Не знаю, что это был за замок, но город передо мной, похоже, был именно искомым Кайзерштайном. Исходя из этого направление дальнейшего моего движения было, в общем, определено.
Я перевёл бинокль на шоссе. Движение было не то чтобы интенсивным, но всё-таки было. Это категорически не напоминало автодороги из западных фильмов про постапокалипсис. Там ведущие в какой-нибудь очередной Бартертаун дороги обычно завалены обломками разбитого и сгоревшего транспорта, за которыми неизменно прячутся банды вонючих оборванцев с ржавыми заточками в трясущихся руках. А ездят по этим дорогам разве что банды каких-нибудь необайкеров-людоедов, которые непонятно как умудряются сохранять на ходу свои мотоциклетки (надо полагать, что мотозапчасти у подобных персонажей растут на деревьях, а бензин берётся ими прямиком из колодцев или ручьёв).
Здесь ничего подобного не было. За росшими вдоль обочины деревьями мелькнули туда-сюда три или четыре грузовика с тентованными кузовами или фургонами. Угловатые машинки типа «Опель-Блитца», грузоподъёмностью от полутора до трёх тонн, какие после 1945 года в изобилии производили по обеим берегам Эльбы. Одновременно с грузовиками по дороге проехала пара легковушек (одна из них походила на «Опель-Кадет», тот, из которого у нас потом сделали «Москвич-401»), а затем проскочило что-то белое, настолько мелкое, что я даже удивился: малолитражка какая-нибудь?
Стало быть, жизнь у них тут была как жизнь. Конечно, следы былых баталий присутствовали, но какие-то не особо явные. Вот тебе и Третья мировая…
Разумеется, выйти и голосовать, чтобы проехать до городка, я не решился. Мало ли какие у них тут предубеждения связаны с автостопом, теми, кто путешествует подобным образом?
Посему я решил добираться до города вдоль шоссе. Благо было сухо, не грязно и никакого любопытного народа вокруг не было.
При этом я старался идти с предельной осторожностью, так, чтобы меня не смогли рассмотреть с дороги. Зато я, имея при себе бинокль, мог издали и не особо напрягаясь разглядеть всё, что мне требовалось. Правда, надо признать, что сидящий в кустах человек с биноклем поневоле вызывает подозрения в любые времена, тут понимание может вызвать разве что вульгарное подглядывание за девками на нудистском пляже, но это, увы, не мой случай.
Пройдя в хорошем темпе вдоль шоссе километра три, я обнаружил перекрёсток дорог, а у перекрёстка – кубический белый домишко с плоской крышей очень характерного вида, выходивший большим застеклённым окном на дорогу.
Я немедленно спрятался за ближайшее дерево и всмотрелся в окрестности через толстые линзы бинокля.
Так. Чуть дальше на перекрёстке ясно просматривался указатель с чёрными немецкими буквами на белом фоне. В ту сторону, куда я шёл, было написано «Kaiserschtein» (стало быть, верной дорогой идёте, товарищ), в противоположную сторону – «Strasbourg», налево – «Karlsruhe», направо – «Stuttgard».
Пришлось напрячь соображалку на предмет знания географии. Стало быть, это местность, именуемая в нашей реальности «Земля Баден-Вюртемберг», – одна из западных приграничных провинций ФРГ, поскольку Страсбург – это уже однозначно Франция. Место, в наши времена памятное в основном погаными, пресловутыми международными судами и трибуналами, которые карают, мягко говоря, очень избирательно.
Стало быть, я направлялся к Кайзерштадту прямиком (а может, и не совсем прямиком) со стороны французской границы. Так что, если не повезёт, вполне могут и за иностранного шпиона принять…
Я присмотрелся к домишку на перекрёстке. На его казённую принадлежность чётко указывали тянущиеся к нему от ближайших придорожных столбов телефонные провода и припаркованная рядом легковая машина, округлая, немного похожая на нечто среднее между «Фольксвагеном Жуком» и «Москвичом-407». По-моему, это был «Вартбург» восточногерманского производства, с радиоантенной, мигалкой и «матюгальником» на крыше, покрашенный в характерные зелёно-белые цвета народной полиции ГДР. На зелёной двери машины просматривалась белая надпись «Polizei», а на белом капоте – чёрные буквы «Volkspolizei» и красно-жёлто-чёрная эмблема.
