Тем более что и австралийцы с новозеландцами, и южноафриканцы с родезийцами сейчас были не в самых добрых отношениях с американцами, поскольку обе стороны постоянно и публично обвиняли друг друга в «предательстве и неблагодарности».

Ну а далее один из наших фигурантов (а судя по описаниям и сделанным явно скрытой камерой плохим фото, это был плешивый мужичонка с неприятной рожей, которого я знал под именем Хуго Кофоеда) почему-то объявился именно во Франции, после трёх с лишним лет «лежания на дне». И чего ему, спрашивается, дальше не лежалось – хрен его разберёт…

Имевшая в таких делах немалый опыт Клаудия решила, что раз наш фигурант собирался попробовать первый вариант, скорее всего, он с «товарищами по несчастью» затихарился где-то в Западной Европе или, на худой конец, в Африке или на Ближнем Востоке (правда, второе или третье она считала маловероятным).

Это предположение было логичным, поскольку в советской зоне влияния, в Юго-Восточной Азии или Индии фигурантам вряд ли удалось бы сколько-нибудь надёжно спрятаться, а если допустить, что их «берлога» находилась где-нибудь, скажем, в Австралии, Новой Зеландии или Южной Америке, появление одного из фигурантов во Франции выглядело, мягко говоря, странновато.

Ну а раз наш «друг» вдруг всплыл именно там, где всплыл, он, судя по всему, собирался выправить себе (а может быть, и не только себе, а всей своей сховавшейся компашке) какие-нибудь внушающие доверие документы и уйти с ними в Штаты через Португалию.

Проведённая Клавиными людьми разработка показала, что снабдить его документами, видимо, должны были вышедшие с ним на контакт американцы, поскольку ни к кому из промышлявших этим местных дельцов интересующее нас лицо не обращалось.

Товарищ Кофоед, очень возможно, и был неплохим конспиратором, но в итоге всё равно «засветился», хотя виноват в этом был не он сам.

Его, причём совершенно по-глупому, «засветили» пришедшие к нему на встречу американцы.

Как мне объяснила Клава, у которой были какие-то довольно тесные связи с как минимум местной полицией и пограничной охраной, из-за двухсторонних договоров с русскими американских шпионов во Франции сейчас старались выявлять в первую очередь. После чего их обычно без лишних проволочек сдавали с рук на руки соответствующим службам ОВД.

В общем, внимание французских силовиков привлекли трое весьма подозрительных типов, недавно появившихся в Париже. Они прилетели во Францию из Южной Америки через Азорские острова и Лиссабон.

Паспорта у этой троицы были парагвайские, что при откровенно англосаксонских рожах, полном незнании испанского и специфических манерах поведения сразу же насторожило правоохранителей. Чуть позднее один дотошный полицейский штымп из «наружки» сумел кратко побеседовать с одним из этой троицы в каком-то парижском кабаке (обычный обмен несколькими дежурными фразами двух бухальщиков у барной стойки) и выяснил, что «парагваец» не знает даже географии «родной страны», поскольку путает её с Уругваем и совершенно не в курсе того факта, что столицей Парагвая является Асунсьон. Таким образом, подозрения в том, что эти трое шпионы или контрабандисты, заметно усилились.

Ну а потом, когда фальшивых парагвайцев уже вовсю пасла по тихой криминальная полиция, один из этой троицы встретился с человеком, очень похожим на интересующего меня Кофоеда. Как я уже говорил, Клава показала мне пару сделанных полицейскими фотографий, по-моему, это был действительно именно он. Только зачем-то очки нацепил, конспиратор хренов…

Дальнейшее уже было делом техники.

Для начала Клаудия попросила своих «полицейских корефанов» пока что категорически не привлекать к делу спецслужбы ОВД (естественно, за это пришлось немного приплатить), поскольку фигурант якобы сбежал, задолжав ей очень крупную сумму. А теперь он, зараза такая, вообще хочет нагло свинтить из Европы, не отдав должок, по которому уже набежали изрядные проценты. Не знаю, поверили ли ей полицейские, но, так или иначе, эту Клавину просьбу они выполнили.

– А почему такая срочность? – резонно удивился я, услышав от Клавы про наш отъезд. – Сидели, понимаешь, две недели и ни черта не делали, а тут вдруг срываемся?

