Городское общество представлено людьми различных профессий, занятых строительным, портняжным делом. Были развиты такие профессии, как врач – общего профиля и хирург, – художник, трактирщик, мясник и т. д.
Находки, сделанные в процессе археологических раскопок, раскрывают удивительные особенности жизни кыпчаков. Например, металлические части предметов, сохранившиеся чуть ли не в первозданном виде: железные удила и стремена, подпружные пряжки, железные наконечники стрел, сабельные клинки, небольшие железные ножики и огнива.
У кыпчаков было неплохо налажено кузнечное производство со своими традиционно степными приёмами, особенным стилем степняка. Из кузни в кузню, как убедились археологи, по степи быстро распространялись нововведения: большая искривлённость сабель, простые арочные стремена, удила с большими плоскими кольцами и т. д. И все это подтверждается археологическими находками. Очевидно, разбросанные по степи мастера-кузнецы были довольно тесно связаны друг с другом.
Помимо железных вещей, изготавливали берестяные и кожаные колчаны (железными «скобками»), костяные накладки-петли для берестяных колчанов, костяные накладки на лук и костяные «петли» для конских пут. Тщательность отделки предметов, судя по шлифовке поверхности кости, свидетельствует о том, что работали специалисты высокого класса.
О высоком уровне организации производства говорит специализация труда. Одни клеили луки, другие – колчаны, третьи были косторезами. Были среди них и мастера-седельники, передававшие свои навыки последующим поколениям вплоть до наших дней. Изготовление седла требовало специальных навыков и знаний, и этому делу обучали, готовили специалистов. Сбрую для своего коня мог сшить каждый, приобретя у кузнеца удила и соединительные кольца, и считалось позором не владеть этим навыком. А вот сложные украшения сбруйных наборов дорогими бляхами делали, несомненно, специалисты-шорники.
О развитии ювелирного искусства говорят разнообразные женские украшения: женщины-кыпчачки носили своеобразный головной убор, характерные серьги и нагрудные украшения. Археологи подчёркивают, что они неизвестны ни на Руси, ни в Грузии, ни в Византии, ни в крымских городах. Очевидно, их изготовляли степные мастера-ювелиры, редкие из которых продолжали заниматься ювелирным творчеством вплоть до середины XX века.
Как мы видим, есть все основания говорить о существовании в половецко-кыпчакском обществе довольно развитой ремесленной прослойки. Одни из ремесленников предпочитали сидеть в становищах и городах, другие могли быть бродячими, преходящими из становища в становище в поисках заказов. Благо для этого был широко развит гужевой транспорт. Такими бродячими мастерами были также многочисленные скульпторы, изготовлявшие по заказам кыпчаков каменные изваяния. Это было налаженное сложное дело, включавшее знания, навыки и талант архитектора, камнереза и скульптора.
Таким образом, совершенно отчётливо видно, что кыпчаки как народ-скотовод вовсе не являлись отсталыми по сравнению с тем народом, который якобы занимался исключительно земледелием.
Историческая правда состоит в том, что кыпчаки, как «кочевой народ», технологию разведения животных довели до очень высокого уровня и, сочетая её в то же время с земледелием, в XII–XIII вв. являлись высокоразвитым народом, который, правда, пока ещё не делился на городских и сельских жителей. Однако отдельные категории населения, в зависимости от определённого цикла специфических процессов в животноводстве как способе производства материальных благ, в соответствующие сезоны периодически меняли городской образ жизни на сельский. Причём ремесленничество в городах и технология переработки животного сырья были настолько сильно развиты, что это позволяло на длительное время и на большие расстояния уезжать из городов, перегоняя скот с одного пастбища на другое в прекрасно оборудованных кибитках на колёсиках. А также позволяло жить, в зависимости от времени года, в сборочных войлочных кибитках, не испытывая недостатка ни в чём. При этом такие переносные жилища летом спасали своих обитателей от палящей жары, а зимой при суровых морозах сохраняли вполне сносную тёплую температуру. Причём обитатели кибиток зимой на ночь укрывались, как подобает цивилизованным людям, одеялами из овечьего или верблюжьего меха, предварительно раздевшись.