Потом из-за угла домика вышел типичный восточногерманский дорожный «народный полицай» в светло-сером (почти белом) широком плаще с капюшоном, фуражке с белым чехлом и зелёным шнуром, чёрных перчатках и начищенных сапогах с по-пижонски собранными в гармошку голенищами. В руках у полицая была полосатая палка, вечная подруга и кормилица гибэдэдэшников из нашей реальности.
Полицейский обвёл дорогу скучающим взглядом, потом обернулся и что-то сказал. Из-за его спины появился второй полицейский, немолодой, сутулый, в круглых очках и такой же, как у первого, фуражке с зелёным шнуром и широким серебристым кантом на погонах. Этот представитель закона был в обычной, напоминающей вермахтовскую цветом и покроем шинели, а поперёк его груди висел на брезентовом ремне автомат ППШ-41 с дисковым магазином. Полицейские о чём-то заговорили. Услышать их с такого расстояния я, разумеется, не мог, а читать по губам, да ещё и по-немецки – увольте, легче сразу застрелиться.
Для себя я решил, что встречаться со здешней полицией до момента, пока она не устроит масштабную облаву персонально на меня или когда все столбы и заборы украсит изображение моей физиономии с подписью «розыск», всё же не стоит, тем более что такие же посты или патрули просто обязаны были быть и в городе, куда я сейчас шёл.
Отойдя подальше туда, где с полицейского поста меня категорически не смогли бы увидеть, я перебежал дорогу, дождавшись отсутствия машин.
Хотя движение было довольно слабое. Уже миновав шоссейку, я увидел из-за кустов, как в сторону Карлсруэ медленно проехал большой автобус зализанных очертаний, чем-то похожий на наши «ЗИЛы» или «ЛИАзы» тех времён, вполне опрятный, красно-белой расцветки. За стёклами салона были видны лица многочисленных пассажиров.
Потом в обратном направлении с тарахтящим звуком проехало нечто ну очень мелкое, на трёх небольших колёсах, отчасти напоминающее утюг. Зелёный цвет кузова, две торчащие прямо под водительским стеклом лупоглазые фары и округлые крылья-обтекатели передних колёс придавали этому транспортному средству сходство с жабой. При этом внутри этого агрегата, под прозрачной крышей покачивались друг за другом очень довольные физиономии водителя и пассажира. Когда диковинная таратайка скрылась из виду, я наконец вспомнил, что это такое было.
С конца 1940-х и вплоть до начала 1960-х годов насильственно демилитаризованные бывшие заводы «Мессершмитта» в Западной Германии, которым было категорически запрещено строить самолёты, с немалым коммерческим успехом клепали такие вот трёхколёсные то ли мотоколяски, то ли малолитражки, которые назывались «Мессершмитт» KR175 или KR200. Эти рассчитанные на двух человек (при этом водитель сидел практически между ног пассажира) машинки имели вместо привычной баранки «рога» типа мотоциклетного руля и откидывающуюся в сторону вместе с бортом крышу «салона». Кажется, именно такую тачку, по сравнению с которой наш полузабытый горбатый «запор» или какой-нибудь польский «Фиат-500», он же «Малюх», выглядели прямо-таки лимузинами представительского класса, я и увидел накануне на дороге издали. Только та была белого цвета. Что же, по крайней мере, раз эти супермалолитражки производятся и у здешних обывателей есть возможность ездить на личном автотранспорте (прежде всего это касается горючего), значит, вокруг всё действительно не так уж и плохо…
Я опустил бинокль и с оглядкой двинулся дальше, в сторону города.
Через километр или полтора вдоль дороги наконец потянулись отдельные крайние дома городка. Первый из них был пустой коробкой без крыши и окон, хотя следов пожара или каких-либо разрушений на этом здании не было заметно. Скорее дом просто пришёл в запустение и его по какой-то причине частично разобрали. Остальные здания имели вполне жилой вид, но подходить к ним близко я не рискнул.
Потом уже на самом въезде в город мне встретилась бензоколонка.
