвлекало.
– Где Олег? – выйдя из кабины и надевая чистую одежду, спросил Аркадий.
– Отправился спать. Он пришел почти сразу, как вы заснули, приказал остановить просчет, заданный вами программы, что-то изменил и запустил заново.
– Что он изменил? – взбрыкнул Аркадий. Он столько забивал данные, а тот пришел и что-то поменял!
– Исправил опечатки, вы были слишком уставшим, чтобы замечать их, я же не могу отслеживать ваше творение, поскольку оно основано на созидании, я же всего лишь самообучающаяся программа.
Пока шел этот диалог, Аркадий уже сел к столу. Вскрыв упаковку куриного супа, из которой тут же пошел пар, он взял в правую руку ложку, в левую – бутерброд, и принялся есть.
– Он назвал вас гением, добавил две строчки и запустил программу просчета вероятностей заново.
Некогда главный генетик ковчега поперхнулся.
– Результат?
Повисла пауза.
– Результат? – уже громче приказал Аркадий.
– С вероятностью в девяносто восемь процентов клон, построенный по новым параметрам, будет способен воспринимать генетическую память.
Ложка выпала из рук Аркадия и со звоном упала на пол.
– Сколько? – не веря собственным ушам, переспросил он.
– Вы все прекрасно слышали, – заявила «язва», – слух вас не подводит, это не галлюцинация. Сумма, названная мной, верна.
Аркадий вскочил и бросился к монитору, самый лучший результат до этого дня был двадцать один процент. Но на мониторе ярко-красным горели цифры – девяносто восемь процентов. Аркадий вскочил и выбежал из комнаты в маленькую кладовку. Там Олег поставил себе кровать, он говорил, что его пугают высокие своды и огромное помещение зала, в котором лаборатория и саркофаг занимали только маленький пятачок в центре. Но Аркадий знал истинную причину, он храпел во сне и его храп, разносимый эхом, не давал жизни парню.
