Она взглядом поблагодарила его за улыбку и продолжила:

— Когда ты сказал о моем желании убежать, то был прав. Я сбежала от бывшего бойфренда. Не сказав ему, что уезжаю. Не планируя точно, когда я это сделаю, но в течение какого-то времени мне уже было понятно, что решусь на это. Это был всего лишь вопрос времени. — Еще один глоток. Она вдруг поняла, что половина обжигающей жидкости в стакане уже исчезла. — Мы с Тоби были вместе уже три года. Сначала с ним было так здорово! Тоби был настоящей душой любой компании, любимцем публики. Хорошая работа на должности городского банкира. Много друзей. Его все любили и уважали. Мы многое успевали. Праздники. Вечеринки. Походы в рестораны. Выходные на природе. Все в таком роде.

— Звучит неплохо, — заметил Донован, — но полагаю, что так было недолго.

— Нет, иначе меня бы здесь не было, не так ли? — реплика Эллен прозвучала резче, чем ей хотелось. Осознав это, она тихо сказала: — Извини, это было чересчур.

— Все в порядке. — Донован снова улыбнулся, вероятно, чтобы успокоить ее, подумала девушка, но она все равно была благодарна. Кроме того, не являлось ли это частью его работы - слушать и успокаивать людей; заставлять их рассказывать все, пока его ум работает, анализирует, лепит ярлыки, предугадывает? Заметив ожидающий взгляд, Эллен продолжила свой рассказ:

— Тоби любил, чтобы все было в совершенном порядке. Он немного перфекционист. Ему не нравятся сюрпризы или что-то такое, что он не может контролировать. Спустя пару месяцев нашего совместного проживания я поняла, что вопрос контроля касается и меня. Это начиналось незаметно и не слишком быстро. Я даже находила его собственнические наклонности весьма лестными для себя. Я не до конца понимала его настоящую сущность, пока не стало слишком поздно. Пока он не начал полностью контролировать ситуацию или, по крайней мере, пытался этого добиться. Однажды я сделала стрижку, чуть короче и немного более слоистую, чем обычно, и он просто сошел с ума. Ему не понравилось, что я приняла это решение самостоятельно. И тогда я внезапно поняла, что даже не покупала одежду, не удостоверившись в его разрешении. Все, что я делала, зависело от его одобрения.

Эллен замолчала и посмотрела на свой стакан. Еще один большой глоток. Коктейль почти закончился.

— Разве сейчас не тот самый момент, когда ты должен спросить меня, как я к этому отношусь? Или, например, пытаться найти корень проблемы в моем трудном детстве. Может быть, я была лишена отцовской любви и решила, что, пытаясь угодить мужчинам, я получу одобрение и признание.

Донован спокойно встретил ее взгляд.

— С тобой в порядке. Только насмотрелась глупых телешоу.

Эллен издала слабый смешок. Ей нравилось его чувство юмора и еще нравилось, что он не относится к ней снисходительно. Уже за этот ответ Донован заслужил услышать остальное.

— Иногда он раздражался из-за того, что я не обсудила сначала с ним какое-то решение, которое нужно было предпринять. Тоби внезапно начинал злиться... и... ну, он всегда был немного взрывным по темпераменту, когда сердился, проще говоря, он начал применять физическую силу.

Эллен снова посмотрела на свой стакан. Она не заметила, как сильная рука протянулась к ней по столу, но почувствовала, как он оттягивает рукав ее свитера. Палец прикасался к каждой отметине, к каждому шраму на ее руке. Она знала, о чем он молча спрашивает. Гнев и стыд тугим узлом скрутились в желудке. Не гнев на Донована за то, что он спросил, а гнев на саму себя за то, что это произошло. За то, что она не сбежала еще раньше. Стыд признаться кому-то, что она была трусихой. Какой же жалкой сделал ее Тоби. Слеза дрогнула на ресницах и медленно сбежала по щеке.

Донован вытер слезу большим пальцем, его ладонь бережно погладила бледное лицо. Он задержал руку на мгновение, и Эллен почувствовала, что тянется к нему, черпая от него силу. Когда она глубоко вздохнула, мужчина убрал ладонь, но только лишь для того, чтобы взять ее за руки.

— Разве никто ничего не говорил? Не замечал, что он с тобой сделал?

— Он был очень умным. Не делал ничего такого, что можно было бы легко заметить. Всегда выбирал места, которые я могла бы скрыть. Ребра. Верхняя часть бедер. Спина. Руки.

