Поняв, что теперь он заткнул всех своих слушателей за пояс, Лорни стал дальше искать свою подорожную сумку и походный посох. Они остались лежать в листьях у соседнего дерева. Подойдя к тому самому месту, он нашёл свой посох и нагнулся, чтобы взять его. Когда Лорни приподнялся, то увидел перед собой нуониэля державшего в руках грязную подорожную сумку скитальца.

— Батюшки свет! — воскликнул Лорни, сорвав голос и отпрянув от нуониэля так, что споткнулся и растянулся на мокрой земле, пропитавшейся растаявшим снегом как губка. Крестьяне подняли Лорни на смех.

— Подземные твари! Вертепы! — орал скиталец, отползая от нуониэля, протягивающего ему сумку. — Откуда ты вылез, мужик? Что ж ты локоны-то свои, аль не мыл давно? Поросли все!

— Хорош, нечего сказать! — смеялся Мот. — Расскажи нам ещё разок, про тех сказочных тварей, которых ты повидал в лесу!

Снова все засмеялись. Лорни к этому моменту смекнул, что это невиданное им ранее существо заодно с пришлыми. Он перестал барахтаться в грязи и поднялся на ноги.

— Я видел! — ответил он, сбивая руками грязь со штанов и с опаской поглядывая на нуониэля.

— Пой, пой! — отозвался Навой. — Слышали. И про тварей, и про Йоки.

— Это всё правда! — чуть не плача от отчаяния, настаивал на своём Лорни. — И Скол правда, и тварь тоже правда, и Йоки я не трогал!

Закичу стало совсем жаль нерадивого странника, и он подвёл его к костру, усадив на своё место. Крестьяне продолжали смеяться над Лорни, а он, в свою очередь, выкрикивал им дрожащим голосом оправдания, оглядываясь то и дело на нуониэля. Тут вернулись Вандегриф с Ломпатри и Воськой.

— Что за шум, а драки нет? — звучно спросил Вандегриф.

— А вы разрешите сызнова, господин рыцарь, мы быстро драку затеем, — ответил ему Навой. — Благо, есть кого уму-разуму учить.

— Ты это брось! — рявкнул на него Вандегриф. — Сворачивайте посиделки и в путь.

Крестьяне снялись со своих мест, и пошли скручивать лежанки да собирать прочие вещи. Ломпатри и Вандегриф присели у костра. Воська тут же захлопотал вокруг них, подавая чашки и снедь. Нуониэль подал грязную сумку Лорни и отошёл от костра к коням. Ломпатри тайком наблюдал за тем, куда идёт нуониэль, но вскоре потерял его из виду. Это его обеспокоило. После того, что он сказал в палатке, нуониэль мог и не вернуться к лагерю, спрятавшись в лесу.

— Ну что же, дорогой наш скиталец, — начал Ломпатри, принимаясь за свою трапезу. — Давай отпразднуем этой мерзкой брагой твоё второе рождение и узнаем о твоих намерениях. И предлагаю тебе не забывать нашего благородства, когда будешь более подробно рассказывать о том, что же ты на самом деле тут делаешь.

Лорни лишь краем уха слушал речь Ломпатри. Он прижимал к груди свою грязную сумку и беспрестанно поглядывал по сторонам, опасаясь, что на него вот-вот кинется это странное существо, которое он увидел первый раз в жизни. Закич заметил, что парень жутко переживает, и вручил ему кружку тёплого компота из ягод, который сварил Воська. Уже после первого глотка страх отступил и Лорни стал меньше оглядываться на деревья за своей спиной.

— Я давно тут живу, — начал Лорни, делая небольшие глотки компота, обжигавшего губы, но быстро остывавшего на морозном воздухе. — Разбойники знают меня, но я стараюсь не попадаться им на глаза. У меня есть тут своя землянка. На восход, не более двух дней пути, если не торопиться. Одна шайка любит ночевать у меня, когда проходит через здешние земли. Но это не те парни, которых вы ищете.

— А кто сказал, что мы кого-то ищем? — спросил Вандегриф.

— Погоди, — остановил Ломпатри своего друга. — Расскажи, скиталец, с чего это вдруг одна шайка разбойников отлична от какой-либо другой шайки?

— Как у вас всё просто, господин рыцарь! — усмехнулся Лорни, и ещё раз оглянулся на деревья. — Не все ведь люди одного поля ягоды.

— Есть люди, а есть отребье! — резко заявил Ломпатри.

— Как же так-то, добрый господин рыцарь? — спокойно отвечал Лорни возмутившемуся собеседнику.

