Она посмотрела на него с робким сомнением. Потупилась и сказала: - Ща карболене... пропиллазу не запрограммируешь... -и тут же добавила радостно:-Хотя, можно поставить усилитель Клапки-Федорова...
Он тоже обрадовался: - Конечно! - сказал он. - И пустить токи в релаксации...
- И программу записать на пленку, - добавила она.
Они исчерпали тему и говорить опять стало не о чем.
Он долго и мучительно раздумывал и наконец спросил : - Ты что делала вчера?
Она оживилась.
- Вечером, в двадцать ноль-пять ходила в зал концертов цвето-музыки. Играли желто-розовую симфонию в инфра-красном ключе Саввы Ременкина.
- Хорошо?
- Не знаю... Видимо, у меня спектр зрения сдвинут в сторону фиолетового восприятия, за четыреста миллимикрон... Я ничего не поняла. Люди вокруг улыбались, а мне было грустно... Я думала, что ты придешь.
Он заволновался.
- Я хотел... только задержался. В лаборатории установили новый диполятор, и вчера мы свертывали пространство.
- Почему вы свертывали его вечером?
- Мы начали днем, свернули почти кубометр, а потом в диполяторе лопнул мезодатчик и мы никак не могли раскрутить пространство обратно.
- Оставили бы так.
- Ты же знаешь, что пространство держать свернутым нельзя. Может произойти временной парадокс.
- Пусть происходит.
- Что ты! Потеряется целый кубометр...
- Подумаешь, один кубометр у бесконечности. Никто бы и не заметил.
- Конечно, никто бы не заметил. Только наш профессор заявил, что мы не имеем права так бесхозяйственно обращаться с бесконечностью. Пришлось раскручивать пространство вручную, вот мы и крутили до вечера. Хорошо, что потом Бинель нашла в утиле старый мезодатчик.
- Значит, Бинель тоже... раскручивала...
- Разумеется. Она же наш мезопрограммист.
- Так я и знала...
- Послушай... ты не права. Мы с ней работаем вместе и только...
Она отвернулась. Он беспокойно задвигался на скамейке.
- Я же тебе верю... - сказал он. - Я не спрашиваю, с кем ты тогда была в автомате. Что это за молодой человек?
- Это... это не молодой человек. Это мой отец.
. - Вот как? Я думал, у тебя нет отца.
- Он недавно вернулся из экспедиции к Большой Медведице.
- Сколько же времени его не было?
- Восемнадцать земных лет.
- Он такой молодой.
- Они летели на субсветовой скорости. Сейчас он моложе меня на один год.
Легкий, но холодный ветерок - настоящий, далекий гость с семидесятой параллели - проник за деревья, зашелестел искусственными листьями.
На ней было легкое платье без рукавов. Она невольно поежилась.
- Тебе холодно?
- Немножко. Мама говорит, что у меня плохо усваивается витамин группы "В", поэтому нечетко работает центр теплорегуляции, и я мерзну чаще других.
Он продолжал беспокоиться.
- На самом деле, холодный ветер. Не понимаю, почему здесь не устроили би-поле над скамейками, для микроклимата.
- Вероятно, много потребуется энергии.
- Подумаешь, над каждой скамейкой полусфера в десять квадратов. По восемь на десять в пятой джоулей на квадрат.
- Ты забываешь про деревья, их тоже придется накрывать би-полем.
Тут он наконец вспомнил про свою куртку. Снял ее, накинул на ее плечи.
- Спасибо,- сказала она.- А ты?
- Мне не холодно.
Но он подвинулся ближе, она прижалась к его плечу, и они закрылись вместе одной полой и притихли.
Ее щека коснулась его щеки. Время остановилось для него, как останавливалось оно в днполяторе, когда свертывали пространство. Ему хотелось сидеть так вечно...
Она думала о другом и спросила: - Ты меня любишь?
- Что? - переспросил он.- Ах, ты в том смысле?.. Кажется, люблю.
- Почему - кажется?
Он замялся.
- Ну... это слово, как я помню, выражает общее состояние...
Она нетерпеливо завозилась у его плеча.
- Вот и вырази свое общее состояние.
- Я не знаю, как сказать.
- Ты же читаешь художественную литературу.
- Там нет таких слов. Разве только в старинных романах. Но кто же сейчас говорит теми словами.
Она вздохнула легонько.
- Старинными словами тебе говорить не хочется. А своих у тебя нет. Мне так захотелось, чтобы ты сказал какие-нибудь старые слова.
- Зачем?
- Не знаю,- сказала она грустно.- Наверное, такие слова приятно слышать...
Он разволновался, задвигался, растерянно поморгал.
- Хорошо! Я скажу. Подожди, сейчас...- он помедлил, потом заговорил быстро и сбивчиво: - Мне всегда скучно без тебя... всегда трудно без тебя... Я всегда хочу тебя видеть. Я, кажется...
- Кажется...
- Нет, просто... я не хочу без тебя жить!.. Хорошо?
- Хорошо,- сказала она и улыбнулась чуть. - Почти так же, как у Диккенса...
Незаметные в темноте, по соседней аллее прошли два робота.
РТ-120 шагал методично и размеренно, каждый шаг его был равен метру и делал он один шаг в секунду.
ЭФА-3 была ниже его, зато ножки ее двигались быстрее, и она не отставала от своего спутника.
Она остановилась первая.
Повернула в сторону сидящих на скамейке хорошенькие решетчатые ушки очень похожие на кухонные шумовки, но ничего не поняла.
- Ты слышишь, что они говорят?
Слуховые локаторы РТ-120 были несравнимо чувствительнее. Он отрегулировал усиление и без труда разобрал все слова.
- Он сказал, что, кажется, любит ее. Что такое "любит", ты не знаешь?
- Конечно, знаю, - ответила ЭФА-3.
- Объясни мне.
- Ты не поймешь.
- Я попробую понять.
РТ-120 подключил к киберлогике схему сложных понятий. Он еще ни разу ею не пользовался, и схема работала нечетко. Тогда он увеличил напряжение питания. На предохранителе защелкали голубые искорки.
Запахло озоном и изоляцией.
- Ну тебя! - сказала ЭФА-3.- Выключись, а то сгоришь. Я прочитала про. любовь в справочнике.
- И поняла?
- Поняла. Почти все...- ЭФА-3 пощелкала переключателями эмоции, просто так, без надобности.Что они ещеговорят?
РТ-120 прислушался.
- Он сказал, что не хочет без нее жить. Как это так?
- Помолчи! - тихо сказала ЭФА-3.- А что он делает?
РТ-120 включил инфракрасные видеоанализаторы.
- Он обхватил ее руками за плечи, будто она падает.
- Как интересно! - сказала ЭФА-3.- Покажи, как он это сделал.
РТ-120 обхватил ЭФА-3 стальными руками, - Тише, тише! - воскликнула ЭФА-3.- Отпусти, сейчас же.