— Но эти шрамы не просто от тяжелой руки.

Эллен закрыла глаза, отчаянно пытаясь сдержать слезы, которые угрожали прорвать плотину и ручьем сбежать по лицу. Прошло несколько минут, прежде чем она стала настолько уверена в себе, что смогла продолжить рассказ:

— Семья, в которой я работала, в тот вечер была приглашена на ужин, и они вернулись поздно. Муж хозяйки подбросил меня до дома. Я ничего такого не подумала. Это лишь означало, что я вернусь быстрее, чем на автобусе, или пытаясь поймать такси. Но Тоби увидел все по-своему. Он обвинил меня в том, что я завела интрижку с этим мужчиной или, по крайней мере, заигрывала с ним. Он решил, что мне необходимо постоянное напоминание, чтобы я не флиртовала ни с кем в будущем. И моя рука превратилась в хорошую пепельницу. Я уверена, он начал курить просто, чтобы делать мне больно. — Слезы все-таки покатились рекой из ее глаз, намочив щеки и капая на стол.

Донован вынул из кармана второй чистый платок:

— Я закажу еще выпить. Никуда не уходи.

Эллен была рада нескольким минутам, необходимым для того, чтобы успокоиться. Она заметила, что бармен бросил на них осторожный взгляд. Несомненно, он думал, что это встреча двух любовников или что-то в этом роде. Любовное увлечение... мысль о ней и Доноване как о любовниках заставила ее почувствовать себя странно обеспокоенной, но и счастливой одновременно. О, ей нельзя даже думать о том, чтобы быть увлеченной кем бы то ни было. И, если бы это был кто-то другой, кроме Донована, она была уверена, что подобная мысль даже и не возникла бы в ее сознании.

— Вот так, — сказал Донован, возвращаясь с двумя коктейлями и ставя их на стол. — Ты в порядке?

— Да, со мной все хорошо. Извини за слезы. Я не хотела расстраиваться, просто никому еще не говорила об этом. Даже не знаю, откуда взялись все эти эмоции.

— Тебе пришлось пройти через ад, — сказал Донован. — Такая эмоциональная реакция вовсе неудивительна. — Он пару раз провел пальцем по столу, прежде чем снова заговорил:

— Что насчет твоей семьи? Ты когда-нибудь говорила с ними о том, что происходит?

Эллен покачала головой:

— У меня не самые радужные отношения с отцом. Мы иногда общаемся по телефону и редко встречаемся. Только на Рождество и дни рождения, дни рождения его детей. Мне нравится дарить моим сводным брату и сестрам маленькие подарки. Мы не обсуждали мою жизнь ни поверхностно, ни тем более детально.

— Тоби пытался связаться с ним, чтобы узнать, где ты находишься?

Эллен уже думала об этом. Она снова покачала головой:

— Нет. Он всего дважды встречался с моим отцом, и встречи были краткими. Оглядываясь назад, теперь можно сказать, что он чувствовал угрозу со стороны папы. У него была потенциальная возможность как-то повлиять на меня. Это было бы вне контроля Тоби, что ему вряд ли понравилось.

— А твои друзья? У тебя ведь были друзья. Они знают, где ты сейчас? Ты поддерживаешь связь с кем-то из них?

— Только Кейт знает, где я. Я дружу с ней много лет. Она осталась рядом со мной, хотя не переносит Тоби. Все мои другие друзья ушли. Он всячески портил им настроение, когда они приходили ко мне, и усложнял мне жизнь, если я виделась с ними. — Ей было так стыдно говорить об этом вслух. — Я часто встречалась с Кейт втайне от него.

— Как думаешь, он мог убедить Кейт сказать ему, где ты находишься?

— Нет. Она не скажет ему. Абсолютно точно.

— Это просто первая мысль, которая пришла мне в голову, пока мы разговаривали. — И снова он взял ее за руки. — Как ты думаешь, могло бы такое случиться?

Тепло его рук было обнадеживающим. Это было так правильно. Она чувствовала облегчение. Эллен смотрела на лицо Донована, пытаясь оценить его истинные чувства. Но он не выглядел рассерженным на нее. И его действия, конечно, не были похожи на поступки мужчины с опасным взрывным темпераментом. Была ли это жалость? Она этого не хотела. Нет, ей не нужна жалость, но, может быть, сочувствие, понимание, сострадание, но только не жалость.