Население, которое жило в городах Кыпчакского ханства, ежедневно и беспрерывно получало как продукцию, так и иное сырьё животного и неживотного характера, необходимое для обустройства жизни в городах, а также сырьё для кожевенной и ткацкой промышленности.
Следовательно, богатый и многообразный, усложнённый образ жизни кыпчаков, обусловленный характером многогранного материального производства, сильно недооценивают. Кочевничество становится всего лишь дополнительным производством там, где скотоводство является ведущей отраслью.
Вместе с тем именно животноводство и обеспечивало экономический подъём, который, в свою очередь, стимулировал в качестве экономического фактора объединительные процессы в государстве кыпчаков.
Это было время, когда на волне объединительных процессов на политическую арену выдвинулись наиболее влиятельные представители как кыпчакской, так и русской знати.
До начала XIII в. трудно определить явных лидеров с обеих сторон, претендующих на роль объединителя. В русской историографии распространено мнение о Владимире Мономахе, который выделялся впечатляющей дерзостью и организаторскими способностями. Ему доводилось организовывать частые походы против половцев-кыпчаков и нередко отражать нападения со стороны последних. Однако есть версия, что он отличался известной горячностью, и это помешало ему в период упадка Киевской Руси сыграть роль собирателя земель.
После Мономаха представители знати Киева и восточных земель Галицкой Руси, выступая с вполне конкретными претензиями на власть, всё же не были готовы к союзу друг с другом. На то имелись вполне веские причины. С момента принятия, а вернее, насаждения христианства князем Владимиром на западных территориях Руси русский народ переживал один из самых драматичных периодов. Русь была расколота на христиан – последователей государственной религии, объявленной князем Владимиром, – и староверов, придерживавшихся большей частью принципов своей традиционной религии – ведической, которую, равно как и тангрианство (тенгрианство), считают языческой.
Солтан Котен, обладавший сакральными (ведическими) знаниями, с присущей ему дальновидностью уже успел собрать вокруг своей орды всех западных кыпчаков и православных русских князей и пользовался огромным уважением у населения. Вдобавок популярный русский князь Мстислав был зятем солтана Котена, что давало дополнительный плюс позиции хана и перед русскими феодалами. Надо сказать, что солтан Котен стал активно развивать инициативу по объединению, умело пользуясь разногласиями между ведическими русскими князьями и новоявленными христианами.
Начиная с 1202 года Котен предпринял реальные шаги, чтобы верховодить самому, и подстрекал к агрессии против Галича киевского князя – Владимира. Да и сам не раз вместе с отрядом своего кыпчакского сподвижника Самогура и в союзе с Киевом совершал походы на Галич.
Князь Даниил был непримиримым врагом Котена. В нём он видел главного своего соперника. Западные русские земли находились под властью Галицкого князя, и тот пытался, опираясь на помощь католиков Венгрии и Литвы, подчинить себе оставшуюся часть русских земель и всю половецкую степь. Солтан Котен тем временем уже стал признанным правителем всего Кыпчак эля и восточных русских земель. Его активно поддерживал князь Мстислав, породнившийся с ним, и, будучи его зятем, как само собой разумеющееся признавал верховенство своего тестя. За ними пошли многие влиятельные русские князья восточной части Руси.
Даниилу и Мстиславу противостояла та часть русского населения, которая, несмотря на крещение Руси в 988 году, в основной своей массе ещё продолжала придерживаться ведической религии. И то, что Галицкий князь Даниил находился под влиянием католического Папы, который собирался короновать его в короли, для ведической Руси было совершенно неприемлемо. Разумеется, князь Даниил был отвергнут ведической частью русского населения. Эта часть, в свою очередь, становилась естественными союзниками кыпчаков, исповедующих тангрианство и духовно близких с ведическими русскими.
