– Берегись снега Лууч. Берегись снега.

Я прижал её сильнее, чтобы она не говорила внеплановые речи. Я ожидал услышать, как она начнет смеяться и закрывать мне глаза ладошками. Как было когда то. Она действительно закрыла мне глаза, а когда убрала ладони, я увидел тусклый свет и услышал отчетливо её смех. Хоть я уже проснулся, звонкий весёлый смех её застыл у меня в ушах. Свет шёл сквозь плед на моём лице. Легко встав, я огляделся. Сумеречно и холодно. Проспал до утра. Где же мы, уже приехали? Я выглянул в окно, вокруг меня везде лежал снег. Белый ровный снег. Из-за большого обилия заснеженных молодых и старых, елей и сосен, я не видел дальше двадцати шагов. Белая стена, вперемежку с хвойными ветками и редкими замерзшими чёрными кустарниками преграждала обзор, с двух сторон дороги.

Я вышел на улицу, прямо с клетчатым пледом на плечах. Небо серое, плотно затянуто облаками. В летнем самохвате и сапогах, стоять на дороге было весьма холодно. Я обошел карету вокруг, но не нашёл никаких следов. Кроме своих, когда замкнул круг. Идя мимо лошадей, я хотел погладить одну из них по морде, поправить ей длинную смолянистую чёлку, лежащую на глазах. Когда я протянул руку к одной из них, она привстала на дыбы и заржала так враждебно, что я отскочил. Извозчика нигде не было. Позади нас были две ровные глубокие полоски в снегу. От колес кареты. Они были достаточно высокими, чтобы не тонуть в снегу, хоть на моей исторической родине, такое не практиковалось, при таком большом уровне снега. Между углублениями от колёс, отчётливо различались, ровные углубления от копыт тройки вороных лошадей.

– Чтобы это всё могло значить друзья мои? – заговорил я с лошадьми и принялся наглаживать подбородок.

Кучера нет. Следов его тоже нет. В пути он что-ли затерялся? А лошади по инерции пробежались вперед, не заметив потери хозяина, а потом устали и встали. Эти не устанут, видно по ним, с них станется ещё пару дней бежать. Тогда почему встали? Стало быть, выучка у них такая. Так не пойдёт. Надо вернуться и найти потерянного кучера.

– Слышите? уважаемые лошади! Так не пойдёт. Мы сейчас вернёмся и отыщем вашего хозяина, – на этом напутствии я вскарабкался по лесенке, на место кучера.

Взял поводья, слегка дернул. Лошади никак не прореагировали. Дёрнул сильнее, ноль внимания. За мной, на сиденье, висел кнут. Им я не стал пользоваться из морально этических соображений. В силу любви к животным. Я решил сменить тон.

– Ну же, родимые. Нам надо спасти вашего хозяина. Он сейчас лежит, где-нибудь в снегу, со сломанной ногой, или веткой в груди. Замерзает, ждёт, когда мы явимся за ним. Пошли мои хорошие, – казалось, они к чему-то прислушиваются, поводя ушами в разные стороны, но только не ко мне.

Послышался тихий шелест и глухой хруст мягкого снега. За окном примерно нулевая температура, потому можно по снежному покрову, можно ходить почти бесшумно. Шаги тонут, гасят с собой все звуки. Я натянул поводья сильнее. Ожидая сопротивления, слегка подергал. Поводья натянулись, и карета пришла в движение. Вороные сдвинулись с мёртвой точки, перешли на лёгкую рысь. Теперь донёсся отчётливый скрежет когтей по камню. Я даже схватился за рукоять кинжала. Напряжение растет сильнее и быстрее с каждой секундой, когда не знаешь чего ждать.

– Вот и хорошо, родимые. Только нам с вами в обратную сторону, – нехотя сказал я им, останавливаться, а тем более возвращаться, мне совсем не хотелось

Я стал стопорить поводья, но они абсолютно не слушались моих бессловных команд. Напротив набрали скорость, а через пару минут остановились. За поворотом, рядом с огромными валунами, обрушившимися справа, стоял кучер. Было видно, что он расчистил нам путь. Он убирал последний камень с дороги. По величине он был с дикую козу. Глядя на то, как он легко и ловко его приподнял, а потом закинул в груду других таких же, и даже в пару раз больших размером камней, я не вольно, шумно выдохнул. В этот момент кучер посмотрел на меня. Из-за высокого воротника я не увидел его лица, а из-за низко надвинутой шляпы – глаз. Представляю, какой не дюжей физической силой он обладал, раз играючи раскидал в одиночку весь завал. Он указал мне пальцем на карету. Всё верно, мое место там, а его здесь. Я быстро вернулся обратно и закутался в меха. Здесь действительно уютнее.