— А вот так, скиталец, — сказал Ломпатри. — Есть рвань, что живёт грабежом и презирает труд, а есть праведные люди, платящие налоги да соблюдающие законы той земли, откуда они родом. Если люди в поле урожай собирают — это люди. А если они бродят по лесам, когда полевые работы в разгаре — они отребье.

— Положим так, господин рыцарь. Но не законы ли говорят, что каждого человека судить надо особливо, даже если пойман он вкупе с прочими при злодеянии? К тому же, не поймите меня неправильно, господин рыцарь, но ведь вы, как я посмотрю, принадлежите к знатному роду, а всё же находитесь нынче в этих самых лесах, а не в добром замке. И следует ли из этого заключить, что вы не рыцарь?

Вандегриф схватился за свой меч, но Ломпатри успел остановить черноволосого рыцаря.

— Я на тебя не в обиде, — сказал Ломпатри, уже совсем спокойным тоном. — Вижу, что ты даровит, хоть и молод. Грамоте не обучен?

— А как же без грамоты? Судьба распорядилась так, что жил в нашей деревне звездочёт, а я попал к нему в обучение.

— Вот это дела! — удивился Закич. — Ученик самого Мирафима!

Ломпатри глянул на крестьян, медленно собиравших свои пожитки, но внимательно слушавших разговор. Мот, заметивший вопросительный взгляд командира, кивнул, подтверждая, что малец говорит правду.

— Складно судишь, — заметил Ломпатри. — Я такое в людях сразу вижу. Полезное свойство.

— Скажи, хожалый, — бесцеремонно встряв в разговор, начал Закич, подсаживаясь к Лорни с новой порцией компота и куском хлеба на обуглившейся хворостинке, — а не слыхал ли ты об книге одной мирафимовой о солнечных лучах?

— Подземные твари! — взорвался вдруг Ломпатри. — Снова ты со своей книгой.

— Тебе лучше отсесть от него! — засмеялся Вандегриф, обращаясь к Лорни. — Последний парень, с которым Закич завёл разговор об этой книге, попал в скверную переделку! Драка вышла на славу!

— Помяли тогда кое-кому бока! — послышался со стороны крестьян весёлый голос Мота.

— Зря расспрашиваете его, — буркнул Навой, завязывающий свою собранную лежанку. — Этот всё равно набрешет.

— Всё! — прикрикнул на крестьян Ломпатри. — Хватит уже надоедать мне с этой книгой!

— Я знаю про неё, — неожиданно сказал Лорни.

Все замерли. Повисла тишина. Слышались только треск догоравшего костра и фырканье лошадей.

— Вот опять брешет, — расстроился Навой. — И паренька Скол убил. И с бандитами он не якшается. А теперь вот ещё и книжки читал! Зря вы его отпустили, господин Ломпатри.

Лорни аккуратно поставил кружку с компотом на землю и вскочил, как угорелый, прижимая к груди свою сумку.

— Ах, вот вы как! — едко заговорил он, обращаясь к крестьянам. — Изжить меня со свету захотели!

— Это уже слишком, Закич, — устало возмутился Ломпатри. — Каждый раз, когда ты заводишь разговор о своих книгах, случаются нелепости.

— Господин рыцарь, — начал Лорни.

— Нет! — оборвал его Ломпатри и погрозил кулаком сначала Лорни, а потом Закичу. Среди крестьян послышались ухмылки и ворчания. «Опять выкрутился», — сказал кто-то из них, вероятно о Лорни. Но паренёк-скиталец не сел обратно к костру. Он развязал свою грязную сумку и аккуратно достал оттуда что-то тяжёлое, завёрнутое в тонкие шкуры. Лорни разложил сумку на сырой земле и положил сверху этот кулёк. Когда он стал разворачивать то, что было в тонких шкурах, крестьяне и Закич с Воськой уже глядели ему через плечо. Вандегриф и Ломпатри оставались на своих местах, но пытались сквозь язычки пламени и лёгкий дымок разглядеть то, что делал этот человек.

— Эка оно как! — почесав затылок, сказал Еленя, когда кулёк был развёрнут.

— Гляди-ка! Не набрехал! — удивлённо заявил Навой. — И впрямь книга!

— Читать книги — это то же самое, что запускать себе в голову червей: они едят твои мозги, а ты становишься полоумным; говоришь странные вещи, совершаешь странные поступки, — заворчал Мот, глядя на всеобщее восхищение.

— Руки! Руки, — прикрикнул Лорин на Молнезара и Закича, которые уже тянулись потрогать тёмно-красный кожаный переплёт толстого тома.