Клаудия сказала, чтобы я заткнулся и не умничал. Её люди, которые стерегли американцев и Кофоеда, имели армейскую радиостанцию и только что во время очередного сеанса связи передали, что наш фигурант, а с ним и три фальшивых португальца пару часов назад неожиданно выехали из Парижа на автомашине, двигаясь на юго-запад. То есть направлялись они явно в сторону побережья. При этом накануне отъезда один из американцев успел побывать в парагвайском консульстве.

– Ладно, – согласился я. – Едем так едем.

– Ты едешь со мной, – уточнила Клава. – Можешь размещаться в моей машине.

Вслед за этим я полез в шкаф за бронежилетом и оружием, а Клава вышла из комнаты и процокала каблуками вниз по лестнице.

Через пять минут я, таща в одной руке бронежилет и рюкзачок с моим небогатым гардеробом, а в другой оба ствола и весь наличный запас патронов, спустился во двор.

Как обычно элегантная, словно фортепьяно, Клаудия стояла возле своего «Астон-Мартина» и о чём-то беседовала с двумя здоровыми парнягами из своей «карманной гвардии». Я поздоровался с ребятишками и попросил её открыть багажник.

И сама хозяйка, и её сотрудники при виде столь вооружённого меня немедленно сделали большие глаза.

– Пулемёт-то тебе зачем? – спросила Клаудия насмешливо-укоризненно. – Думаешь, придётся много стрелять? Да ради бога, не беспокойся ты об этом, мои мальчики всё прекрасно сделают сами!

Однако же багажник открыла. Женщина, а понимает, что без пулемёта в некоторых ситуациях приходит полный кирдык, хоть и не видела «Белого солнца».

– Бережёного бог бережёт, – сказал я, бережно укладывая в тесный багажник ДП, ППШ, брезентовую сумку с магазинами и прочие причиндалы.

Я не стал особенно капать Клаве на мозги ссылками на свой собственный опыт Великой Отечественной, на фронтах которой любая случайная перестрелка могла запросто и мгновенно перерасти в солидный общевойсковой бой с участием танков, артиллерии и миномётов. И я не думаю, что американцы мыслили в этих вопросах менее масштабно, чем битые арийцы.

То есть Клаве и её «мальчикам», конечно, было виднее, но я с самого начала ждал от предстоящей акции какой-нибудь подлянки. В конце концов, нам противостояла не конкурирующая банда, а разведка солидной державы, у которой неизвестно что на уме. Разумеется, танки или авиацию они против нас не пустят, но даже и без всего этого у них в рукаве может найтись достаточно тузов и джокеров…

Между тем Клаудия куда-то ненадолго сходила и вернулась к машине уже с подновлённым макияжем на лице, сумочкой и небольшим чемоданом. А во дворе потихоньку собрались её «бойцы» в количестве восьми рыл. Они стояли и курили на фоне гаража, в предельно пасторальной обстановке, которую усиливали бегавший за курами где-то на заднем плане щенок (то ли немецкая овчарка, то ли просто крупный двортерьер похожего окраса) и пузатый мужик с усами, в полосатом жилете и рубашке с закатанными рукавами, деловито запрягавший в телегу серую лошадь.

Глядя на это сборище рослых мужиков в шляпах (в кепке был только один, и то, видимо, исключительно для разнообразия) и почти одинаковых тёмных костюмах со светлыми сорочками и галстуками модных в этом сезоне расцветок, я долго не мог понять, что же мне всё это напоминает.

А потом неожиданно вспомнил – румынские боевики времён Чаушеску из моего детства.

Ну те, которые про слишком честного, но, увы, беспартийного полицейского комиссара Миклована и его коллегу-коммуниста товарища Романа. Там тоже все поголовно – и бандюки с бегающими глазами, и горбоносые чернявые сыщики – почему-то ходили в шляпах и костюмах.

Бухарест второй половины 1940-х гг. в этих фильмах странным образом сильно напоминал Чикаго времён Аль Капоне (американских фильмов про гангстеров конца 1920-х у нас тогда ещё не показывали), только вместо автоматов Томпсона румынские «плохиши» массово пользовались ППШ с рожковым магазином (ну правильно, их после войны в том числе и в Румынии производили), и мы, немного знавшие историю советские пацаны, тихо фигели на таких сеансах.