Карета тронулась, и мы поехали дальше. Был обвал, значит мы в горах. Обводя глазами место бывшего обвала, я вновь не смог найти следов кучера. Эта мысль насторожила меня. Я ведь видел его там, видел, как он ходил. Но почему не было ни единого следа? Продолжая наблюдать за окном лес, я заметил редкие парные жёлтые глаза. Волков я не боялся. Приходилось с ними встречаться весьма часто, за пределами Малахони. С Головусом и с его дочерью, и с ХайСыл, и в одиночку. С ними можно было договориться. Однако это были не волки. Одна тварь подобралась ближе, и я заметил, что её зрачки располагались горизонтально. А огромные глазные яблоки имеют скорее оранжевый цвет. Холодок забрался мне под самохват, а потом внутрь груди. Я бы запер двери, но на них не было замков. Тогда я достал ремень с походной сумки и обвязал им две ручки между собой, чтобы с наружи их нельзя было открыть.

Я обернулся назад, они преследовали нас. Не быстро, с нашей скоростью. Бежали промеж деревьев и почти не роняли снега с ветвей. Голову одного я успел смутно рассмотреть, когда он мелькнул неосторожно близко рядом с каретой. Неосторожно близко, потому что я мог, в любой момент поразить его выстрелом из рогатки. На его волосатой голове, были длинные острые уши, редкие длинные клыки свисали из под чёрных губ. Хорошо, что извозчик не пропал. Очевидно, они хотели напасть, но не решались.

Блеск глаз из сгущающейся темноты, вскоре мне надоел. Я перестал обращать на них внимание. Темнеет, следовательно, я проспал всю ночь, утро и день. Сонное настроение одолело меня. С чего бы вдруг, может взаправду, болен я? Решив не углубляться в эту тему и вообще не придавать ей значения, я принялся рассматривать открывающиеся виды. Карета пошла вверх. Наклоняясь все резче и резче. С такими успехами, мы скоро вертикально вверх будем ехать. Виды на горные заснеженные дали были потрясающими. К нам шла чёрная туча, закрывая собой весь горизонт. Она несла метель. Луна спряталась. Мощный ветер настиг нас. Мгла застлала все вокруг. Огромные хлопья, густыми массами низвергались с неба. Норовили засыпать и без того, заснеженную выше некуда дорогу. Мерцающий фонарик, над дверью шатался так сильно, что я думал, мы его потеряем. Но нет, он даже не потух. Скорее напротив, он светил ярче, с наступлением тьмы, освещая теплым жёлто-оранжевым светом, беснующиеся хороводы снежинок. Твари пропали из виду. У всего есть положительная сторона.

Впереди замаячили редкие огни. Мы приближались. Дорога выровнялась. Высокие столбы, часто уставленные вокруг каменной крепости, горели настоящим огнём. Освещая всё вокруг. Наш единственный источник света померк на их фоне, на первых же подъездах. Нас встретили зажжёнными огнями у ворот и протяжным, низким трубным гулом. Мы приблизились, горнист повторил сигнал. Высокие, обитые толстым, кованым железом ворота, открылись. Карета въехала внутрь, развернулась и остановилась. Я развязал двери и открыл одну, сбив сугроб с приступка и ступенек. Спустился, осмотрелся. Кучер не спешил следовать за мной. Снег под ногами сразу стал таять. Внутри крепости было немного теплее. Около десяти градусов, не больше. На стенах, в факелах чадил огонь. Меня встретил высокий мужчина в длинной багровой хламиде. Лицо у него было вполне обычное, а голову и глаза покрывал чёрный платок. Он был умело, намотан в несколько слоев, закрывая глаза. Он дал мне знак рукой, чтобы я следовал за ним.

Следуя запутанными для непосвящённого тоннелями, я осматривал все в подробностях. Провожатый шёл не быстро. Факелы горели ярко, но не коптили. Скорее всего, пропитаны маслом. Звук пламени, перемешивался с эхом наших шагов. Постоянная капель, идущая с потолка и стен, сливалась в ручейки. В целом вода отводилась через специальные желоба, выточенные в камне. Потолки из тёсаного камня, сменились на естественные пещеры. Значит, крепость примыкала к горе, а не просто стояла особняком. В ночную метель, этого было не понять. Освещение закончилось. Провожатый снял со стены последний факел и вручил мне. Сам пошёл впереди, без факела.